Рыцарь и ведьма

– Воители? Под кителем? Джуд, слышно не очень хорошо…

– Потом расскажу. Черт, надо же… Ладно – значит, до завтра?

– Да. Пока.

С тихим щелчком кладу трубку на рычаг. Всякая сонливость начисто оставила меня. На кухне, не зажигая свет, отворяю холодильник, беру оставшуюся бутылку пива и, свернув крышку, надолго прикладываюсь к ледяному горлышку. Когда мы прощались в день мероприятия в Авеластре, магистр дал понять, что нам нужно многое обсудить. От этого разговора я и так был не прочь увильнуть. А уж Ален Лурия окончательно отменил эти планы. Ален Лурия и его интересные знакомые. Только теперь получается, что я не выполнил волю покойного. А самое главное – мне уже никогда не выяснить, для чего он приглашал меня к себе. Стал бы он звонить мне и справляться обо мне у Байярда, если б ему просто хотелось меня отчитать? Конечно, старики обидчивы… Тем паршивее то, что мне уже не загладить вину.

За окном глухо пророкотал гром. Мир скорбит о павшем воине, одном из последних, на ком стояла эта эпоха.

Я подхожу к окну. Из темноты ко мне навстречу подступает мое отражение в стекле, мой демон-близнец, живущий по ту сторону отчаяния. С ним-то мы и выпиваем. Не чокаясь, как и положено.

Обряд проходит на хорошем и остром осеннем воздухе; благодаря стынущим в туфлях пальцам ног и полыхающим на ветру ушам все бодрые и сосредоточенные. Кроме племянницы магистра (моего, наверное, возраста, если не чуть старше), никто из пришедших, включая вдову, не плачет: видно, что кроме ордена, магистр относился еще к одному братству – выбеленных сухих стариков, воспитанных в суровости и еще заставших войну, в этот день мнущих в руках свои шляпы и спортивные шапочки с сухим напряженным выражением выцветших глаз. Скоро им все чаще придется видеться на похоронах друг друга; это и их конец, но они не плачут.

Магистр в своих прежних доспехах из кожи и стали – без рунических оберегов, без вставок из аврихальковых волокон. Руки – на эфесе иссеченного меча. Старому воину уже ни к чему технологичная броня или современный заговоренный клинок. На лице магистра спокойное и простое достоинство человека, который готов предстать перед окончательным судом и не нуждается в защите.

Отец Ансальдо произносит речь, но я вникаю в нее только поверхностно. Деяния, упрочняющие бессмертие души… Блюсти заветы и приумножать наследие… Вечное сияние при боге…

Когда тело уносят в фамильный склеп, я понимаю, что ко всему прочему остался без наставника. Эта мысль пришла в виде парадокса. Вот, думаю, магистра больше нет. С кем же мне теперь советоваться? Надо, что ли, спросить у магистра – может, он кого знает?

Словно угадав причину моей растерянности, ко мне подходит отец Ансальдо.

– Мир тебе, сын мой. Извещен, что ныне ты отторгнут от своего ордена. Не забывай, что тебе всегда рады в обители. Приходи исповеди ради и за христианским наставлением, ибо только владыка небесный указует нам истинный путь в этой юдоли страстей.

– Ну, как-нибудь на днях, отец Ансальдо. Спасибо. Вообще-то наставление бы мне не помешало.

– Скажи теперь, пресек ли греховные сношения с известной особой?

– А ничего, что мы об этом здесь говорим? Не то чтобы именно пресек… Если уж на то пошло, то сношения пресекла как раз известная особа. Был сегодня в Янтарном квартале, а дом-то выставлен на продажу. Правда, это все меня чуть ли не сильнее распаляет.

– А грех твой распаляет адские котлы! – вздыхает мой духовник. – Дождешься, что будет тебе не мзда многа на небесех, а плач и скрежет зубовный, и червь твой не умрет, и огонь твой не погаснет. Ежели не печешься о спасении души, так воздержись от блуда, радея хотя бы о том члене, который есть очаг греха и на который нацелена будет кара загробная. Заклинаю тебя памятью твоего учителя, упокой Господи его душу, – воистину усопший чтил таинство брака!

Я поджимаю губы, не смея возразить, что магистр был сильно стеснен в адюльтерных возможностях. Священник, усмотрев в моей гримасе проявление кротости, удостаивает меня мягкой улыбки и крестного знамения.

Простившись с духовником, я задеваю взглядом чьи-то устремленные на меня глаза. Мужчина стоит поодаль от общего собрания, немолодой, высокий, в сером плаще, застегнутом на все пуговицы. Осанка, стрижка и строгий крой одежды выдают в нем не то рыцаря, не то военного. Лицо для меня новое – может быть, кто-то из окружения магистра. Кто-нибудь из Комитета по делам рыцарства, например. Но с тем же успехом незнакомец может работать и на «Arma Domini», и на самого Алена Лурию. Во всяком случае, он не торопится отвести взгляд. Я уже начинаю нервничать, когда меня окликают сзади.

– Джуд!

Байярд трясет мне руку. Мой бывший напарник взъерошен, бледен и немного неуместно воодушевлен.

– Слушай, вчера было не до того, и, боюсь, на поминках мы тоже толком не поговорим. Так что приходи завтра в орден. Часам к двенадцати. К тебе есть деловое предложение. Заодно расскажешь, где пропадал все это время.

Я хлопаю Байярда по плечу. В детали своих лаврелионских каникул я пока никого не посвящал, но с деловым предложением почему бы и не ознакомиться?

– Скажи, а ты не знаешь, кто это такой? – киваю я в сторону просвета между памятниками, где только что видел незнакомца комитетской наружности. Только его больше там нет.

Байярд из солидарности крутит вместе со мной головой, но серого плаща не видно ни на тропинке, ни где-то поблизости.

– Ладно, забудь. Просто увидел незнакомое лицо. Неважно. Завтра приду к двенадцати. И, дружище, если не сложно, ты бы мог кое-что сделать для меня? Я бы и сам покопался в архивах, но без рыцарского жетона меня не допустят. Запроси, пожалуйста, в нашей справочной сведения о секте бичующих дьявола, алхимике Теркантуре и некоем Алене Лурии. Запомнил?

Байярд вслух повторяет мой список и уходит, чтобы с кем-то попрощаться.



На следующий день я со странным чувством поднимаюсь по лестнице с коваными перилами. Непривычно как-то. Как будто и не ходил по ней последние два года.

В дверях меня встречает еще одно новшество, а именно: обворожительная девушка, вооруженная телефонной трубкой и какими-то бумагами. Очки в тонкой оправе, длинные волосы, деловой костюм. Мы с парнями давно настаивали на том, чтобы нанять в секретари какую-нибудь бойкую выпускницу, но магистр, ссылаясь на полуистлевший кодекс, всегда довольно резко отвечал, что женщине в ордене не место. Видно, за прошедшие дни старинный документ окончательно рассыпался или его истребили крысы.


– Господин Леннокс, добрый день. Вас ожидают. Могу я предложить вам кофе?

Девушка указывает мне на дверь кабинета магистра, с которой, впрочем, уже исчезла табличка с именем прежнего обитателя. Мне просто не поспеть за этим изменившимся миром!

– Джуд? – Дверь распахивается, и передо мной предстает Байярд: пиджака и галстука на нем нет, рукава рубашки закатаны, воротник расстегнут. – Альва, принесите нам кофейник и позаботьтесь, чтобы нас не тревожили.

Я захожу в кабинет, в котором бывал столько раз и который теперь едва могу узнать. Будто бы всего коснулся небольшой, но разорительный ураган, центром которого был сам Байярд. Шкафы открыты, толстенные папки и свитки вынуты и разложены по всей комнате. Мебель, хотя и та же самая, что прежде, стоит на других местах. Относительный порядок сохраняется на столе для совещаний, почти свободном от бумаг. За столом сидит вчерашний господин с кладбища, тот самый, комитетский. При виде меня он встает и протягивает руку.

– Джуд, познакомься, – подоспевает с объяснениями Байярд. – Сэр Даник Чиола, глава Отдела расследований супернатуральной активности, РКС.

– РКС?

– Рыцари Круглого Стола, – кивает Сэр Даник, усаживаясь обратно в кресло. – Мы вчера виделись, однако я не имел чести представиться.

Я занимаю кресло напротив, а Байярд, заполучив кофейник из рук секретарши, разливает по чашкам кофе и садится там, где обычно сидел магистр.

– Джуд, ты уже заметил, что в ордене большие изменения.

– Женский парфюм в этих стенах… Истинный дух перемен.

– Давно пора было впустить в наш угрюмый склеп молодую хозяйку. Ну а сейчас идет проверка за проверкой – без пары расторопных рук мне просто не обойтись. Да и профсоюзы наседают. Взять хотя бы Суверенный орден Братьев Южного Дюрестана: они нынче принимают женщин даже в оперативный состав. Какие же они после этого Братья? Но давай по порядку. Новым магистром ордена Мангуста буду я. Дело за согласованием в РКС. Это одна из причин, по которой сэр Даник почтил нас сегодня своим обществом. Но это причина второстепенная, не хочу утомлять тебя бюрократией. Главное же, ради чего мы собрались, состоит в другом. Сэр Даник, почему бы вам не рассказать Джуду, зачем вы здесь?

Я снова встречаю продолжительный взгляд серо-голубых глаз, встревоживший меня на похоронах магистра.

– Прежде всего давайте обойдемся без титулов. Все мы здесь рыцари, все мы равно служим Христу. Брат, вот что тебе необходимо знать. Рыцари Круглого Стола – один из самых старинных орденов страны. И самый авторитетный. Учредил его король Артур, но постановил, что орден не будет подчиняться единому государю. Вместо этого нам вверена задача оберегать весь мир, сдерживать натиск сил, подымаемых на пагубу человечеству. Время сейчас неоднозначное. Публика грешит все охотнее и даже не без самодовольства. Вчера из Контилорна прислали отчет их исповедального комитета, диаграммы по семи грехам показывают стойкую негативную динамику! По их данным за прошлый месяц, из всех, кто преставился в Камелоте, только один человек попал в рай – какой-то сельский дурачок, помогавший при церковном огороде. До девятнадцати лет бегал закаканный вдоль изгороди, а потом поступил в монастырское хозяйство и охранял от черта овощи на грядке. И это самый достойный из нас! Всего один человек сподобился рая – при том, что проходной балл по шкале Иеронима из Эскуладо сейчас низок, как никогда. Может быть, наш мир уже и не заслуживает спасения. Видя, как в церквях устраивают ночные клубы, а в исповедальных кабинках нюхают кокаин, я и сам бываю готов сложить оружие. Но наш капеллан говорит так: «Господу виднее, когда ему судить и карать своих чад, – и, когда он решит, что час пробил, отсрочить это не удастся никому. Но до сих пор этого не произошло. А если бы мы бездействовали, то человечество давно бы уже сгинуло от козней драконов, вампиров, стриг, инкубов, фавнов, ламий, масок, пифонов, фантастикумов, песиголовцев, лемуров и цыган. И потому-то мы не вправе ослабить бдительность и предоставить род людской своей гибельной участи».

Глава Отдела расследований супернатуральной активности отпивает кофе, позволяя нам с Байярдом оценить прочность идейной конструкции, на которую рыцарь Круглого Стола может опереться в смутные времена. Видимо, сэр Даник полагает, что и нашему ордену не помешает немного мировоззренческой закалки. Эх, пора бы уже перестать называть орден своим…

– Перейду к делу. За последние пять дней произошло пятьдесят шесть смертей, которые привлекли внимание РКС. Пятьдесят пять случаев в провинции Анерленго и один в провинции Лэ.

Рыцарь выкладывает на стол пачку фотографий. Портреты. К счастью, прижизненные. На снимках только женщины. Есть роскошные. Есть хорошенькие. Есть классически красивые. Есть чарующие в своей необычности. Не нужно даже перебирать все 56 карточек, чтобы понять: при всей разности возрастов, оттенков кожи, причесок и настроений женщины на снимках – это одни из самых пленительных творений природы. Все до единой. И есть еще, как мне показалось, что-то общее во взгляде каждой из них: нечто вроде вызова. Какой-то блеск, не приставший взгляду благовоспитанной барышни.

– Это все актрисы? Или модели?

Сэр Даник вынимает из общего расклада один снимок.

– Вот эта – актриса. Вероника Далена. А среди остальных вы найдете кого угодно: юристов, врачей, домохозяек, художников. Ну и моделей, да. В характере занятий ничего общего. Да и причина смерти у всех разная. Вероника Далена скончалась от инфаркта. Еще у нас тут есть кровоизлияние в мозг, инсульты, травмы головы в результате потери сознания и даже отравление яблоком. Без криминала тоже не обошлось. В пяти случаях доказано убийство, хотя истории там такие… Не банальные… Одну несчастную зарезал любовник, но он клянется, что она сама его довела. Вторую застрелил охранник, когда она пробралась на режимную территорию – только что она там делала, одному Богу известно. Третью убил совершенно посторонний человек в приступе ярости, каких за ним никогда не водилось. Убийцы четвертой и пятой жертв тоже ссылаются на внезапное помутнение: одному будто бы представилось, что он видит перед собой чудовище, а вторым повелевали голоса в голове. А вот эту девушку сбил грузовик. Водитель утверждает, что она сама бросилась под колеса. И это может быть правдой, потому что не меньше половины этих красавиц покончили с собой. Таблетки, петля, прыжок с крыши, удушение выхлопными газами. Ты что-то имеешь сказать, брат мой?

– Занимательно. Но получается, что никакой связи, никакого серийного элемента между этими случаями нет. По крайней мере, пока я его не вижу. В столичном округе умирает больше ста человек в день. А самоубийство происходит чуть ли не каждые четыре часа. Положим, в Анерленго статистика и другая, сути это не меняет. За пятеро суток смерть прибрала полтысячи жителей провинции. Из них около тридцати сами наложили на себя руки. Разве так уж странно, что небольшая часть от общего числа – это именно такие красавицы?

– Готов согласиться, что само по себе, наверное, не странно. Но и ты признай: тут не просто эффектная внешность. Это не какие-нибудь смазливые барышни вроде… – Сэр Даник оглядывается на дверь, из-за которой слышен Альвин голосок. – Когда я смотрю на эти фотографии, то вижу красоту почти нестерпимую, нездешнюю, не от мира сего. В воскресной школе я примерно так представлял себе ангелов. Сколько ангелов должно умереть, прежде чем статистика позволит забить тревогу? Что ни говори, а серийный элемент тут, можно сказать, налицо. Но ты прав: дело не в их внешности. А вернее, не только в ней. Все началось с убийства Нины-Эрики Мормэйн. Ей раскроил череп мужчина – во всех отношениях респектабельный и благонадежный. По его показаниям, он принял госпожу Мормэйн за некое чудовище, угрожавшее его жизни. Теперь-то бедняге, и правда, светит петля – если его признают вменяемым. Так вот, следователь, которому поручили это дело, стал опрашивать знакомых госпожи Мормэйн. И что он обнаружил? Что двое из интересовавших его лиц сами скончались в тот же день. Это были Кэти Винора и Кальпиора Ишетри. Вот их фотографии. Обе покончили с собой. Госпожа Винора приходилась госпоже Мормэйн деловым партнером, а с госпожой Ишетри убиенная имела двусмысленные отношения романтического толка. В свою очередь расследование этих двух самоубийств вывело полицию на других женщин, как-либо связанных с госпожами Винорой и Ишетри и тоже погибших на протяжении последних пяти дней. Думаю, суть ты уловил. Мы продолжаем находить тела и все новые связи между жертвами. Пятьдесят шесть трупов – это пятьдесят шесть жизней, которые пересекались и переплетались друг с другом, а потом почти одновременно оборвались. И так уж вышло, что все эти женщины были хороши собой. Статистикой или совпадением это уже не объяснишь, верно?

Я переглядываюсь с Байярдом. Его спокойное лицо говорит о том, что мой бывший напарник осведомлен, к чему ведет сэр Даник. Мне остается лишь выслушать его до конца.

– Есть и другие серийные элементы, впрочем, косвенные… Например, личная жизнь у большинства наших красавиц не задалась. У кого-то ни одного замужества, а у кого-то – целая череда и все неудачные. Также видим во всех случаях тенденцию скрывать от налоговой свои доходы. Жили барышни в основном в роскоши, а на какие средства – неизвестно. Неизвестно и самое главное. То есть что вообще происходит? Как будто какая-то сила, не совместимая с жизнью отдельных женщин, поселилась в провинции Анерленго. Не хотелось бы гадать и впадать в суесловие, но все это напоминает могущественное проклятие.

– Ты сказал, что одно тело обнаружили в провинции Лэ. Это начинается теперь и там?

Рыцарь Круглого Стола разводит руками.

– Не обязательно. Погибшая из Лэ, Мария Тэлькаса, всю жизнь прожила в Анерленго. Если это проклятие, то оно могло настигнуть ее где угодно. Вскрытие показало, что женщина отравилась яблоком. Видимо, аллергия. Во всяком случае, как только дело коснулось двух провинций, расследование перешло от местной полиции к РКС. К сожалению, мой отдел подключили не сразу. Сработал принцип, известный как «бритва Мерлина». Если нечто можно объяснить естественными причинами, не следует искать этому магическое объяснение. Но до сих пор все естественные гипотезы потерпели крах. А значит, основной подозреваемый отныне – это колдовство. Я пришел, чтобы просить твоей помощи, Джуд.

Не то чтобы слова рыцаря сильно удивили меня, и все же я их не ожидал.

– Чем я обязан этой чести?

– Мой отдел существует всего пару лет. Законы магии понимаются до сих пор крайне поверхностно. Мы очень нуждаемся в людях, у которых есть опыт взаимодействия с супернатуральными силами. Таких, в принципе, немало, но нас интересуют лишь те, кто в результате не потерял рассудок и вообще остался в живых. А это ощутимо сужает круг поисков. Я близко знал вашего ма

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.