Рутинер

— Подождите! — всполошился Уве. — О чем именно он позаботится? Точнее — о ком?

— Понятия не имею, — пожал плечами маэстро Салазар, — и тебя это волновать тоже не должно. За нами следят, от хвоста надо избавиться. Точка. Езжайте уже!

— Ни пуха! — отсалютовал я на прощанье и поправил рукоять заткнутого за оружейный ремень пистоля.

Скорее всего, за нами увязался именно соглядатай, а не убийца, но целиком и полностью полагаться на это предположение было по меньшей мере неосмотрительно. Микаэль заметил одного преследователя, да только его товарищи могли следовать за нами в некотором отдалении.

— Не зевайте! — сказал я своим путникам, и Марта растянула тонкие бледные губы в предвкушающей улыбке.

Школяр тихонько вздохнул, вытянул из-за пояса колдовской жезл и переложил его в левую руку.

— Уве!

Паренек перехватил мой укоризненный взгляд и опустил волшебную палочку, не став держать ее на виду.

— Не нравится мне все это, магистр, — проворчал он.

— Поверь, мне тоже, — ответил я, ничуть не покривив душой, и легонько сдавил бока коня коленями. — Н-но!

Мы выехали со двора представительства ордена Ангельской милости и без всякой спешки поскакали по замощенной брусчаткой узенькой улочке. Я обшарил глазами спешивших навстречу прохожих, окна и даже крыши, но никого подозрительного не приметил, обернулся и увидел, как за нами пристраивается немолодой уже сеньор в неброском камзоле и на столь же неприметной лошадке.

Маэстро Салазар начал действовать, когда преследователь поравнялся с аркой. Шагнув на улицу, бретер ухватил соглядатая за ногу, поднатужился и вытолкнул его из седла. Не ожидавший нападения шпик со всего маху грохнулся на брусчатку, охнул от боли и начал как-то не слишком уверенно приподниматься, но получил каблуком сапога по голове и рухнул обратно. Микаэль для надежности отвесил бедолаге еще пару пинков, а после этого, не обращая внимания на крики и свист встревоженных прохожих, вскочил на своего жеребца и поскакал вслед за нами.

Стража этим инцидентом не заинтересовалась.



До отделения Вселенской комиссии мы в итоге добрались без приключений, а там сразу отвели лошадей на конюшню и заселились в выделенные по распоряжению маркизы цу Лидорф комнаты. Микаэль вознамерился было улизнуть в таверну «Под свиньей», но я пресек этот порыв в зародыше, опасаясь, как бы он не сцепился с обозленными горожанами и не загремел в кутузку накануне нашего отъезда из Риера. Пусть после вчерашней казни одного из солнцепоклонников страсти и поутихли, у ворот отделения так и продолжали скандировать проклятия и призывать на наши головы кары небесные полторы дюжины бездельников. Пока заезжали на территорию, я высматривал давешнего провокатора, но тот куда-то запропастился, зато в глаза бросилось несколько монахов нищенствующего ордена святого Матиса, которые, позабыв о смирении и всепрощении, требовали выдачи презренных язычников и убийц наравне с простецами.

— И не надоест им глотки драть! — с досадой произнес маэстро Салазар, отошел от окна и спросил: — Нас хоть покормят?

— Всенепременно, — уверил я подручного и посмотрел на переминавшегося с ноги на ногу Уве. — Что еще?

— А мне чем заняться? — поинтересовался школяр.

Я не стал говорить, что теперь он сам себе хозяин, и повторил свой прежний совет:

— Не теряй время попусту, заводи нужные знакомства, пока есть такая возможность.

— Но я тут никого не знаю!

— Эберт, — напомнил я. — Он тоже где-то здесь.

Уве враз повеселел и убежал на поиски подмастерья магистра-исполняющего, Микаэль глянул ему вслед, пробурчал под нос что-то невразумительное и отправился следом. Марта тотчас прикрыла за ними дверь, скинула камзол на кровать и принялась стягивать через голову сорочку.

— Ты чего? — опешил я.

— Я и в самом деле растолстела? — огорошила меня девчонка неожиданным вопросом.

Ребра ведьмы больше не выпирали из-под кожи и даже явственно наметилась грудь, но иначе как тощей ее было не назвать, да и лицо еще толком не растеряло вызванную излишней худобой жесткость, и я совершенно искренне ответил:

— Нисколько.

— Так Микаэль все выдумал? — испытующе взглянула на меня девчонка.

Мне вовсе не хотелось, чтобы она попыталась перерезать бретеру глотку, посему списывать все на дурную шутку не стал и попытался сгладить ситуацию.

— Когда у девочек начинает расти грудь, они перестают фигурой напоминать мальчиков. Твое эфирное тело восстановилось, и организм берет свое, очень скоро мужское платье перестанет превращать тебя в юношу, только и всего.

— Я не хочу становиться толстой! — заявила Марта.

— Выпороть тебя, что ли? — задумчиво пробормотал я. — Ты меня слушаешь вообще? Нормально все с тобой! Тебе еще поправляться и поправляться! Прекрати меня изводить!

Ведьма обиженно поджала губы и начала одеваться.

— Не забивай себе голову всякой ерундой, — попросил я и отправился на поиски Рыбака и Блондина.

Намеревался обговорить с ними наши дальнейшие шаги, да только обговаривать оказалось особо нечего; Мориц Прантл не стал городить огород, решив обманными маневрами попросту пренебречь.

— Выедем на трех каретах, как только ландскнехты маркграфа разблокируют ворота, — сообщил он, приложился к бокалу с вином и продолжил: — Воякам это не составит никакого труда, смутьянов не наберется и двух дюжин. Мы бы справились и своими силами, просто приказано не вступать в конфронтацию с простецами. Если кто-то пострадает, коллегам это непременно аукнется.

— Уверены, что это хорошая идея? — засомневался я.


Франсуа де Риш только руками развел, а Мориц Прантл и вовсе рассмеялся:

— Брось, Филипп! Да что может пойти не так?

Я наполнил себе кружку из стоявшего на столе кувшина с вином, уселся в кресло и, закинув ногу на ногу, поинтересовался:

— Не допускаешь, что школяров попытаются отбить?

— Отбить? — не понял Рыбак. — Сообщники? Вздор! Мы вычистили все их гнездо!

— Нет, не сообщники. Горожане. Дабы устроить самосуд, — пояснил я свою мысль.

Магистр-расследующий кивнул.

— Такое вполне возможно, — сказал он. — На этот случай нам придадут ландскнехтов.

— Они будут сопровождать кареты только в пределах старых кварталов, — со значением произнес Блондин. — Это может стать проблемой.

— Все я понимаю, не маленький! — вспыхнул Рыбак. — Но что ты предлагаешь? Втихую переправить арестантов через ограду?

— Не сработает, — флегматично отметил Франсуа, поболтал кружкой и сделал глоток. — А жаль. Идеальный вариант.

Мориц Прантл презрительно фыркнул:

— Тогда что? Законопатить в бочонки? Это ты предлагаешь?

— Почему нет?

— Потому что такой… — Рыбак задумался, подбирая нужное слово, — маневр будет однозначно расценен как попытка вырвать арестантов из рук местного правосудия. Как будто мы играем на их стороне и даем шанс избежать наказания. А это не так!

Я досадливо поморщился, и Прантл застучал указательным пальцем по столу.

— Никто не примет в расчет, что язычников через полгода сожгут в Ренмеле. Главное, что их не сожгут здесь и сейчас!

— Но ведь так и будут выглядеть наши действия в любом случае! — нахмурился Блондин.

— Так, да не так! — наставительно произнес магистр-расследующий. — Мы в своем праве и должны действовать открыто. Не хитрить, не юлить, а при необходимости дать отпор. Это ясно? Любая уловка будет использована против нас!

Я покачал головой и вздохнул:

— Зачем школяры вообще понадобились в Ренмеле? Рядовой ведь случай, если разобраться.

— Не такой уж он и рядовой, — возразил Мориц. — Нешто не слышал о том, как солнцепоклонников Арбеса на каждом углу песочат? А ведь многие до сих пор полагают, будто Арбес далеко и тамошняя ересь не опасна. Вот эти выродки и послужат наглядным доказательством того, что тот гнойник должен быть выжжен, и чем раньше, тем лучше!

— Политика, — вздохнул Блондин.

— Политика, — не стал спорить Мориц Прантл.

Я с обреченным вздохом допил вино и спросил:

— На меня у вас какие планы?

Коллеги переглянулись. Рыбак пожал плечами, и тогда Блондин предложил:

— Поедешь со мной в головной карете? И Салазара с собой бери. Да и вообще всех, кого сочтешь нужным. Школяров во второй карете повезем, в замыкающей будут ритуалисты и магистр Прантл.

— Идет, — сказал я и поднялся из кресла. — До завтра.

— Выезжаем на рассвете.

— Учту, — кивнул я и отправился восвояси.



У размещения в гостевых апартаментах отделения Вселенской комиссии имелось одно несомненное достоинство: Марте-Мартину пришлось смириться с невозможностью пробраться в мою комнату и ночевать с Уве и Микаэлем. Нет, в обычной ситуации я только порадовался бы обществу ведьмы, но сегодня точно не обошлось бы без долгих задушевных разговоров, а мне элементарно хотелось выспаться. День грядущий намечался не из простых.

Встали еще затемно, наскоро позавтракали и сразу отправились на задний двор, где подручные Блондина уже впрягали в кареты одних лошадей и седлали других. Мориц Прантл на время поездки передал бразды правления в руки Франсуа де Риша, и магистр-исполняющий самолично распределял людей по каретам, разъяснял порядок движения в колонне и утрясал какие-то рабочие моменты с капралом приданных нам ландскнехтов. Незанятые подготовкой к отъезду подручные Рыбака побросали дорожные сумки и мешки на землю и о чем-то негромко переговаривались; кто-то проверял оружие, кто-то разминал запястья, покручивая магические жезлы.

— А мне куда? — растерялся от всей этой суеты Уве.

— Меня держись, — предупредил я, несколькими размеренными вдохами успокоил дыхание и погрузил сознание в легкий транс. Потом, намереваясь оценить состояние эфирного тела школяра, попросил: — Сделай какую-нибудь простенькую связку.

— Зачем еще? — насторожился тот.

Микаэль придвинулся к пареньку с другой стороны и веско произнес: