Рутинер
Часть 53 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Слишком поздно узнали об этой норе, — признал он и досадливо поморщился. — Только, ради небес, избавьте меня от банальностей и не спрашивайте — зачем! Это же очевидно, разве нет? Кровь моих братьев на ваших руках!
По спине пробежал холодок, и я принялся раздраженно помахивать волшебной палочкой, маскируя за обычной нервозностью подготовку сложного плетения.
— Если уж зашла речь о банальностях, то не вам говорить о мести! — парировал я заявление официала герхардианцев.
— Брат Стеффен был моим другом и наставником!
— А Хорхе Кован — моим!
— Сарцианин! — бросил в ответ де ла Вега с нескрываемой презрительностью.
Не переставая помешивать нервными подергиваниями магического жезла эфир, я ответил с ничуть не меньшей язвительностью:
— У всех свои недостатки!
— О да! — поддержал это высказывание Сильвио де ла Вега. — Вы, к примеру, чернокнижник!
Я оскалился и перестал сдерживаться, дал выход переполнявшей меня злобе:
— Я не приносил в жертву детей! Святые небеса, да я вообще никого в жертву не приносил! — От бешенства перехватило дыхание, но удалось взять себя в руки и продолжить: — Ты ведь здесь именно из-за этого, да? Я единственный свидетель, который может связать официала ордена Герхарда-чудотворца с жертвоприношением восьми невинных детей!
Щека де ла Веги дернулась, в остальном же он никак не проявил, что мой выпад достиг цели.
— Малолетние сарциане — будущие воры, жулики и проститутки! — отмахнулся южанин. — Никому нет до них никакого дела!
И это было воистину так: никому и никакого. Так что я зашел с другой стороны:
— Но всем и каждому есть дело до репутации добрых братьев! Гроссмейстер ордена распорядился провести языческий ритуал из арсенала книжников-солнцепоклонников, самый омерзительный, какой только есть! Осквернены святые места, принесены в жертву дети! Они состарились в один миг и умерли — ради чего? Чтобы ваши братья добились своих политических целей?
— Политика?! — прошипел де ла Вега. — Мои братья каждый день проливают кровь на южных рубежах королевства! Они умирают, сдерживая мессианскую ересь! Не говорите мне о политике! Ваш император предал интересы веры, отказав нам в помощи! Ему ничего не стоило усилить оборону Лейгдорфа, но вместо этого он облобызал ноги узурпатора Сияющих Чертогов! Что значат восемь жизней по сравнению с тысячами и десятками тысяч?!
— Дети, Сильвио! На твоих руках кровь детей!
Официал герхардианцев заходил из стороны в сторону, не рискуя, впрочем, приближаться вплотную к начерченному на полу кругу, и всплеснул руками:
— Иначе было нельзя! Профессор Граб пытался приносить в жертву взрослых и черпать силу запределья — но без толку, у него ничего не получилось! И получиться не могло!
Я невольно ухватился за эти слова и попытался собрать воедино все доступные кусочки головоломки.
— Вы узнали о противоестественных экспериментах с местами силы, сочли их достойными внимания и попытались договориться с чернокнижником. Бакалавр погиб, но связи вон Бальгона помогли отыскать его профессора. Одного не могу понять — зачем он понадобился, если вы сами уже заполучили записи святого Луки? Намеревались сделать Граба козлом отпущения?
Сильвио де ла Вега никак не отреагировал на упоминание вице-канцлера Вселенской комиссии по этике, нервно рассмеялся он совсем по другой причине.
— Те записи содержат лишь предсмертную исповедь подвижника Доминика! Святой Лука не смог побороть искушение и перенес их на бумагу, предварительно зашифровав. Оно и немудрено — его учитель в бытность свою имперским книжником творил такие вещи, что волосы на голове шевелятся! Но именно эти откровения позволили закрыть лакуны в найденном профессором Грабом трактате и восстановить ритуал создания солнечного камня. Для этого требовались чистые и невинные души, а кто неви…
Сильвио де ла Вега крутанулся на полуслове, и обнаженная скьявона самым невероятным образом оказалась в его руке, метнулась к моей груди и — завязла в сгустившемся эфире, сумев погрузиться в него лишь на ладонь!
Я ни на миг не упускал неизбежность подобного развития событий, но все равно оказался застигнут стремительным нападением врасплох, и, прежде чем успел хоть как-то среагировать, официал высвободил оружие, сорвал с шеи цепочку и накрутил ее на пальцы так, что впереди оказалось мигнувшее зеленым отблеском Око святого Рихора.
Сильвио ударил, и заточенная в реликвии сила вдребезги разнесла колдовскую защиту. Вновь взметнулась скьявона, но мимолетной заминки противника хватило, чтобы я крутанул волшебной палочкой, и сосредоточенный в круге эфир пробил в половицах и балках перекрытия идеально ровное отверстие. Вместе с саквояжем я провалился на второй этаж, упал на пустую кровать и скатился с нее, крепко приложившись боком о шкаф, но сознания не потерял и высвободил загодя сотканное плетение. Заклинание умчалось вверх, миновало заглянувшего в дыру южанина, не причинив тому никакого вреда, ударило в крышу и приподняло ее, а миг спустя вниз повалились обломки бревен и досок, куски черепицы.
Здание содрогнулось, а я рывком пересек комнату, на бегу швырнул саквояж в открытое окно, а следом сиганул на задворки таверны и сам. Сразу бросил под ноги плетение, и падение перешло в планирование, но примитивные левитирующие чары оказались неспособны выдержать равновесие эфирных потоков, и под конец меня перевернуло, бросило в сторону, протащило по земле. Я и понятия не имел, уцелел ли при взрыве ручной бомбы кто-то из людей де ла Веги и как скоро выберется из-под завала он сам, а потому ухватил саквояж, подпрыгнул и перевалился через дощатый забор заднего двора.
Бежать! Снова бежать!
Сразу к Эстебану я не пошел. Никто не знал о нашем знакомстве с местным лекарем, и раскрыть это убежище могло лишь мое собственное опрометчивое стремление поскорее очутиться в безопасном месте. И я сдержал первый порыв, просто решил не спешить и для начала покрутился по округе, высматривая возможную слежку. Так никого и не заметил, двинулся к особняку и принялся колотить в его запертые ворота, беспрестанно озираясь по сторонам.
Ангелы небесные! Уснули они там, что ли?
Ядовитой змеей скользнуло в душу предположение, что меня опередили, но нет — вскоре послышался встревоженный голос Уве:
— Кто там?
— Открывай! — рявкнул я. — Живо!
Лязгнул засов, створка слегка приоткрылась, и я быстро шагнул в арку, закрыл за собой ворота и с облегчением перевел дух.
— Магистр, что происходит?! — обеспокоенно спросил Уве. — В городе стреляют!
И точно — далекие хлопки и басовитые отзвуки взрывов доносились теперь не только со стороны центральных кварталов, но и от порта и северной окраины.
— Император и кронпринц убиты, — объявил я. — И мы точно присоединимся к ним, если не поторопимся!
— Но как?! — разинул от удивления рот обескураженный известием школяр.
— Собирайся! И скажи Микаэлю с Мартой пошевеливаться. Пусть берут только самое необходимое. Бегом!
Уве немного поколебался, но все же побежал через двор, поднялся по лестнице и скрылся в доме. Я умылся, зачерпнув воды в каменной ванне, выложил на стол пистоли и несколько раз глубоко вздохнул, дожидаясь, пока перестанут дрожать пальцы. Потом начал перезаряжать оружие, и вызубренная очередность действий помогла окончательно совладать с угнездившейся в душе тревогой.
Насадил на ствол пороховницу с затейливой вязью нейтрализующих магию письмен на медных боках и провернул, дабы сложный механизм отмерил должное количество пороха. Заводным ключом вдавил пулю в дуло, длинной прямой ручкой до упора протолкнул внутрь свинцовый шарик, после насадил головку на взводной шпиндель и потянул.
Стоило только взвести тугую пружину колесцового замка, и шторка сдвинулась, открыв запальную полку, руки сами придавили к ней медный цилиндр малой пороховницы. Подпружиненный штырек ушел в корпус, просыпался заряд, а дальше осталось лишь опустить курок в боевое положение и позволить пружине надежно зафиксировать прижатый к боковине стального колеса кусочек кремня.
Прихромал, тяжело наваливаясь на клюку, маэстро Салазар, я указал ему на скамью рядом, а сам начал заряжать второй пистоль, попутно поведал бретеру последние новости.
— Полагаешь, бегство решит наши проблемы?
— Мы свидетели, — пожал я плечами. — Нас прикончат при первой же возможности. Не знаю, насколько велика поддержка у герцога Лоранийского, но он непременно попытается объявить о том, что нынешняя династия прервана, собрать совет курфюрстов и провозгласить себя императором. Меньше всего ему нужно, чтобы кто-нибудь начал трепаться о причастности его союзников к запретному ритуалу.
— У Фердинанда два сына и три дочери. Династия не прервана.
В этот момент ветер принес отголосок особо мощного взрыва, и я усмехнулся:
— Откуда такая уверенность?
Но мои слова Микаэля не убедили.
— Ты можешь свидетельствовать лишь против де да Веги, — упрямо заявил он. — Прикончим выродка и перестанем представлять опасность и для герцога, и для черно-красных. О нас забудут.
— Где мы его теперь найдем? Да и не с твоей ногой ввязываться в поединок! — зло бросил я и гаркнул: — Уве! Марта! Шевелитесь!
Школяр почти сразу выскочил из дома с вещевым мешком в руках. Его ремень, помимо волшебного жезла и шпаги, оттягивал еще и длинный кавалерийский пистоль, но это придавало пареньку вид не столько воинственный, сколько карикатурный.
Следом появилась насупленная Марта в мужском платье, за ней спешил Эстебан. Сил наставлять на путь истинный вздорную девчонку уже не осталось, и я поставил вопрос ребром:
— Едешь или остаешься?
— А ты? — ушла от прямого ответа ведьма.
Я поднялся из-за стола, закрепил пистоли на перевязи и усмехнулся:
— Собираюсь убраться из города так быстро, как только смогу.
Марта просветлела лицом и быстро сказала:
— Я с тобой!
— Постой! — встрепенулся Эстебан. — Хочешь поступить в университет, так чем плох столичный? Сможешь жить и практиковаться у меня! Это лучший вариант!
Девчонка досадливо отмахнулась, бросилась в дом и тотчас вернулась с двумя объемными дорожными мешками; как видно, решила уходить в любом случае, просто в очередной раз собиралась помотать мне нервы сомнениями и душевными терзаниями. Лекарь кинул на нее быстрый взгляд и нервно погладил заткнутый за пояс магический жезл.
— Не дури, — недобро улыбнулся Микаэль. — Не доводи до греха. Не искушай…
Последние слова бретер едва ли не выдохнул, и Эстебан резко отдернул руку от волшебной палочки.
— У вас неприятности, так зачем впутывать в них сеньориту? Ей безопасней остаться со мной! Я позабочусь о ней! Слово чести!
— Помнится, ты клялся мне в вечной дружбе! — Маэстро Салазар рывком поднялся со скамьи и добавил: — Особенно когда брал в долг! И чем все закончилось?
Побледневший Эстебан шагнул назад; я придержал Микаэля и скомандовал:
— Уходим!
Маэстро Салазар рывком высвободил руку и, сильно наваливаясь на палку, похромал к воротам.
— Марта, постой! — взмолился лекарь, но девчонка на него даже не взглянула.
Я жестом велел ей следовать за Микаэлем, сам закинул на плечо ремень саквояжа и поторопил Уве:
— Быстрее!
Школяр кивнул и ускорил шаг, а уже в арке спросил:
— И куда мы сейчас?
— К лодочнику, — ответил я, последним вышел на улицу и предупредил Эстебана: — Не дури!
По спине пробежал холодок, и я принялся раздраженно помахивать волшебной палочкой, маскируя за обычной нервозностью подготовку сложного плетения.
— Если уж зашла речь о банальностях, то не вам говорить о мести! — парировал я заявление официала герхардианцев.
— Брат Стеффен был моим другом и наставником!
— А Хорхе Кован — моим!
— Сарцианин! — бросил в ответ де ла Вега с нескрываемой презрительностью.
Не переставая помешивать нервными подергиваниями магического жезла эфир, я ответил с ничуть не меньшей язвительностью:
— У всех свои недостатки!
— О да! — поддержал это высказывание Сильвио де ла Вега. — Вы, к примеру, чернокнижник!
Я оскалился и перестал сдерживаться, дал выход переполнявшей меня злобе:
— Я не приносил в жертву детей! Святые небеса, да я вообще никого в жертву не приносил! — От бешенства перехватило дыхание, но удалось взять себя в руки и продолжить: — Ты ведь здесь именно из-за этого, да? Я единственный свидетель, который может связать официала ордена Герхарда-чудотворца с жертвоприношением восьми невинных детей!
Щека де ла Веги дернулась, в остальном же он никак не проявил, что мой выпад достиг цели.
— Малолетние сарциане — будущие воры, жулики и проститутки! — отмахнулся южанин. — Никому нет до них никакого дела!
И это было воистину так: никому и никакого. Так что я зашел с другой стороны:
— Но всем и каждому есть дело до репутации добрых братьев! Гроссмейстер ордена распорядился провести языческий ритуал из арсенала книжников-солнцепоклонников, самый омерзительный, какой только есть! Осквернены святые места, принесены в жертву дети! Они состарились в один миг и умерли — ради чего? Чтобы ваши братья добились своих политических целей?
— Политика?! — прошипел де ла Вега. — Мои братья каждый день проливают кровь на южных рубежах королевства! Они умирают, сдерживая мессианскую ересь! Не говорите мне о политике! Ваш император предал интересы веры, отказав нам в помощи! Ему ничего не стоило усилить оборону Лейгдорфа, но вместо этого он облобызал ноги узурпатора Сияющих Чертогов! Что значат восемь жизней по сравнению с тысячами и десятками тысяч?!
— Дети, Сильвио! На твоих руках кровь детей!
Официал герхардианцев заходил из стороны в сторону, не рискуя, впрочем, приближаться вплотную к начерченному на полу кругу, и всплеснул руками:
— Иначе было нельзя! Профессор Граб пытался приносить в жертву взрослых и черпать силу запределья — но без толку, у него ничего не получилось! И получиться не могло!
Я невольно ухватился за эти слова и попытался собрать воедино все доступные кусочки головоломки.
— Вы узнали о противоестественных экспериментах с местами силы, сочли их достойными внимания и попытались договориться с чернокнижником. Бакалавр погиб, но связи вон Бальгона помогли отыскать его профессора. Одного не могу понять — зачем он понадобился, если вы сами уже заполучили записи святого Луки? Намеревались сделать Граба козлом отпущения?
Сильвио де ла Вега никак не отреагировал на упоминание вице-канцлера Вселенской комиссии по этике, нервно рассмеялся он совсем по другой причине.
— Те записи содержат лишь предсмертную исповедь подвижника Доминика! Святой Лука не смог побороть искушение и перенес их на бумагу, предварительно зашифровав. Оно и немудрено — его учитель в бытность свою имперским книжником творил такие вещи, что волосы на голове шевелятся! Но именно эти откровения позволили закрыть лакуны в найденном профессором Грабом трактате и восстановить ритуал создания солнечного камня. Для этого требовались чистые и невинные души, а кто неви…
Сильвио де ла Вега крутанулся на полуслове, и обнаженная скьявона самым невероятным образом оказалась в его руке, метнулась к моей груди и — завязла в сгустившемся эфире, сумев погрузиться в него лишь на ладонь!
Я ни на миг не упускал неизбежность подобного развития событий, но все равно оказался застигнут стремительным нападением врасплох, и, прежде чем успел хоть как-то среагировать, официал высвободил оружие, сорвал с шеи цепочку и накрутил ее на пальцы так, что впереди оказалось мигнувшее зеленым отблеском Око святого Рихора.
Сильвио ударил, и заточенная в реликвии сила вдребезги разнесла колдовскую защиту. Вновь взметнулась скьявона, но мимолетной заминки противника хватило, чтобы я крутанул волшебной палочкой, и сосредоточенный в круге эфир пробил в половицах и балках перекрытия идеально ровное отверстие. Вместе с саквояжем я провалился на второй этаж, упал на пустую кровать и скатился с нее, крепко приложившись боком о шкаф, но сознания не потерял и высвободил загодя сотканное плетение. Заклинание умчалось вверх, миновало заглянувшего в дыру южанина, не причинив тому никакого вреда, ударило в крышу и приподняло ее, а миг спустя вниз повалились обломки бревен и досок, куски черепицы.
Здание содрогнулось, а я рывком пересек комнату, на бегу швырнул саквояж в открытое окно, а следом сиганул на задворки таверны и сам. Сразу бросил под ноги плетение, и падение перешло в планирование, но примитивные левитирующие чары оказались неспособны выдержать равновесие эфирных потоков, и под конец меня перевернуло, бросило в сторону, протащило по земле. Я и понятия не имел, уцелел ли при взрыве ручной бомбы кто-то из людей де ла Веги и как скоро выберется из-под завала он сам, а потому ухватил саквояж, подпрыгнул и перевалился через дощатый забор заднего двора.
Бежать! Снова бежать!
Сразу к Эстебану я не пошел. Никто не знал о нашем знакомстве с местным лекарем, и раскрыть это убежище могло лишь мое собственное опрометчивое стремление поскорее очутиться в безопасном месте. И я сдержал первый порыв, просто решил не спешить и для начала покрутился по округе, высматривая возможную слежку. Так никого и не заметил, двинулся к особняку и принялся колотить в его запертые ворота, беспрестанно озираясь по сторонам.
Ангелы небесные! Уснули они там, что ли?
Ядовитой змеей скользнуло в душу предположение, что меня опередили, но нет — вскоре послышался встревоженный голос Уве:
— Кто там?
— Открывай! — рявкнул я. — Живо!
Лязгнул засов, створка слегка приоткрылась, и я быстро шагнул в арку, закрыл за собой ворота и с облегчением перевел дух.
— Магистр, что происходит?! — обеспокоенно спросил Уве. — В городе стреляют!
И точно — далекие хлопки и басовитые отзвуки взрывов доносились теперь не только со стороны центральных кварталов, но и от порта и северной окраины.
— Император и кронпринц убиты, — объявил я. — И мы точно присоединимся к ним, если не поторопимся!
— Но как?! — разинул от удивления рот обескураженный известием школяр.
— Собирайся! И скажи Микаэлю с Мартой пошевеливаться. Пусть берут только самое необходимое. Бегом!
Уве немного поколебался, но все же побежал через двор, поднялся по лестнице и скрылся в доме. Я умылся, зачерпнув воды в каменной ванне, выложил на стол пистоли и несколько раз глубоко вздохнул, дожидаясь, пока перестанут дрожать пальцы. Потом начал перезаряжать оружие, и вызубренная очередность действий помогла окончательно совладать с угнездившейся в душе тревогой.
Насадил на ствол пороховницу с затейливой вязью нейтрализующих магию письмен на медных боках и провернул, дабы сложный механизм отмерил должное количество пороха. Заводным ключом вдавил пулю в дуло, длинной прямой ручкой до упора протолкнул внутрь свинцовый шарик, после насадил головку на взводной шпиндель и потянул.
Стоило только взвести тугую пружину колесцового замка, и шторка сдвинулась, открыв запальную полку, руки сами придавили к ней медный цилиндр малой пороховницы. Подпружиненный штырек ушел в корпус, просыпался заряд, а дальше осталось лишь опустить курок в боевое положение и позволить пружине надежно зафиксировать прижатый к боковине стального колеса кусочек кремня.
Прихромал, тяжело наваливаясь на клюку, маэстро Салазар, я указал ему на скамью рядом, а сам начал заряжать второй пистоль, попутно поведал бретеру последние новости.
— Полагаешь, бегство решит наши проблемы?
— Мы свидетели, — пожал я плечами. — Нас прикончат при первой же возможности. Не знаю, насколько велика поддержка у герцога Лоранийского, но он непременно попытается объявить о том, что нынешняя династия прервана, собрать совет курфюрстов и провозгласить себя императором. Меньше всего ему нужно, чтобы кто-нибудь начал трепаться о причастности его союзников к запретному ритуалу.
— У Фердинанда два сына и три дочери. Династия не прервана.
В этот момент ветер принес отголосок особо мощного взрыва, и я усмехнулся:
— Откуда такая уверенность?
Но мои слова Микаэля не убедили.
— Ты можешь свидетельствовать лишь против де да Веги, — упрямо заявил он. — Прикончим выродка и перестанем представлять опасность и для герцога, и для черно-красных. О нас забудут.
— Где мы его теперь найдем? Да и не с твоей ногой ввязываться в поединок! — зло бросил я и гаркнул: — Уве! Марта! Шевелитесь!
Школяр почти сразу выскочил из дома с вещевым мешком в руках. Его ремень, помимо волшебного жезла и шпаги, оттягивал еще и длинный кавалерийский пистоль, но это придавало пареньку вид не столько воинственный, сколько карикатурный.
Следом появилась насупленная Марта в мужском платье, за ней спешил Эстебан. Сил наставлять на путь истинный вздорную девчонку уже не осталось, и я поставил вопрос ребром:
— Едешь или остаешься?
— А ты? — ушла от прямого ответа ведьма.
Я поднялся из-за стола, закрепил пистоли на перевязи и усмехнулся:
— Собираюсь убраться из города так быстро, как только смогу.
Марта просветлела лицом и быстро сказала:
— Я с тобой!
— Постой! — встрепенулся Эстебан. — Хочешь поступить в университет, так чем плох столичный? Сможешь жить и практиковаться у меня! Это лучший вариант!
Девчонка досадливо отмахнулась, бросилась в дом и тотчас вернулась с двумя объемными дорожными мешками; как видно, решила уходить в любом случае, просто в очередной раз собиралась помотать мне нервы сомнениями и душевными терзаниями. Лекарь кинул на нее быстрый взгляд и нервно погладил заткнутый за пояс магический жезл.
— Не дури, — недобро улыбнулся Микаэль. — Не доводи до греха. Не искушай…
Последние слова бретер едва ли не выдохнул, и Эстебан резко отдернул руку от волшебной палочки.
— У вас неприятности, так зачем впутывать в них сеньориту? Ей безопасней остаться со мной! Я позабочусь о ней! Слово чести!
— Помнится, ты клялся мне в вечной дружбе! — Маэстро Салазар рывком поднялся со скамьи и добавил: — Особенно когда брал в долг! И чем все закончилось?
Побледневший Эстебан шагнул назад; я придержал Микаэля и скомандовал:
— Уходим!
Маэстро Салазар рывком высвободил руку и, сильно наваливаясь на палку, похромал к воротам.
— Марта, постой! — взмолился лекарь, но девчонка на него даже не взглянула.
Я жестом велел ей следовать за Микаэлем, сам закинул на плечо ремень саквояжа и поторопил Уве:
— Быстрее!
Школяр кивнул и ускорил шаг, а уже в арке спросил:
— И куда мы сейчас?
— К лодочнику, — ответил я, последним вышел на улицу и предупредил Эстебана: — Не дури!