Рутинер

— Несомненно, — вновь ответил я предельно сдержанно.

Ситуация кажется безвыходной, но решительный человек сумеет превозмочь любые сложности, особенно если не боится испачкать рук.

Вице-канцлер откровенно подталкивал меня к выстрелу в спину коллеге, и я всерьез задумался, не пора ли поведать о своих подозрениях относительно связи вон Бальгона с разыскиваемым Кабинетом бдительности официалом ордена Герхарда-чудотворца, но в итоге решил промолчать, поскольку все мои измышления были попросту недоказуемы, а в логических выкладках хватало досадных прорех.

— Подумайте на досуге о решении нашей общей проблемы, магистр, — напутствовал меня Гуго Ранит. — Полагаю, сумею потянуть с проверкой по запросу Гепарда еще седмицу, но рано или поздно ее придется начать.

Ангелы небесные! Вот же вцепился, будто клещ! И ведь придется и в самом деле что-то на этот счет предпринимать. Герберту вон Бальгону доверия нет, а с Молотом мы теперь крепко повязаны, больше чем просто кровью.

Я уже взялся за дверную ручку, но не утерпел и уточнил:

— А солнцепоклонники?

Мой вопрос у Гуго никакого энтузиазма не вызвал, и он ответил предельно сухо:

— Депеши разосланы, работа идет.

Я не стал и дольше испытывать терпение вице-канцлера, поклонился на прощанье и покинул кабинет в совершеннейшем раздрае. Но в кассу перед уходом заглянуть не забыл, деньги лишними не бывают, кто бы что об этом ни говорил.



В университет мы приехали немногим после полудня и декана факультета тайных искусств на рабочем месте не застали — он отправился домой обедать. Пришлось последовать его примеру, благо большинство школяров на лето разъехалось и в ближайшей таверне отыскалось сразу несколько свободных столов. Немногочисленные посетители спокойно ели и пили, никто не пытался перекричать друг друга, не бросался объедками, не вычерчивал мелом на полу и стенах магических формул, не дрался, в конце концов.

Уве быстро смолотил тарелку тушенной со свининой капусты и убежал в библиотеку договариваться о допуске в читальный зал, а вот маэстро Салазар никуда торопиться не собирался и, помимо всего прочего, велел тащить кабатчику кувшин, как он выразился, «самого лучшего вина».

— Проси лучшее и, возможно, не получишь жалкую кислятину, — пояснил свое требование Микаэль, перехватив мой взгляд.

Я кивнул и бездумно покрутил на пальце перстень магистра-ревизора. Выданная в канцелярии временная печатка червонного золота оказалась слишком большой и едва держалась на костяшке. Но тут уж ничего поделать было нельзя — именное кольцо по моим меркам изготовят еще не скоро, а старое пришлось сдать, поскольку приказ о переводе был подписан еще вчера.

Маэстро Салазар с минуту наблюдал за мной, потом спросил:

— И что мы имеем на сегодняшний день?

Соседние столы пустовали, можно было говорить свободно, и все же я до предела понизил голос, слишком уж серьезными неприятностями грозила случайная огласка наших скорбных дел.

— Светлейший государь вознамерился избавиться от диктата курфюрстов в принципиальном для него вопросе выбора наследника. Возложение короны в Сияющих Чертогах — лишь символ, но увидишь — простецы примут все за чистую монету. Духовенство отвлекут идеей очистительного похода, дворянство, как это водится, разделится в своем мнении на этот вопрос, а ученое сословие промолчит. Солнцепоклонники из числа школяров изрядно подпортили нам репутацию.

Маэстро Салазар понимающе усмехнулся:

— Верховный трибунал себя еще покажет!

— Несомненно, — признал я и замолчал. Продолжил, лишь когда кабатчик выставил на стол кувшин с кружками и отошел. — Маркиз аус Саз был той еще тварью, но в уме ему не откажешь. Все рассчитал верно.

— А очистительный поход? — спросил Микаэль, разливая вино. — Только повод собрать армию под знаменами императора?

— Не думаю, — покачал я головой. — Сам же слышал, что орден Северной звезды слишком усилился и начинает посматривать на окрестные земли. Полагаю, именно они и станут ударной силой очистительного похода. Отказаться святые войны попросту не смогут.

— А герцог Лоранийский решил поломать его императорскому величеству игру, да еще привлек на свою сторону герхардианцев…

— У черно-красных тут точно свой интерес, но вот какой? И еще непонятно, как связан с добрыми братьями вон Бальгон. Знать бы, что они затевают, но, увы. Гепарда захватить нереально. Даже думать об этом не стоит.

— В любом случае де ла Веге мы хвост прищемили знатно, — злорадно хохотнул маэстро Салазар, приложился к своей кружке и указал на мою. — Ты пей, Филипп! Пей!

Я сделал глоток и одобрительно кивнул; вино оказалось очень даже неплохим; по крайней мере, водой его точно не разбавляли. Но засиживаться в любом случае не стоило, я осушил кружку в несколько глотков и поднялся из-за стола.

— Допивай и подходи в деканат.

Маэстро Салазар задумчиво покрутил ус.

— А я тебе там нужен?

— Станешь нужен, если получится установить личность лектора, которого видел мастер Юберт.

— Установишь — возвращайся, — спокойно объявил Микаэль.

— Боюсь, к этому времени ты уже упьешься до невменяемого состояния.

Ответом стал смешок.

— Знаешь, чего я боюсь, Филипп? — невпопад спросил маэстро Салазар. — Что у меня снова появится цель в жизни, а я не смогу ради нее бросить вот это все. — И он обвел рукой стол.

— Или бросишь, но возненавидишь себя за это впоследствии, — без всякой жалости произнес я, заставив Микаэля замахать руками в притворном возмущении.


— Изыди!

И я ушел, а уже в дверях столкнулся с расстроенным Уве.

— Для доступа в библиотеку требуется ходатайство канцелярии столичного отделения Вселенской комиссии, — пояснил он причину своего разочарования.

Я кивнул и уточнил:

— Останешься пить с Микаэлем или составишь компанию мне?

— Еще спрашиваете! — фыркнул Уве. — Я с вами, магистр!



На этот раз декан оказался на месте. Плотного сложения сеньор с жестким лицом и светлыми волосами, изрядно оттесненными к затылку глубокими залысинами, воспринял наш визит без всякого воодушевления, да было бы и странно, воспылай он вдруг искренней симпатией к незнакомому магистру Вселенской комиссии по этике. И дело не в какой-то особой предвзятости, просто обычно появление моих коллег сулило университетскому руководству одну только головную боль.

— При всем уважении, магистр, — произнес он, внимательнейшим образом изучив патент, — но за нашим факультетом закреплено сразу несколько магистров, и у них не возникало никаких нареканий к организации учебного процесса.

— Претензий нет и у меня, мастер, — по возможности добродушно улыбнулся я в ответ. — Я магистр-ревизор и представляю здесь канцелярию дисциплинарного совета, которую заботит исключительно должное исполнение нашими коллегами своих обязанностей.

Казенный язык крючкотворов особого впечатления на декана факультета тайных искусств не произвел, и он продолжил гнуть свою линию:

— Какое отношение к вашим внутренним делам имеем мы?

Я перестал тратить время на вежливые экивоки, согнал с лица улыбку и бесстрастным тоном произнес:

— Бакалавр Клаус Шеер! Помните такого, мастер? — Лицо собеседника перекосилось столь явственно, что в ответе не возникло нужды, и я вновь улыбнулся, на этот раз — с нескрываемым злорадством. — Вижу, что помните!

Декан в умоляющем жесте прижал руки к груди и простонал:

— Святые небеса, он-то здесь при чем?! Год минул!

— Еще не минул.

— Шеер получил степень бакалавра тайных искусств ровно год назад! Послушайте, магистр, он был нелюдимым, но не злым и очень старательным. Собирался продолжить обучение, как только заработает достаточно денег. Мы и подумать не могли, что безденежье толкнет его в объятия запределья! Профессор Арнен отзывался о нем исключительно в превосходной степени и собирался оставить при себе до получения степени лиценциата, даже несмотря на стесненность в средствах!

— Но не оставил…

— Лишь потому что умер!

Я неопределенно помахал в воздухе рукой.

— Да-да-да! Все это чрезвычайно интересно, — сказал я, всем своим видом показывая обратное, — но сейчас меня интересуют протоколы заседания кафедр и общих собраний факультета тайных искусств, скажем, за последний год.

Декан округлил глаза:

— Помилуйте, но зачем?

У меня невольно вырвался обреченный вздох.

— Мастер! — произнес я со всей возможной проникновенностью. — Просто предоставьте протоколы и помещение для работы с ними. Со своей стороны могу уверить, что на текущий момент эта проверка касается лишь моих коллег.

— На текущий момент! — с нескрываемым раздражением выдал декан. — На текущий!

Я склонил голову набок.

— Святые небеса! — простонал собеседник и махнул рукой. — Следуйте за мной, магистр!

Мы покинули кабинет и уже в коридоре столкнулись с маэстро Салазаром, благоухавшим перегаром, словно винный бочонок. Декан смерил бретера пристальным взглядом, но промолчал и провел нас в ближайшую аудиторию.

— Сейчас распоряжусь насчет протоколов, — пообещал он и вышел.

Микаэль уселся на подоконник и спросил:

— И что ты собираешься делать?

Я кинул быстрый взгляд на Уве и вдаваться в подробности не стал, провел в голове нехитрые подсчеты и объявил:

— Интересующая нас персона пропустила первое и второе заседания своей кафедры в этом месяце, но присутствовала на третьем. Разумеется, часть лекторов покидает столицу на лето, но мало кто из них возвращается так рано.

Маэстро Салазар замахал указательным пальцем:

— Нет-нет-нет! Лектора могли перехватить до заседания, а не встретить после!

Я был вынужден кивнуть, признавая правоту подручного. А тут еще распахнулась дверь, и ассистент декана внес в аудиторию огромную кипу сшитых листов.