Русская красавица

Поэтому главное — быть не таким, как все, нырнуть глубоко-глубоко в свое сердце, найти самую потаенную мечту, вырастить ее, взлелеять, защитить. Если нужно, проявить твердость, даже жестокость, отбросить прочь так называемые мораль и совесть как явления внешнего порядка — сосредоточиться только на своей мечте. И это делает человека сильным. Тогда, со Светланой Родиной, ты чувствовал себя другим — сильным?

— Пожалуй, — кивнул Иван.

— А ночные кошмары не мучают?

Иван только хмыкнул в ответ.

— Вот и прекрасно! У тебя есть мечта. И у меня есть мечта. Помогая друг другу, мы многого достигнем… Но любое солидное дело требует испытаний — испытаний воли, твердости, решительности. Понимаешь?

— Я должен заняться этими двумя девками? — догадался Иван.

— Только одной. Надей, — кивнул Бойко. — И сделать это нужно решительно.

Иван внимательно посмотрел на босса. Странное чувство оставил в нем этот разговор. Мир, представлявшийся ему таким сложным и уродливо бессмысленным, вдруг оказался покорным и подвластным силе. Главное — проявить эту самую силу. «…Нырнуть глубоко-глубоко в свое сердце, найти самую потаенную мечту, вырастить ее, взлелеять, защитить…» Впервые в жизни Иван заглянул в свое сердце и понял, что в нем кроется нечто глубокое и темное — глубже и темнее самых мрачных и бездонных вод. И эта глубина манила к себе с непреодолимой силой.

— Я все сделаю, — хрипло сказал он. — Когда?

— Сегодня днем. На пресс-конференции. План у нас будет такой…





ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ




— Давай-ка я сделаю чай, и тебе сразу станет веселее, — с деланным воодушевлением предложила Анна.

Она наконец освободилась от ночной сорочки, в которой ей пришлось продефилировать по городу, сменила ее на домашний халат и поэтому чувствовала себя гораздо увереннее.

— Веселее уж некуда, — мрачно ответил Матвей. — Прямо заколдованный круг: вертишься, копишь деньги, покупаешь тачку, тут — бац, кто-то решает спровадить тебя на тот свет и первым делом взрывает мою машину. Как это надоело!

— Следить за машиной нужно, ремонт вовремя делать… — возмутилась Аня. — При чем здесь я?

— Вот я и пытаюсь понять, при чем.

— Ты думаешь, авария была не случайна? Нам подложили бомбу?

— Черт его знает… Слишком уж много случайностей: кобра, полуночные гости, машина…

— Где у тебя чай?

— В шкафчике, на верхней полке. Есть индийский, китайский, зеленый… Только в пачках, наверное, ничего не осталось.

Аня открыла стенной шкаф, начала рыться внутри.

— Действительно, индийского — на самом дне, — разочарованно протянула она. — И на стакан не хватит. Зеленого — щепотка, и китайского… Хм. Ну, ничего. — Она набрала в чайник воды, поставила его на плиту. — И что ты обо всем этом думаешь?

— Чай нужно вовремя покупать.

— Нет, я о взрыве.

— Этот парень… В белой «Ниве». Он что-то сделал с мотором. То-то я удивился, что сигнализация в машине была отключена. Наверное, и ночью именно он «ошибся» адресом. Ну, я тебе рассказывал.

— Странно ты себя вел во время этого ночного визита. Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты испугался.

— Да? А как мне нужно было себя вести? Представь себе, ломится в квартиру какой-то тип… Конечно, я мог помочь ему удалиться при помощи лома или топора, но ни того, ни другого под рукой не оказалось. Еще я мог сказать ему, чтобы он подождал — ты, мол, занята: чистишь пулемет. Это бы его озадачило.

— Ты его видел?

— На автомагистрали — нет. Да и ночью так, мельком. Темно было. Парень упрямый, но невезучий. Не повезло ему, понимаешь, с тобой. Не на ту нарвался. Он и так и эдак, а ты — никак.

— Ага. Бедняжка.

— В квартиру к тебе, вот, наведался… Следующий раз в подъезде будет караулить. Так что каждый раз перед тем, как зайти в подъезд, бросай туда несколько кирпичей. Это позволит тебе перехватить инициативу. А если кто-нибудь около лифта попросит у тебя закурить, бей фотоаппаратом прямо в лоб.

— А если я буду без фотоаппарата?

— Трудно представить тебя без фотоаппарата… Хм. Но если его не будет, бей любым предметом, который окажется в твоей сумочке: зеркальцем, жетоном на метро, отрезком водопроводной трубы… И ни в коем случае не кричи: «Караул, убивают!» Лучше весело этак крикни, что за углом бесплатно раздают водку. Подъезд мигом наполнится мужиками, и ты будешь спасена.

— Очень смешно, — фыркнула Аня.


— Действительно, смешно, — уныло согласился Матвей. — Теперь, подруга моя, придется тебе все время быть настороже. Такие дела.

— Чайник закипел. Сейчас мы сделаем чай по старинному рецепту.

— Не верю я старинным рецептам.

— И напрасно. Рецепт отличный. Чисто японский. Для поднятия настроения. На тебе же лица нет. В старину для борьбы с тоской-кручиной человека подвешивали за ноги, чтобы хандра вылилась из него через нос, уши, рот и… и так далее.

— Если меня подвесить таким способом, то, конечно, что-нибудь выльется. Особенно через «и так далее». А что еще говорится в старинных рецептах?

— Так… — Она достала чашку, налила в нее кипяток, высыпала остатки индийского чая и накрыла чашку блюдечком. — А еще говорится, что настроение человека зависит от флюидов. В них-то все дело.

— Смотри-ка ты! — поцокал языком Матвей. — Флюиды! А я-то все голову ломаю, отчего у меня такое отвратительное настроение.

— Да. В старину считали, что в каждом человеке действуют флюиды: флегма, светлая желчь, кровь, черная желчь. Когда ты мчал меня на каникулы, в тебе преобладала светлая желчь, и был ты «необуздан и отважен, с ликом шафранным». А теперь в тебе разлилась черная желчь, и потому ты «ликом бледен, тучен телом и разумом туп». В таком состоянии тебе не помогут ни очищение желудка, ни святые мощи, ни даже самое действенное средство — настой печени жабы».

— А паломничество и кровопускание?

— Паломничество мы сегодня испробовали — не помогло. А кровопускание показано страдающим чрезмерными размышлениями. Ты страдаешь чрезмерными размышлениями?

— Нет. Как раз сегодня, на удивление, в голове легкость необыкновенная.

— Тогда тебе поможет только чай.

Аня подняла блюдечко, досыпала в кипяток щепотку зеленого чая, опять накрыла чашку. Ах, как хотелось Матвею, чтобы время остановилось, чтобы Аня вот так сидела за столом, болтала о пустяках, чтобы они вечность пили чай, заваренный по старинному рецепту. Она мастерски умеет заваривать чай. И никаких убийств, никаких покушений, «остановись мгновенье, ты прекрасно»…

— И чем я ему досадила? — как-то незаметно Аня вернулась к теме утренней аварии. — Обидно даже. Живешь себе, щелкаешь фотоаппаратом, никого не трогаешь, и тут оказывается, что тебя кто-то хочет угробить ни за что ни про что…

— Как это ни за что ни про что?! Ты видела убийцу этой… Родиной, соседки твоей. Ты — свидетель, а свидетеля любой порядочный убийца должен убрать.

— Странное сочетание — порядочный убийца, — заметила Аня.

— Этот парень и кобру тебе подсунул. Точно! Значит, наверняка он был на корабле. Вспоминай немедленно!

Аня наморщила лоб, потом махнула рукой.

— Говорю же: не помню. Не было его там.

— А фотографии? Ты говорила, что перещелкала весь корабль. Может, он на каком-нибудь снимке промелькнул. Где фотографии?

— В сумке были, в желтом пакете… Сгорели, наверное.

— Нет, — Матвей поднялся со стула и притащил из прихожей дорожную сумку. — Какой-то желтый пакет я видел… Этот?

— Да.

Матвей высыпал фотографии на стол и начал их внимательно рассматривать. Аня подняла с чашки блюдечко и вытряхнула в кипяток остатки китайского жасминового чая.

— Скоро будет готов чудесный напиток из трех сортов чая, — сообщила она с некоторым сомнением. — Тебе понравится. Все-таки старинный рецепт…

— Так… Женщин мы сразу отложим в сторону. — Матвей увлеченно сортировал снимки. — И команду тоже. Этот стюард… забавная физиономия. Он тебе явно понравился. Ты его трижды сфотографировала.

— Это он ринулся к нам на помощь во время инцидента с коброй, — пояснила Аня. — Настоящий герой, а страна должна знать своих героев.

— Понятно. А это же Оболенский! Вадим Владимирович. Его нос ни с чьими не перепутаешь.

— Ты знаком с Оболенским?

— Так… Деловое знакомство. Несколько раз выполнял некоторые его заказы. Знаешь, кроме всего прочего, он занимается издательским делом. Странный тип. Помешан на мистике. Недавно просил меня порыться в Интернете, составить список религиозно-мистических обществ. Отлично он у тебя получился. Этакий полководец, стратег.

— Ты мне льстишь.

— А может, это он устраивает нам всякие пакости? — Матвей отложил несколько фотографий, начал их внимательно рассматривать, с сомнением покачал головой. — Нет. Не он. Его нос я бы и в темноте разглядел.

Он отправил фотографии Оболенского в стопку с женщинами и командой теплохода. На столе осталось около десяти снимков, сделанных Измайловой на маскараде. Матвей поморщился.

— Ничего толком не разглядеть, — недовольно сказал он. — Блики, маски… А это, конечно, «мисс Россия»? Нетрудно догадаться. Только на ней нет маски. Танцовщицы… Хороши!

— Но-но!..

— Но с тобой не сравнятся, — поспешно добавил Матвей. — Кто может сравниться с Матильдой моей?.. А это вождь краснокожих? Какой шикарный головной убор! Столько перьев! Бедные птички… Что это у него в руках?

— Томагавк, — склонилась над фотографией Аня. — А вон там ножи и прочие колюще-режущие орудия. Номер был просто потрясающий. Парень — мастер своего дела. Публика была в восторге.