Ритм наших сердец

Мой кусок упал обратно на тарелку, забрызгав меня сыром.

– Кто это сказал? – выпалила я.

Пейтон сунула мне телефон. Я быстро вытерла жирные руки о салфетку и прокрутила новостную ленту. В самом деле! Я фыркнула. Странички желтых изданий пестрели фотографиями Ксандера, Майкла и меня.

– Черт возьми, я же хотела избежать попадания в прессу, – застонала я, возвращая телефон Пейтон.

– Тебя беспокоит только это? – раздраженно поинтересовался Габриэль. – Не слухи о том, сколько детей у вас будет с Майклом Брайтоном?

Я рассмеялась.

– Еще дети? Я же жду тройняшек от тебя, – поддразнила я.

Пейтон и Питер перестали жевать.

– У вас будут тройняшки? – весело спросила Пейтон.

– О, это не так важно, – отмахнулась я, подмигивая Габриэлю, который, как ни странно, покраснел и одарил меня ласковым взглядом.

– А что, нельзя немного помечтать? – проговорил он так тихо, чтобы только я могла услышать. Он положил свою руку на мою, и я закрыла глаза. Разве можно чувствовать себя так хорошо?

Стоило вспомнить, что у нас явно любопытствующая аудитория, и я снова повернулась к остальным.

– Вы готовы к завтрашнему дню? – спросила я. Все трое кивнули.

– Одно-единственное выступление завтра вечером, но оно будет более напряженным, чем все другие, вместе взятые, – сообщил Питер. – Ты будешь там, Саммер?

Я уже собиралась согласиться, когда сообразила, какой сегодня день. Поэтому застыла и сглотнула.

– Хм… нет, завтра я лечу в Даллас, – произнесла я медленно.

Габриэль замер.

– Что? Почему?

– Мы с Итаном идем на концерт классической музыки. После этого я возвращаюсь в Нью-Йорк на прослушивание в оркестр.

– Что? Ты не поедешь с нами в Новый Орлеан? – в ужасе поинтересовалась Пейтон.

– К сожалению, нет, – отозвалась я, качая головой.

– Значит, сегодня твой последний день, – пробормотал Питер, и в его голосе звучало то же разочарование, которое испытывала и я.

– Похоже на то, – выдавила я и коротко посмотрела на Габриэля.

Он уставился на меня круглыми глазами. Его лицо резко побледнело, а пальцы до боли сжали мои.

– Ты мне об этом ничего не говорила, – глухо заметил он.

– Я совсем забыла, – призналась я. – Билет в Нью-Йорк давно забронирован, и до сих пор я не вспоминала об этом. Сожалею. Но мы обязательно увидимся в Нью-Йорке, не так ли?

Габриэль моргнул и посмотрел в сторону.

– Да, пожалуй, – только и сказал он, отпуская мою ладонь.

Руке тут же стало холодно, и мой желудок сжался. Я даже пожалела, что так быстро съела столько еды.

– А теперь перестаньте делать такие грустные лица, – прервала нас Пейтон, отбрасывая назад свои кудри. – Она всего лишь уедет в Нью-Йорк, а не на другой конец света.

– Сначала в Даллас, а после прослушивания в Нью-Йорке улечу обратно во Флагстафф, – поправила я. – Я еще не закончила учебу. Остался один семестр.

– Но после этого ты приедешь в Нью-Йорк, не так ли? – с нажимом произнесла она.

– Да, но только если меня примут в Нью-Йоркский оркестр, – подтвердила я, снова бросив на Габриэля взгляд искоса.

Он смотрел в свою тарелку и, казалось, потерялся где-то далеко в своих мыслях.

– Тогда, – постановила Пейтон, призывно глядя на нас, – мы должны позаботиться о том, чтобы сегодня вечером нам было весело!

Отличные заключительные слова. Я слабо улыбнулась и оттолкнула от себя последний кусок пиццы.






29




Стук в дверь заставил меня со вздохом оторвать взгляд от почти полностью упакованного чемодана.

– Да, Ксандер, я уже иду!

Раздался еще один стук. Я выругалась и взглянула на часы. Почти четыре. Мой рейс через два часа. Джордж предложил отвезти меня в аэропорт, потому что остальные были слишком заняты. Концерт здесь, в Лос-Анджелесе, заставил народ понервничать. Я расстроилась, что не смогу поприсутствовать, даже больше, чем хотела себе признаться. И не только я. Габриэль избегал меня со вчерашнего дня. Не специально, но в его взгляде застыло выражение, из-за которого я предпочла держаться на расстоянии. Мысль об этом заставила меня остановиться и сглотнуть. Что со мной не так? Я думала, что буду рада приехать в Даллас, увидеть Итана и услышать Алессандрини. Я и была. Только вот со вчерашнего дня у меня такое ощущение, что я больше не могу нормально дышать.

Снова постучали, поэтому я оставила чемодан и с раздражением распахнула дверь.

– Я уже закончила, Ксандер, ты не должен так…

Я замерла. К дверному косяку прислонился Габриэль. Его волосы находились в ужасном беспорядке, как будто он постоянно запускал в них пальцы. На нем была черная кожаная куртка, которой я еще не видела. Секунду мы ошарашенно смотрели друг на друга.

– Габриэль, что ты здесь делаешь? – тихо спросила я. – Я думала, ты уже на фестивале.

На его лице появилась кривая усмешка, и он снова провел рукой по спутанным темным волосам.

– Возможно, я придурок, Саммер Прайс, но своих друзей я не отпускаю просто так, не попрощавшись.

У меня в горле снова появился комок, и я сглотнула. Создавалось впечатление, что в любую минуту я начну рыдать.

– Мне пора, Ксандер ждет внизу.

– Да, это я видел. Он всем действует на нервы, болтая сексистские глупости о женщинах и пунктуальности.

Не спрашивая разрешения, Габриэль вошел в гостиничный номер и с подчеркнуто решительным щелчком закрыл за собой дверь.

– Ты все еще сердишься на меня, – прошептала я и отвернулась. Чемодан сам себя не упакует.

Габриэль последовал за мной и опустился на кровать, пока я запихивала последние вещи и захлопывала крышку.

– Я не понимаю, о чем ты, – уверил он, – я никогда не злился на тебя.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Мне жаль, что я не могу побыть с вами остаток тура. Я… я буду скучать по вам.

– По вам? – сухо повторил Габриэль.

– По тебе, – поправилась я и наконец сумела поднять взгляд. Ошибка! Очень серьезная ошибка. Горло сжалось, и я не смогла удержать слезы, которые со вчерашнего дня подступали к глазам. – Черт! – выдохнула я, быстро отворачиваясь.

К сожалению, слишком поздно. Габриэль уже встал и повернул к себе мой подбородок, осторожно вытирая слезы с моего лица.

– Почему ты плачешь? – хрипло спросил он.

– Не знаю, потому что я глупая, – призналась я дрожащим голосом, заставив его снова улыбнуться.

– Если кто-то здесь и глупый, то это я.

Всхлипывая, я попыталась взять себя в руки.

– Ты мне нравишься таким, какой есть, – тихо проговорила я.

Габриэль большим пальцем провел по слезинке на моей щеке. Вот тебе и взяла себя в руки. Медленно склоняясь к моему лицу, он мимолетным поцелуем смахнул очередную слезу. Я вздрогнула от нежности жеста, ощущая, как сердце забилось быстрее.

– Я хотел умолять тебя не уезжать, – прошептал он, касаясь моего уха теплым дыханием. – Я всю ночь лежал без сна, перебирая возможные способы, чтобы не дать тебе уехать. Большинство из них были незаконными, – признался он, и я рассмеялась. – Не хочу, чтобы ты уезжала, Саммер, но не стану мешать твоей мечте. Езжай в Нью-Йорк и покажи им всем, хорошо? – произнес он своим карамельным голосом, продолжая держать мое лицо в руках, и я кивнула. – Перед тем, как ты выйдешь за дверь, сядешь в самолет и сведешь с ума этот снобистский оркестр, мне нужно от тебя еще две вещи.

– Что бы это ни было, нужно действовать быстро, иначе Ксандер все же выломает дверь, – сказала я, прижавшись к его груди.

– Молниеносно, – пообещал Габриэль, доставая телефон. Я лишь растерянно моргнула. – Мне нужен твой номер, – заявил он, открывая список контактов. Я откашлялась, забрала у него iPhone и набрала цифры. – Спасибо, – сказал Габриэль, и его голос прозвучал при этом почти по-деловому. Потом он выпрямился и взял мое лицо в руки. – А теперь ты должна мне мине… – начал он.

Я быстро зажала ему рот.

– Не смей произносить эту фразу до конца, Габриэль Блейзон. Я тебе ничего не должна, понял?

Я ощутила, как он улыбнулся под моей ладонью, потом рывком привлек меня к себе и заключил в крепкие объятия.

– Я буду скучать по тебе, Саммер Прайс, – шепнул он мне в затылок.

– Ты можешь мне писать, – прошептала я в ответ.

– Я буду. До тех пор, пока ты меня не заблокируешь.