Революция в стоп-кадрах
Часть 22 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ошибается?
– Она говорит, что ты с трудом меняешь свое мнение. Но если уж ты решила, то ты в деле.
– Думаешь, она не права?
– Права на сто процентов. Ты верна друзьям, тут без вопросов. Даже если они оказываются массовыми убийцами, – ону хмыкнулу. – Ты всегда была любимицей Шимпа. И не только мне это казалось жутковатым.
«Любимица Шимпа, – я повертела в голове эту мысль, пока мы остановились передохнуть. – И когда они повесили такое ласковое прозвище мне на шею?»
– Так с чего тогда ты согласилась с Лиан?
– Ты четыре сборки протянула и не сказала ни слова. Хотела бы нас сдать, уже давно бы сдала.
Мы снова направились вперед. Люк манил нас, свет из коридора уже просачивался сквозь мутировавший подлесок.
Я вспомнила двух спор и третью между ними:
– А Дао, кажется, все это не по душе?
– Он изменит свое мнение.
– А если нет?
Кайден снова остановилусь. Повернулусь.
– Лиан тебе верит, – сказалу ону. – Не знаю почему, но думаю, у нее есть на то причины. А я верю ей, и поэтому мы здесь. К тому же тошнотворная динамика взаимоотношений Шимпа и Сандей нам явно поможет. Все станет гораздо легче, если у нас появится хоть какой-то агент влияния.
– Кажется, есть какое-то «но».
– Есть. То, что ты не побежала к Шимпу, не делает тебя союзником. Может, ты поняла, что мы тебя остановим. Может, сдрейфила принять чью-то сторону. – Ону развернулусь и пошлу дальше, а я даже не заметила, что Кайден так и не ответилу на мой вопрос.
– Думаю, мы все узнаем, – сказала я. Последняя лиана толщиной с мою ногу, извиваясь, уползла с дороги при нашем приближении. – Давай подыграй мне. Ты ранену. Мы в деле.
– Шимп! Носилки!
Одни уже скользили по склону, их раковина распахнулась в предвкушении свежего мясца.
– Рад видеть тебя, Кайден, – заметил Шимп, когда я помогала забраться еу на каталку. – Как ты себя чувствуешь?
– Великолепно, – Кайден поморщилусь, откинулусь назад, когда крышка носилок закрылась. Осторожные змеи, тонкие, как оптоволокно, роем накинулись на еу раны.
– Что случилось? – спросил Шимп.
– А на что это похоже? Еу атаковал лес. Он напал и на меня. Одичал к хуям.
Кайден ничего говорить не сталу. Спинномозговые блоки и в лучшие времена не особо радуют.
Шимп:
– Как?
– Мы прозевали парочку мутаций, они вызревали пятьдесят тысяч лет, вот как. – Мы направились вверх по коридору. – И не проси меня возвращаться за Дао.
– Почему нет?
– От него мало что осталось, ради такого рисковать не стоит. Пошли бота, если он тебе так нужен, – осознанный риск, но Шимп – механизм не из импульсивных. По крайней мере он точно подождет моего отчета.
– Сандей.
ЕСЛИ стрессовые обертоны голоса > величины X, ТОГДА используй имя. ПОВТОРЯТЬ, ПОКА человек не успокоится.
– Что? – Мы нырнули в трубу. Надо подняться на пару уровней, там находился лазарет. Может, он был и не нужен – носилки могли справиться с простой поверхностной раной – но система запрограммирована действовать наверняка при сценариях с неполными данными.
– Ты тоже ранена.
– Со мной все нормально. Заклею себя наверху.
Удовлетворившись, механизм продолжил:
– Ты можешь объяснить, как низколюменовый фотосинтез мог произвести достаточно энергии для поддержки такого быстрого движе…
– Да посмотри ты, что такое тургор, долбоеб! У этих лиан были в распоряжении гигасекунды для накопления гидростатического давления. И они за мгновение все выпустили. Повезло, что они не отхватили Кайден ногу начисто.
Сомнение было настолько мимолетным, что я едва его заметила; вот только за это время Шимп мог проверить тысячу сценариев.
– Тургора достаточно для изначальной атаки по тому или иному варианту. Но если мы имеем дело с несколькими нападениями, идущими по одному сценарию, для восстановления осмотического давления не хватит времени.
Из трубы, и на пару килограмм меньше. Носилки с Кайден скользили впереди. Я задержалась на мгновение, меня отвлекли новые каракули из завитушек, полосочек, точек («новые» – вот уж точно относительное понятие), которые Художники оставили здесь за тысячелетия. Я даже заинтересовалась, что они имели в виду. И тут снова в мыслях выскочило знакомое слово: «одичали».
– Сандей.
– Знаю я. – Я ускорила шаг, понизила голос, чтобы Шимп вышел из режима «ПОВТОРЯТЬ ПОКА». – Очевидно, что они получали энергию не из обычных окислительно-восстановительных реакций.
– Ты знаешь, что они использовали вместо них?
Я знала. Но не стоило выдавать сразу все карты. Лиан срезала образец тканей с побега, когда вводила меня в курс дела; сейчас я сняла его с пояса:
– Давай я вот это проанализирую. А потом мы поговорим.
Лазарет больше походил не на отсек, а тупик, углубление в коридоре со стационарным саркофагом и двумя разъемами для носилок. Посередине угнездился лабораторный стол, вокруг этой псевдоподии подковой располагались экраны и порты для образцов. Секвенсор изначально был настроен на человеческую ткань, но в генетических далях все едино. Понадобилась всего пара минут, чтобы извлечь геном; может, еще двадцать, чтобы экстраполировать из него фенотипы. Когда я закончила, Кайден уже решилу поспать шестнадцать часов, необходимые для выздоровления, и прибеглу к общей анестезии. Шимп и я снова остались одни.
Только на наши минуты перед закатом беседа не походила.
– Это градиентный насос, – сказала я.
– Вижу.
Может, механизм все видел, а может, тянул время пустопорожней болтовней.
– В принципе, тут сгодится любой градиент. Ионный, термальный, гравитационный. Если у тебя энергия течет из точки А в точку Б, то всегда можно немного сцедить по пути.
– Гравитационный, – предположил Шимп. Похоже, не такой и пустопорожний.
– Да. Поляна находится прямо над каналом Хиггса, правильно? И там есть гравитационный градиент – в некоторых местах он настолько сильный, что стволы деревьев фактически распластываются, пытаясь совместить одновременные векторы с нескольких сторон. И эти последовательности, – я махнула рукой в сторону дисплея, – похоже, закодировали метаболическую сеть, которая его использует.
– У меня нет записей, чтобы подобные процессы хоть когда-то появлялись на Земле эволюционным путем.
– Разумеется, а как иначе? Даже если бы на Земле появился единый организм, который простирался бы от уровня моря до границы космоса, то и там гравитационные градиенты не соперничали бы друг с другом, при условии, конечно, что мать-природа как-то заставила бы работать цикл Кребса на протяжении пары сотен километров. – «Просто повторяй свою роль». – Но тут-то все сплющено, понимаешь? Тут от одного «же» до тысячи можно прыгнуть за четырнадцать километров, и у нас еще бывает два центра притяжения. – «Не тормози. Не сомневайся. Не давай повода для „но“ или „если“». – Потому на «Эриофоре» набор правил кардинально иной. Больше энергии. Все, от роста тканей до производства кислородных отходов, взлетает вверх.
Ответы были хорошими, правдоподобными. Я даже не врала. Но они порождали новые вопросы; и чем дальше, тем труднее было держать схему в царстве эволюции, она упорно хотела перейти куда-то в стан инженерии.
Тишина затянулась. Я все порывалась не дышать, замереть, приходилось себя контролировать. В конце концов, все сводилось к рентабельности, к количеству слоев, которые Шимп решит вскрыть, прежде чем сокращающиеся доходы скажут ему принять остальное на веру.
– У тебя есть какие-то рекомендации? – спросила машина.
В этот раз я чуть не обмякла, не расслабилась, но сдержалась. Я поняла, как же хорошо наши земные прародители сделали свою работу.
Шимп, конечно, молниеносно считал на пальцах, но просто был недостаточно умен.
Яначала с крайностей, а потом структурная схема понесла меня к центру.
– Мы можем просто оставить их в покое. В конце концов, растения по-прежнему выполняют свою работу, а цикл мутаций работает только при экстремальном гравитационном градиенте, поэтому в другом месте явно не выскочит. Нет причин их беспокоить.
Две корсекунды; тысячи сценариев.
– Слишком высока фактическая вариативность. На Поляне слишком много неучтенных переменных для надежного долгосрочного управления.
Вот же раб доверительных интервалов. Для него невыносимо все, что больше двух стандартных отклонений от среднего.
– Тогда жги. Спали там все до камня.
Одна корсекунда; симуляция попроще, все сложные переменные обращаются в пепел.
– Такой вариант снизит мощность систем жизнеобеспечения на восемь процентов.
– Ну засеешь все заново. Пару веков можем и потерпеть недостачу в восемь процентов.
– Нет гарантии, что мутация не проявится снова.
– Не с оригинальным геномом, нет. Если только мы не отрубим градиент, чтобы он не взял верх.
А для этого, разумеется, придется отрубить и двигатель. На такое Шимп не пойдет никогда.
– Мы можем модифицировать локальный геном, – предположил механизм.
– Она говорит, что ты с трудом меняешь свое мнение. Но если уж ты решила, то ты в деле.
– Думаешь, она не права?
– Права на сто процентов. Ты верна друзьям, тут без вопросов. Даже если они оказываются массовыми убийцами, – ону хмыкнулу. – Ты всегда была любимицей Шимпа. И не только мне это казалось жутковатым.
«Любимица Шимпа, – я повертела в голове эту мысль, пока мы остановились передохнуть. – И когда они повесили такое ласковое прозвище мне на шею?»
– Так с чего тогда ты согласилась с Лиан?
– Ты четыре сборки протянула и не сказала ни слова. Хотела бы нас сдать, уже давно бы сдала.
Мы снова направились вперед. Люк манил нас, свет из коридора уже просачивался сквозь мутировавший подлесок.
Я вспомнила двух спор и третью между ними:
– А Дао, кажется, все это не по душе?
– Он изменит свое мнение.
– А если нет?
Кайден снова остановилусь. Повернулусь.
– Лиан тебе верит, – сказалу ону. – Не знаю почему, но думаю, у нее есть на то причины. А я верю ей, и поэтому мы здесь. К тому же тошнотворная динамика взаимоотношений Шимпа и Сандей нам явно поможет. Все станет гораздо легче, если у нас появится хоть какой-то агент влияния.
– Кажется, есть какое-то «но».
– Есть. То, что ты не побежала к Шимпу, не делает тебя союзником. Может, ты поняла, что мы тебя остановим. Может, сдрейфила принять чью-то сторону. – Ону развернулусь и пошлу дальше, а я даже не заметила, что Кайден так и не ответилу на мой вопрос.
– Думаю, мы все узнаем, – сказала я. Последняя лиана толщиной с мою ногу, извиваясь, уползла с дороги при нашем приближении. – Давай подыграй мне. Ты ранену. Мы в деле.
– Шимп! Носилки!
Одни уже скользили по склону, их раковина распахнулась в предвкушении свежего мясца.
– Рад видеть тебя, Кайден, – заметил Шимп, когда я помогала забраться еу на каталку. – Как ты себя чувствуешь?
– Великолепно, – Кайден поморщилусь, откинулусь назад, когда крышка носилок закрылась. Осторожные змеи, тонкие, как оптоволокно, роем накинулись на еу раны.
– Что случилось? – спросил Шимп.
– А на что это похоже? Еу атаковал лес. Он напал и на меня. Одичал к хуям.
Кайден ничего говорить не сталу. Спинномозговые блоки и в лучшие времена не особо радуют.
Шимп:
– Как?
– Мы прозевали парочку мутаций, они вызревали пятьдесят тысяч лет, вот как. – Мы направились вверх по коридору. – И не проси меня возвращаться за Дао.
– Почему нет?
– От него мало что осталось, ради такого рисковать не стоит. Пошли бота, если он тебе так нужен, – осознанный риск, но Шимп – механизм не из импульсивных. По крайней мере он точно подождет моего отчета.
– Сандей.
ЕСЛИ стрессовые обертоны голоса > величины X, ТОГДА используй имя. ПОВТОРЯТЬ, ПОКА человек не успокоится.
– Что? – Мы нырнули в трубу. Надо подняться на пару уровней, там находился лазарет. Может, он был и не нужен – носилки могли справиться с простой поверхностной раной – но система запрограммирована действовать наверняка при сценариях с неполными данными.
– Ты тоже ранена.
– Со мной все нормально. Заклею себя наверху.
Удовлетворившись, механизм продолжил:
– Ты можешь объяснить, как низколюменовый фотосинтез мог произвести достаточно энергии для поддержки такого быстрого движе…
– Да посмотри ты, что такое тургор, долбоеб! У этих лиан были в распоряжении гигасекунды для накопления гидростатического давления. И они за мгновение все выпустили. Повезло, что они не отхватили Кайден ногу начисто.
Сомнение было настолько мимолетным, что я едва его заметила; вот только за это время Шимп мог проверить тысячу сценариев.
– Тургора достаточно для изначальной атаки по тому или иному варианту. Но если мы имеем дело с несколькими нападениями, идущими по одному сценарию, для восстановления осмотического давления не хватит времени.
Из трубы, и на пару килограмм меньше. Носилки с Кайден скользили впереди. Я задержалась на мгновение, меня отвлекли новые каракули из завитушек, полосочек, точек («новые» – вот уж точно относительное понятие), которые Художники оставили здесь за тысячелетия. Я даже заинтересовалась, что они имели в виду. И тут снова в мыслях выскочило знакомое слово: «одичали».
– Сандей.
– Знаю я. – Я ускорила шаг, понизила голос, чтобы Шимп вышел из режима «ПОВТОРЯТЬ ПОКА». – Очевидно, что они получали энергию не из обычных окислительно-восстановительных реакций.
– Ты знаешь, что они использовали вместо них?
Я знала. Но не стоило выдавать сразу все карты. Лиан срезала образец тканей с побега, когда вводила меня в курс дела; сейчас я сняла его с пояса:
– Давай я вот это проанализирую. А потом мы поговорим.
Лазарет больше походил не на отсек, а тупик, углубление в коридоре со стационарным саркофагом и двумя разъемами для носилок. Посередине угнездился лабораторный стол, вокруг этой псевдоподии подковой располагались экраны и порты для образцов. Секвенсор изначально был настроен на человеческую ткань, но в генетических далях все едино. Понадобилась всего пара минут, чтобы извлечь геном; может, еще двадцать, чтобы экстраполировать из него фенотипы. Когда я закончила, Кайден уже решилу поспать шестнадцать часов, необходимые для выздоровления, и прибеглу к общей анестезии. Шимп и я снова остались одни.
Только на наши минуты перед закатом беседа не походила.
– Это градиентный насос, – сказала я.
– Вижу.
Может, механизм все видел, а может, тянул время пустопорожней болтовней.
– В принципе, тут сгодится любой градиент. Ионный, термальный, гравитационный. Если у тебя энергия течет из точки А в точку Б, то всегда можно немного сцедить по пути.
– Гравитационный, – предположил Шимп. Похоже, не такой и пустопорожний.
– Да. Поляна находится прямо над каналом Хиггса, правильно? И там есть гравитационный градиент – в некоторых местах он настолько сильный, что стволы деревьев фактически распластываются, пытаясь совместить одновременные векторы с нескольких сторон. И эти последовательности, – я махнула рукой в сторону дисплея, – похоже, закодировали метаболическую сеть, которая его использует.
– У меня нет записей, чтобы подобные процессы хоть когда-то появлялись на Земле эволюционным путем.
– Разумеется, а как иначе? Даже если бы на Земле появился единый организм, который простирался бы от уровня моря до границы космоса, то и там гравитационные градиенты не соперничали бы друг с другом, при условии, конечно, что мать-природа как-то заставила бы работать цикл Кребса на протяжении пары сотен километров. – «Просто повторяй свою роль». – Но тут-то все сплющено, понимаешь? Тут от одного «же» до тысячи можно прыгнуть за четырнадцать километров, и у нас еще бывает два центра притяжения. – «Не тормози. Не сомневайся. Не давай повода для „но“ или „если“». – Потому на «Эриофоре» набор правил кардинально иной. Больше энергии. Все, от роста тканей до производства кислородных отходов, взлетает вверх.
Ответы были хорошими, правдоподобными. Я даже не врала. Но они порождали новые вопросы; и чем дальше, тем труднее было держать схему в царстве эволюции, она упорно хотела перейти куда-то в стан инженерии.
Тишина затянулась. Я все порывалась не дышать, замереть, приходилось себя контролировать. В конце концов, все сводилось к рентабельности, к количеству слоев, которые Шимп решит вскрыть, прежде чем сокращающиеся доходы скажут ему принять остальное на веру.
– У тебя есть какие-то рекомендации? – спросила машина.
В этот раз я чуть не обмякла, не расслабилась, но сдержалась. Я поняла, как же хорошо наши земные прародители сделали свою работу.
Шимп, конечно, молниеносно считал на пальцах, но просто был недостаточно умен.
Яначала с крайностей, а потом структурная схема понесла меня к центру.
– Мы можем просто оставить их в покое. В конце концов, растения по-прежнему выполняют свою работу, а цикл мутаций работает только при экстремальном гравитационном градиенте, поэтому в другом месте явно не выскочит. Нет причин их беспокоить.
Две корсекунды; тысячи сценариев.
– Слишком высока фактическая вариативность. На Поляне слишком много неучтенных переменных для надежного долгосрочного управления.
Вот же раб доверительных интервалов. Для него невыносимо все, что больше двух стандартных отклонений от среднего.
– Тогда жги. Спали там все до камня.
Одна корсекунда; симуляция попроще, все сложные переменные обращаются в пепел.
– Такой вариант снизит мощность систем жизнеобеспечения на восемь процентов.
– Ну засеешь все заново. Пару веков можем и потерпеть недостачу в восемь процентов.
– Нет гарантии, что мутация не проявится снова.
– Не с оригинальным геномом, нет. Если только мы не отрубим градиент, чтобы он не взял верх.
А для этого, разумеется, придется отрубить и двигатель. На такое Шимп не пойдет никогда.
– Мы можем модифицировать локальный геном, – предположил механизм.