Ревенант

— Нет, у этой оба глаза в порядке, — ответил я, навалился спиной на стену и прохрипел: — Позови Микаэля!

Франсуа просьбы словно не услышал, перевернул покойницу на спину и заглянул в остекленевшие глаза, после опустил веки каким-то отчасти даже нежным движением.

— Да зови уже Микаэля! Быстрее! — повторил я, зажимая порез на груди ладонью. В мыльне вновь потеплело, но меня начал бить озноб, кровь сочилась меж пальцев, подступало беспамятство.

— Только Микаэля? — уточнил Блондин.

— И Мартина! Всех зови! — выдавил я из себя и размеренно задышал, погружая сознание в транс.

Помогло. Боль стихла, сердце унялось и перестало с бешеной скоростью сокращаться, гоня кровь по жилам, эфирное тело поделилось живительной силой с бренной плотью, и в кои-то веки мне удалось добиться успеха в самолечении, затянув порез на бедре, пусть тот и набух готовым лопнуть от любого неосторожного движения рубцом. Но вот дальше — никак, остальные раны так и продолжили кровоточить.



Первой в мыльню влетела перепуганная Марта. Ведьма уставилась на безжизненное тело Мирей, сразу опомнилась, подбежала ко мне и опустилась на колени.

— Что с тобой, Филипп?!

— Сама не видишь? — рыкнул я. — Кровь останови!

Марта потянулась к длинному порезу на груди, но я ослабил затянутое на бицепсе полотенце и попросил:

— Сначала руку!

Кровотечение из глубокой колотой раны усилилось, ведьма накрыла ее ладонями и что-то неразборчиво зашептала. Тогда только появился Микаэль. Он встал в дверях и хохотнул.

— Филипп! Ты домогался подружку Франсуа? Некрасиво-некрасиво!

Явившийся следом Блондин отодвинул бретера с прохода и укоризненно произнес:

— Не надо грязи, сеньор Салазар! Мой друг Филипп проявил лучшие качества благородного человека!

— Лучше бы поступил как конченый подонок, — хмыкнул Микаэль. — Шкура бы целее была!

Франсуа де Риш ничего не ответил, расстелил на полу дерюгу и перевалил на него тело Мирей.

— Филипп, надеюсь, все останется между нами? — спросил он и пояснил: — Это личное!

Я лишь кивнул. Целительная волшба Марты заморозила плечо, боль сгинула, и рана затянулась, оставив после себя на коже лишь красное пятно. Ведьме мое излечение далось нелегко: она шумно и часто дышала, по осунувшемуся лицу обильно струился пот. И все же одной рукой девчонка не ограничилась и повела ладонью по вертикальному разрезу на груди.

— Ты что творишь, бестолочь?! — немедленно одернул ее Микаэль. — Рана поверхностная! Куда ты столь силы вливаешь, дура?!

Марта закусила губу и покрутила пальцами, по груди прошелся приятный холодок, и кровотечение прекратилось, порез превратился в едва заметную белую полоску. Старый диагональный шрам, протянувшийся от правого плеча к левому подреберью, бросался в глаза несравненно сильнее. Я с облегчением перевел дух, а маэстро Салазар указал ведьме на рубец на бедре.

— Сделай что-нибудь с этим убожеством, у меня от столь похабного исполнения глаза кровоточить начинают!

— Тебе на него не смотреть! — огрызнулась Марта и наложила ладони на мое кое-как залеченное бедро. Боль тут же перестала дергать ногу, я почувствовал себя почти живым.

Франсуа к этому времени уже завернул покойницу в дерюгу, ухватил ее за ноги и вытащил в предбанник, а после вернулся, набрал в ушат горячей воды и принялся замывать кровь. Уж не знаю, как он намеревался избавиться от тела и зачем ему это понадобилось, но подручных в свои планы посвящать точно не собирался.

— Все! — коротко выдохнула Марта и уселась рядом со мной. Ее коротко обстриженные серебристо-серые волосы потемнели и слиплись, а пропитавшаяся по́том рубаха слишком явственно облепила грудь, пусть едва наметившуюся и плоскую, но с отнюдь не мальчишескими сосками.

Микаэль перехватил мой взгляд, снял с себя камзол и накинул его на плечи ведьме.

— Я приготовлю отвары, — сказала девчонка, поднялась на ноги и оперлась на стену, но сразу выпрямилась и поплотнее запахнула камзол бретера.

— Сначала переоденься и отдохни, — потребовал я, вставая с лавки. — Микаэль, проводи… Мартина до комнаты и возвращайся.

Левую сторону тела словно заморозило, оно при этом занемело и потеряло всякую чувствительность, словно обпился вытяжки из корня мандрагоры. Франсуа замыл кровь и, отсалютовав на прощанье, покинул мыльню, тогда я набрал в ушат холодной воды, добавил пару ковшей кипятка и облился, решив не тратить время на долгие омовения. По залеченным магией ранам словно наждаком прошлись, и резко закружилась голова, но почти сразу слабость оставила меня и отступила дурнота. Живу. Живой. Хорошо.

Ангелы небесные! А ведь мог бы и не…

Осторожно промокнув кожу полотенцем, я вышел в предбанник, оделся и поплелся в таверну. Франсуа на заднем дворе уже не было, а в дверях меня встретил маэстро Салазар. Мы уселись за стол у растопленного очага; когда явился хозяин, я велел подогреть с медом, изюмом и корицей кувшин красного вина. Пришлось доплатить, но без глинтвейна сейчас было точно не обойтись.

Некоторое время спустя в обеденный зал спустился проспавший все на свете Уве, по-прежнему щеголявший изрядных размеров шишкой на лбу. Он принес себе с кухни миску каши, сонно зевнул и начал размеренно работать ложкой. Следом пришла Марта, одевшаяся приличествующим ситуации образом. Ее глаза запали, бледная кожа казалась даже белее обычного.

— Почему Мирей пыталась тебя убить? — напрямую спросила ведьма, и у школяра от изумления каша изо рта вывалилась.

— Что? — просипел Уве, откашлявшись.

— Принеси еще тарелку! — распорядился я и передвинул девчонке кружку с горячим вином. — Пей!

— Филипп!


— Пей!

Марта послушно приложилась к кружке, осторожно отпила, а после недолгой паузы сделала еще несколько глотков глинтвейна. Щеки ее моментально порозовели.

Вернулся с кашей Уве, поставил тарелку перед ведьмой и осторожно произнес:

— Магистр, я не ослышался…

— Не ослышался, — вздохнул я и обратился к Марте: — Как ты понимаешь, скабрезное предположение Микаэля истине не соответствует.

Девчонка кивнула.

— Мирей была как-то связана с ведьмой, похищавшей девиц. Полагаю, ее обеспокоили наши расспросы в таборе.

— Звучит логично, — согласился с этим предположением маэстро Салазар.

А вот Уве в моем ответе показался наиболее важным совсем другой момент.

— Была?! — ошарашенно переспросил он. — Магистр де Риш знает?

— Знает, а вот его подмастерье — нет, так что не болтай, — подтвердил я, вновь наполнил опустевшую кружку Марты глинтвейном и потребовал: — Кашу ешь!

Сам тоже выпил подогретого вина, остатки разделил между Микаэлем и Уве. По телу растеклось приятное тепло, но я решил не терять время попусту и велел собирать вещи.

Сбитый с толку неожиданным отъездом Уве глянул на меня волком и даже вознамерился надерзить Микаэлю, но мигом словил от бретера затрещину и принялся с обиженным видом тереть затылок.

— По голове-то зачем? — пожаловался школяр.

— Не доводилось слышать о служебной необходимости? — ласково поинтересовался у него маэстро Салазар. — Так вот: и отъезд, и оплеуха — это она и есть!

— Вице-канцлер поручил нам… мне дать оценку действий маркизы цу Лидорф в части организации следственных мероприятий по одному из резонансных дел. — Для большей доходчивости я перешел на канцелярскую речь чиновников, клерков и прочих крючкотворов. — Без личной беседы отчет не сможет претендовать на объективность. Я не желаю быть необъективным по отношению к ее светлости. А ты?

Уве слегка покраснел; в Мархофе Адалинда произвела на юношу неизгладимое впечатление своими статями, легко затмив даже его безответную любовь — сеньориту Розен.

— Я действительно вам нужен? — слегка запинаясь, спросил слуга.

Увы и ах, оставить Уве в городе не было никакой возможности. Превращать паренька в заложника я не собирался, поскольку успел хлебнуть лиха с освобождением из застенков маэстро Салазара. Если вещи при необходимости смогут переправить в Ренмель Блондин или Рыбак, то выцарапать школяра из тюрьмы будет несравненно сложнее.

— Покончим с этой проверкой, перейдешь к магистру Прантлу, — уверил я слугу, отвернулся и крутанул на запястье четки святого Мартина.

Настроение оставляло желать лучшего. Ангелы небесные! Да попросту паршиво было на душе! Я ведь не железный!

Появился с улицы хмурый Франсуа де Риш, подсел к нам за стол. Когда Марта и Уве ушли собирать вещи, я спросил его о теле.

— Похоронят по сарцианскому обычаю, — ответил Блондин и задумчиво покачал головой. — Знаешь, а ведь я не распознал в ней ведьму. Хотя первым делом проверил… — Он усмехнулся. — Ну, почти первым. И — ничего. Никакого отголоска дара не уловил!

— Поговори с Уве или сам поищи в библиотеке описание призыва темной души, — посоветовал я. — Дурость несусветная, но на что только не идут люди ради власти.

Франсуа кивнул и поинтересовался:

— Что собираешься делать дальше?

— Собираюсь найти сеньору Белладонну и прояснить кое-какие рабочие моменты.

— Береги себя, Ренегат, — сказал Блондин, поднялся из-за стола и протянул руку. — За мной должок.

Я посчитал неуместным интересоваться причиной, по которой Франсуа стал полагать себя моим должником, молча ответил на рукопожатие, на том и расстались.





2


С рассветом отправиться в путь не получилось. Впрочем, я и не рассчитывал на это изначально: если продукты и фураж мы еще могли купить по дороге, а маэстро Салазар не забыл о моей просьбе заказать пули для штуцера в оружейной лавке, то раздобыть порох в захолустных городишках было не в пример сложнее, нежели в Риере, в деревнях же им и вовсе отродясь не торговали. Мои собственные запасы уже подходили к концу, перед выездом требовалось непременно посетить пороховую башню.

Позавтракав, мы перетащили пожитки в мою комнатушку и покинули таверну. Почти сразу я углядел в рассветном небе белесое пятно растущей луны, и настроение испортилось окончательно. Пожалел даже, что не прихватил в дорогу бутылку рома. Впрочем, дурное предзнаменование никак не проявило себя, и визит в пороховую башню прошел без сучка без задоринки. Пусть мои нынешние запросы и выходили за обычные рамки, деньги все решили.

Сигурд вон Аухмейн не поскупился, оплачивая убийство жены; переданный им кошель оказался набит риерталерами — монетой местной чеканки, ходившей преимущественно на севере империи. На пополнение арсенала ушла едва ли не половина всей суммы, зато помимо двух мер пороха мелкого помола для мушкета и пистолей я приобрел вдвое больше артиллерийской смеси, фитили и четыре чугунных корпуса ручных бомб, рифленых и сплошь покрытых серебристой вязью защитных магических формул.



Риер мы покидали под колокольный звон. Звонари больших и малых храмов старались изо всех сил, напоминая прихожанам о светлом празднике Доказательства истины, на улицах было не протолкнуться от гуляк, во дворах накрывались столы, на площадях шли кукольные представления. К вечеру горожане упьются до поросячьего визга, а пока что не успевшие потерять человеческий облик обыватели пусть нехотя, но все же убирались с дороги скакавшего первым Микаэля. Физиономия у того была перекошена словно от больного зуба, связываться с южанином остерегались даже успевшие пропустить с утра несколько кружек пива школяры.