Ревенант
Часть 36 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Убираемся отсюда!
Но маэстро Салазар меня словно не услышал, он опустился на корточки и приподнял голову одной из псин.
— Посмотри! — указал Микаэль на окровавленные дыры глазниц. — Глаза выколоты! Это был не демон!
— Не демон, — согласился я с бретером, поймал перепуганную лошадку и принялся успокаивать ее, поглаживая по морде, а после сунул специально припасенный на такой случай сухарь.
Микаэль вытер ладони о штанины, поднялся на ноги и выдвинул вполне логичное предложение:
— Думаешь, это дело рук черно-красных?
Мысль о том, что добрые братья опустились до запретной волшбы, не вызвала отторжения, покачал я головой совсем по другой причине.
— Сильвио всерьез полагает, будто я чернокнижник. Он бы так не сглупил. Если только это не самодеятельность кого-то из здешней миссии ордена. И опять же — откуда собаки в городе? Скорее уж эта погань увязалась за нами от табора.
— Кого-то насторожили расспросы? — Маэстро Салазар озадаченно хмыкнул, забрался в седло и спросил: — Так что насчет надраться до поросячьего визга?
— Дельное предложение, — ответил я, чувствуя, что сейчас и в самом деле стоит пропустить пару кружек вина. — Поехали!
С той злополучной улочки мы убрались, не попавшись на глаза никому из местных обитателей, в таверну тоже вернулись без происшествий. Нам даже удалось осуществить свое намерение напиться, а вот утро не задалось. Ну или наоборот — это как посмотреть…
Глава 4
1
Разбудил стук в дверь. Накануне мы с Микаэлем полночи пили вино, поэтому несколько мгновений я не мог сообразить, где нахожусь и что происходит. Да еще и Марта на этот раз не успела покинуть комнату и в испуге натянула на себя одеяло.
— Кто там?! — хрипло гаркнул я, ненавидя в этот момент всех и вся. И в особенности — напоившего меня маэстро Салазара.
— Магистр вон Черен! — послышалось из-за двери. — Произошло убийство, магистр Прантл просит вас прибыть на место преступления!
— На кой черт?
— Совершено новое жертвоприношение!
Я беззвучно выругался и приложился к предусмотрительно взятому в комнату кувшину. Вкус у воды оказался просто омерзительным, но мне позарез требовалось промочить пересохшую глотку.
— Магистр!
— Сейчас выйду! Минуту!
— Заварить трав? — спросила Марта.
— Не суетись, — потребовал я, начиная одеваться. — Выйдешь, когда все успокоится. И поставь какую-нибудь защиту от призраков на дверь и окна. Что-нибудь неприметное.
— Поставлю, — пообещала ведьма. — И не только от призраков.
Я страдальчески сморщился и начал натягивать чулки. Провозился в итоге со сборами не так уж и долго, но, когда покинул комнату, помощник Прантла едва не пританцовывал на месте от нетерпения. То ли мое присутствие на месте преступления действительно было делом совершенно необходимым, то ли посыльному просто не терпелось полюбоваться на кровавые подробности собственными глазами.
— Микаэль! — с изрядной долей злорадства рявкнул я, но мои усилия пропали втуне: маэстро Салазар уже спускался из мансарды. Вслед за ним спешил Уве, на ходу пытаясь попасть руками в рукава камзола.
— Мне с вами? — с надеждой спросил школяр.
— Поехали, — разрешил я.
Злой на весь белый свет Микаэль, которому пришлось распрощаться с возможностью спокойно пропустить пару кружек вина, пристально глянул на меня, оценил шпагу на боку и перевязь с пистолями, после спросил:
— Кольчугу надел?
Я молча кивнул. Мы спустились на первый этаж и столкнулись там с Блондином, который буквально заволок в гостиницу нетвердо стоявшую на ногах девицу в цветастом платье — одну из тех, что увели его вчера в ночь. Я невольно присвистнул. Сарцианка должна была произвести на Блондина воистину неизгладимое впечатление, раз уж он привел ее из табора; прежде подобной сентиментальности за ним не водилось.
— Дела… — пробормотал маэстро Салазар.
Узнав о жертвоприношении, Франсуа де Риш тотчас объявил:
— Эберт, отведи фрейлейн Мирей в мою комнату и обеспечь всем необходимым!
Лицо подмастерья явственным образом перекосилось от плохо скрываемого возмущения, но стальные интонации в голосе магистра заставили крепыша промолчать и поспешить на помощь сарцианке.
Только сарцианке ли? Хоть девица и обладала смуглой кожей и характерным разрезом глаз, но при этом уступала Франсуа всего лишь на полголовы, а пухлые губы и прямой крупный нос скорее подошли бы коренному уроженцу Средних земель империи.
Полукровка! Как есть полукровка! Только, в отличие от покойной Герды, красивая.
Эберт протянул руку фрейлейн Мирей, и та с благодарностью приняла помощь, хоть, как мне показалось, не особенно-то в ней и нуждалась.
— Сеньоры, поспешим! — взмолился подручный Рыбака, и мы последовали за ним на задний двор.
Пока слуги взнуздывали лошадей и затягивали подпруги, Франсуа де Риш раздобыл кувшин с водой и в несколько мучительно длинных подходов его осушил.
— Знаешь, братец, — обратился он к маэстро Салазару, — а ведь тебе не позавидуешь. Нужно быть лошадью или даже верблюдом, чтобы каждый день выдувать столько вина. У обычного человека на это никакого здоровья не хватит.
— Дело привычки, — ответил Микаэль, косо глянул на меня и явно с превеликим трудом удержался от своего очередного стишка, полного ядовитого сарказма.
Я показал бретеру кулак и без всякой охоты взгромоздился в седло. Голову ломило, и самочувствие оставляло желать лучшего, а с хмурого неба еще, как на грех, посыпал нерадостный весенний дождик; выходить из дома в такую погоду не было ни малейшего желания. Но чего уж теперь…
Поначалу ехали знакомой дорогой к Белым воротам и даже миновали оцепленный стражниками переулок, где вчера схлестнулись с одержимыми псами; там за жиденькой толпой зевак мелькали черные рясы священнослужителей. А вот дальше провожатый направил нас в объезд застроенного особняками холма, и старые кварталы Риера мы покинули через соседний таможенный пункт. Тогда-то и разверзлись хляби небесные и на город обрушился самый настоящий ливень. Плащ и камзол вмиг промокли насквозь, рубаха прилипла к телу. Сточные канавы переполнились, по улицам понеслись мутные ручьи, в них замелькали крысы, конские яблоки, солома и прочие нечистоты. К счастью, ливень стих так же внезапно, как и начался, темную тучу отнесло от города, и лишь откуда-то издалека продолжали доноситься гулкие раскаты грома.
Мы свернули вглубь квартала и пробрались его узенькими переулочками к заброшенному складу. Перед ним толпились мокрые и продрогшие подручные Рыбака, стражники и чиновники ратуши.
Рыбак при нашем появлении взмахом руки указал на неказистое строение:
— Вон Черен, проходи! — а сам продолжил что-то втолковывать дюжему детине в кожаном плаще и островерхой шляпе, который держал на поводке здоровенного кудлатого пса.
Судя по всему, ищейка должна была выследить убийцу, но внезапный ливень поставил на этих планах большой жирный крест.
Сунувшегося было следом Уве я оставил на улице, а маэстро Салазар и Франсуа де Риш и сами не проявили к месту преступления никакого интереса. Первый прикрыл глаза и задремал в седле, второй созвал своих головорезов, выслушал отчет и принялся раздавать приказы, указывая рукой то на один соседний дом, то на другой.
Внутри всем заправляла Сурьма. Она кружила у распятого на засыпном полу трупа и расставляла в нужных местах светильники, но пока что их не зажигала, и в полумраке склада ее белое лицо решительно ничем не отличалось от бесстрастной фарфоровой маски. Магистр-эксперт по алхимии и, как оказалась, всяческим языческим верованиям не обращала внимания ни на распоротую брюшину несчастного, ни на забрызганную кровью и непонятными бурыми ошметками стену и валявшиеся под ней внутренние органы. Гудевшие в воздухе мухи ее тоже нисколько не волновали. Не стал акцентировать внимание на этих неприятных вещах и я, вместо этого присмотрелся к надписям на староимперском и решил, что те целиком и полностью соответствуют виденным на реконструкции предыдущего места преступления.
Я не стал путаться под ногами, отошел в сторону и закрыл глаза. Несколько размеренных тягучих вздохов помогли погрузить сознание в легкий транс, и незримая стихия открылась во всей своей красе и заиграла неведомыми простецам красками. Вот только служебное рвение оказалось вознаграждено лишь приступом головной боли и ничем сверх того. Эфирное поле на складе было однородным и предельно стабильным, в нем не ощущалось ни малейших отголосков недавнего ритуала. Обряд и в самом деле носил исключительно религиозный характер и не имел никакого отношения к тайным искусствам.
Я вышел на улицу, где вновь заморосил дождь, и стер с бороды натекшую из носа кровь. Вскоре Мориц Прантл закончил препирательства с хозяином ищейки, подошел и спросил:
— Что скажешь?
— Все как ты говорил. Ни убавить, ни прибавить. — Мы вернулись на склад, и я счел нужным заметить: — Только обряд проведен по другому сценарию: сердце и мозг не тронуты.
Сурьма услышала мое высказывание и покачала головой.
— Это не ритуал, это обычное гадание. Вам доводилось слышать о гаруспиках?
— Здесь гадали по внутренностям? — удивился Рыбак. — Уверена?
Вместо ответа эксперт молча повела рукой.
— Смотрите сами.
Посмотреть и в самом деле было на что. Склад теперь заливало сияние дюжины светильников, темных мест почти не осталось и были четко видны все надписи, кровавое пятно на стене и лежавшие под ним внутренние органы жертвы.
— Из нас в этой мерзости разбираешься только ты! — сварливо отметил Мориц Прантл. — Рассказывай!
На Сурьму вспышка раздражения не произвела ни малейшего впечатления, она лишь пожала плечами и сказала:
— Дело плохо.
— Почему это?
— Результаты гадания сулят убийцам успех. Даже полные профаны должны были по состоянию печени жертвы прийти к выводу, что задуманное ими предприятие свершится в установленные сроки и наилучшим образом. — Магистр-эксперт без какой-либо брезгливости подняла с пола печень и продемонстрировала ее нам. — На редкость правильная форма, при этом щель, считающаяся гаруспиками дружественной, гораздо тоньше обычного, что выступает добрым знаком. Состояние сосудов также должно трактоваться аналогичным образом.
Смуглое лицо Рыбака потемнело еще больше из-за прилившей к нему крови.
— Ты сулишь нам неудачу на основании каких-то диких суеверий? Ты в своем уме?!
— Мориц, иногда создается впечатление, что мы говорим на разных языках, — вздохнула Сурьма. — Послушай еще раз: убийца верит в гадание на внутренностях, и печень жертвы сулит ему успех. Разве после этого он станет откладывать ритуальное убийство? Как ты считаешь?
Мориц Прантл изменился в лице.
— Со дня на день случится новое убийство! — сказал он и с шумом выдохнул. — Экая незадача!
Незадача?! Ангелы небесные! Я бы отпустил по этому поводу куда более крепкое словцо, но решил не сотрясать впустую воздух и промолчал.
Но маэстро Салазар меня словно не услышал, он опустился на корточки и приподнял голову одной из псин.
— Посмотри! — указал Микаэль на окровавленные дыры глазниц. — Глаза выколоты! Это был не демон!
— Не демон, — согласился я с бретером, поймал перепуганную лошадку и принялся успокаивать ее, поглаживая по морде, а после сунул специально припасенный на такой случай сухарь.
Микаэль вытер ладони о штанины, поднялся на ноги и выдвинул вполне логичное предложение:
— Думаешь, это дело рук черно-красных?
Мысль о том, что добрые братья опустились до запретной волшбы, не вызвала отторжения, покачал я головой совсем по другой причине.
— Сильвио всерьез полагает, будто я чернокнижник. Он бы так не сглупил. Если только это не самодеятельность кого-то из здешней миссии ордена. И опять же — откуда собаки в городе? Скорее уж эта погань увязалась за нами от табора.
— Кого-то насторожили расспросы? — Маэстро Салазар озадаченно хмыкнул, забрался в седло и спросил: — Так что насчет надраться до поросячьего визга?
— Дельное предложение, — ответил я, чувствуя, что сейчас и в самом деле стоит пропустить пару кружек вина. — Поехали!
С той злополучной улочки мы убрались, не попавшись на глаза никому из местных обитателей, в таверну тоже вернулись без происшествий. Нам даже удалось осуществить свое намерение напиться, а вот утро не задалось. Ну или наоборот — это как посмотреть…
Глава 4
1
Разбудил стук в дверь. Накануне мы с Микаэлем полночи пили вино, поэтому несколько мгновений я не мог сообразить, где нахожусь и что происходит. Да еще и Марта на этот раз не успела покинуть комнату и в испуге натянула на себя одеяло.
— Кто там?! — хрипло гаркнул я, ненавидя в этот момент всех и вся. И в особенности — напоившего меня маэстро Салазара.
— Магистр вон Черен! — послышалось из-за двери. — Произошло убийство, магистр Прантл просит вас прибыть на место преступления!
— На кой черт?
— Совершено новое жертвоприношение!
Я беззвучно выругался и приложился к предусмотрительно взятому в комнату кувшину. Вкус у воды оказался просто омерзительным, но мне позарез требовалось промочить пересохшую глотку.
— Магистр!
— Сейчас выйду! Минуту!
— Заварить трав? — спросила Марта.
— Не суетись, — потребовал я, начиная одеваться. — Выйдешь, когда все успокоится. И поставь какую-нибудь защиту от призраков на дверь и окна. Что-нибудь неприметное.
— Поставлю, — пообещала ведьма. — И не только от призраков.
Я страдальчески сморщился и начал натягивать чулки. Провозился в итоге со сборами не так уж и долго, но, когда покинул комнату, помощник Прантла едва не пританцовывал на месте от нетерпения. То ли мое присутствие на месте преступления действительно было делом совершенно необходимым, то ли посыльному просто не терпелось полюбоваться на кровавые подробности собственными глазами.
— Микаэль! — с изрядной долей злорадства рявкнул я, но мои усилия пропали втуне: маэстро Салазар уже спускался из мансарды. Вслед за ним спешил Уве, на ходу пытаясь попасть руками в рукава камзола.
— Мне с вами? — с надеждой спросил школяр.
— Поехали, — разрешил я.
Злой на весь белый свет Микаэль, которому пришлось распрощаться с возможностью спокойно пропустить пару кружек вина, пристально глянул на меня, оценил шпагу на боку и перевязь с пистолями, после спросил:
— Кольчугу надел?
Я молча кивнул. Мы спустились на первый этаж и столкнулись там с Блондином, который буквально заволок в гостиницу нетвердо стоявшую на ногах девицу в цветастом платье — одну из тех, что увели его вчера в ночь. Я невольно присвистнул. Сарцианка должна была произвести на Блондина воистину неизгладимое впечатление, раз уж он привел ее из табора; прежде подобной сентиментальности за ним не водилось.
— Дела… — пробормотал маэстро Салазар.
Узнав о жертвоприношении, Франсуа де Риш тотчас объявил:
— Эберт, отведи фрейлейн Мирей в мою комнату и обеспечь всем необходимым!
Лицо подмастерья явственным образом перекосилось от плохо скрываемого возмущения, но стальные интонации в голосе магистра заставили крепыша промолчать и поспешить на помощь сарцианке.
Только сарцианке ли? Хоть девица и обладала смуглой кожей и характерным разрезом глаз, но при этом уступала Франсуа всего лишь на полголовы, а пухлые губы и прямой крупный нос скорее подошли бы коренному уроженцу Средних земель империи.
Полукровка! Как есть полукровка! Только, в отличие от покойной Герды, красивая.
Эберт протянул руку фрейлейн Мирей, и та с благодарностью приняла помощь, хоть, как мне показалось, не особенно-то в ней и нуждалась.
— Сеньоры, поспешим! — взмолился подручный Рыбака, и мы последовали за ним на задний двор.
Пока слуги взнуздывали лошадей и затягивали подпруги, Франсуа де Риш раздобыл кувшин с водой и в несколько мучительно длинных подходов его осушил.
— Знаешь, братец, — обратился он к маэстро Салазару, — а ведь тебе не позавидуешь. Нужно быть лошадью или даже верблюдом, чтобы каждый день выдувать столько вина. У обычного человека на это никакого здоровья не хватит.
— Дело привычки, — ответил Микаэль, косо глянул на меня и явно с превеликим трудом удержался от своего очередного стишка, полного ядовитого сарказма.
Я показал бретеру кулак и без всякой охоты взгромоздился в седло. Голову ломило, и самочувствие оставляло желать лучшего, а с хмурого неба еще, как на грех, посыпал нерадостный весенний дождик; выходить из дома в такую погоду не было ни малейшего желания. Но чего уж теперь…
Поначалу ехали знакомой дорогой к Белым воротам и даже миновали оцепленный стражниками переулок, где вчера схлестнулись с одержимыми псами; там за жиденькой толпой зевак мелькали черные рясы священнослужителей. А вот дальше провожатый направил нас в объезд застроенного особняками холма, и старые кварталы Риера мы покинули через соседний таможенный пункт. Тогда-то и разверзлись хляби небесные и на город обрушился самый настоящий ливень. Плащ и камзол вмиг промокли насквозь, рубаха прилипла к телу. Сточные канавы переполнились, по улицам понеслись мутные ручьи, в них замелькали крысы, конские яблоки, солома и прочие нечистоты. К счастью, ливень стих так же внезапно, как и начался, темную тучу отнесло от города, и лишь откуда-то издалека продолжали доноситься гулкие раскаты грома.
Мы свернули вглубь квартала и пробрались его узенькими переулочками к заброшенному складу. Перед ним толпились мокрые и продрогшие подручные Рыбака, стражники и чиновники ратуши.
Рыбак при нашем появлении взмахом руки указал на неказистое строение:
— Вон Черен, проходи! — а сам продолжил что-то втолковывать дюжему детине в кожаном плаще и островерхой шляпе, который держал на поводке здоровенного кудлатого пса.
Судя по всему, ищейка должна была выследить убийцу, но внезапный ливень поставил на этих планах большой жирный крест.
Сунувшегося было следом Уве я оставил на улице, а маэстро Салазар и Франсуа де Риш и сами не проявили к месту преступления никакого интереса. Первый прикрыл глаза и задремал в седле, второй созвал своих головорезов, выслушал отчет и принялся раздавать приказы, указывая рукой то на один соседний дом, то на другой.
Внутри всем заправляла Сурьма. Она кружила у распятого на засыпном полу трупа и расставляла в нужных местах светильники, но пока что их не зажигала, и в полумраке склада ее белое лицо решительно ничем не отличалось от бесстрастной фарфоровой маски. Магистр-эксперт по алхимии и, как оказалась, всяческим языческим верованиям не обращала внимания ни на распоротую брюшину несчастного, ни на забрызганную кровью и непонятными бурыми ошметками стену и валявшиеся под ней внутренние органы. Гудевшие в воздухе мухи ее тоже нисколько не волновали. Не стал акцентировать внимание на этих неприятных вещах и я, вместо этого присмотрелся к надписям на староимперском и решил, что те целиком и полностью соответствуют виденным на реконструкции предыдущего места преступления.
Я не стал путаться под ногами, отошел в сторону и закрыл глаза. Несколько размеренных тягучих вздохов помогли погрузить сознание в легкий транс, и незримая стихия открылась во всей своей красе и заиграла неведомыми простецам красками. Вот только служебное рвение оказалось вознаграждено лишь приступом головной боли и ничем сверх того. Эфирное поле на складе было однородным и предельно стабильным, в нем не ощущалось ни малейших отголосков недавнего ритуала. Обряд и в самом деле носил исключительно религиозный характер и не имел никакого отношения к тайным искусствам.
Я вышел на улицу, где вновь заморосил дождь, и стер с бороды натекшую из носа кровь. Вскоре Мориц Прантл закончил препирательства с хозяином ищейки, подошел и спросил:
— Что скажешь?
— Все как ты говорил. Ни убавить, ни прибавить. — Мы вернулись на склад, и я счел нужным заметить: — Только обряд проведен по другому сценарию: сердце и мозг не тронуты.
Сурьма услышала мое высказывание и покачала головой.
— Это не ритуал, это обычное гадание. Вам доводилось слышать о гаруспиках?
— Здесь гадали по внутренностям? — удивился Рыбак. — Уверена?
Вместо ответа эксперт молча повела рукой.
— Смотрите сами.
Посмотреть и в самом деле было на что. Склад теперь заливало сияние дюжины светильников, темных мест почти не осталось и были четко видны все надписи, кровавое пятно на стене и лежавшие под ним внутренние органы жертвы.
— Из нас в этой мерзости разбираешься только ты! — сварливо отметил Мориц Прантл. — Рассказывай!
На Сурьму вспышка раздражения не произвела ни малейшего впечатления, она лишь пожала плечами и сказала:
— Дело плохо.
— Почему это?
— Результаты гадания сулят убийцам успех. Даже полные профаны должны были по состоянию печени жертвы прийти к выводу, что задуманное ими предприятие свершится в установленные сроки и наилучшим образом. — Магистр-эксперт без какой-либо брезгливости подняла с пола печень и продемонстрировала ее нам. — На редкость правильная форма, при этом щель, считающаяся гаруспиками дружественной, гораздо тоньше обычного, что выступает добрым знаком. Состояние сосудов также должно трактоваться аналогичным образом.
Смуглое лицо Рыбака потемнело еще больше из-за прилившей к нему крови.
— Ты сулишь нам неудачу на основании каких-то диких суеверий? Ты в своем уме?!
— Мориц, иногда создается впечатление, что мы говорим на разных языках, — вздохнула Сурьма. — Послушай еще раз: убийца верит в гадание на внутренностях, и печень жертвы сулит ему успех. Разве после этого он станет откладывать ритуальное убийство? Как ты считаешь?
Мориц Прантл изменился в лице.
— Со дня на день случится новое убийство! — сказал он и с шумом выдохнул. — Экая незадача!
Незадача?! Ангелы небесные! Я бы отпустил по этому поводу куда более крепкое словцо, но решил не сотрясать впустую воздух и промолчал.