Ревенант

— Мне нужна старая сарцианка.

— О, сеньор знает толк в извращениях! — расплылся в широкой улыбке пройдоха, без стеснения выставив на всеобщее обозрение неровные зубы, коих во рту обнаружилось куда меньше отпущенного Вседержителем количества. — Есть и в возрасте дамочки. Могу устроить встречу! Идемте!

— Нужна старая седая сарцианка с бельмом на глазу.

Прощелыга мигом скис и отступил на шаг назад, готовясь затеряться в толпе, но блеск возникшего в моей руке талера заставил его остановиться. Когда крупная серебряная монета завладела всем вниманием парня, Марта переместилась ему за спину, встав немного сбоку и сложила пальцы в замысловатую фигуру. Вмешиваться девчонке не пришлось, жулик присмотрелся ко мне и спросил:

— Зачем она вам, сеньор?

— Говорят, лучше гадалки в Риере не найти… — небрежно обронил я в ответ.

— Фи-и-и! — презрительно выдал мой собеседник. — Я настоящую гадалку знаю! Идемте провожу! Она и берет недорого.

Я покачал головой и зажал талер в кулаке.

— Мне нужна эта.

— Ну не знаю! — всплеснул руками пройдоха и запустил пальцы в зачесанные назад волосы, постоял так миг, затем покачал головой. — Нет, не подскажу, где эту искать. Видел ее на рынке несколько раз, но так, мельком.

К первому талеру присоединился второй.

— Сказал же: не знаю ее! — чуть ли не со слезами в голосе протянул жулик. — Местная она — это точно, одевается как городские сарциане, и бельмо на левом глазу есть, но где живет, хоть убейте, не ведаю. Святыми небесами клянусь!

Мне до клятв этого проходимца не было никакого дела, я потер один талер о другой и поинтересовался:

— Когда ее последний раз здесь видел?

— Вот вы спросили! — охнул проходимец и озадаченно поскреб затылок. — Давненько уже не появлялась. С месяц, наверное. Но если вам ничего не нужно, я пойду…

Расставаться с полновесным талером не хотелось, и все же я кинул одну из монет собеседнику; серебряный кругляш просто растворился в воздухе, до того ловко рыжий прощелыга его перехватил. Второй талер я вернул за обшлаг рукава камзола, взамен вытянул монету в двадцать крейцеров.

— Подумай! — проникновенно сказал я парню. — Подумай очень хорошенько, что может заставить меня сделать тебя чуть-чуть богаче?

Жулик закусил губу и нахмурил лоб, затем развел руками.

— Она служанка кого-то из благородных, зуб даю. Если гаданием и промышляет, то ради приработка.

— С чего взял?

— Видел ее как-то с девчонкой молодой. Хорошенькой! Таких богатые сеньоры любят в услужение принимать. Старуха как раз ее к карете вела. Герба не рассмотрел, там что-то серебряное было.

— Не брешешь? — насторожился я.

Святые небеса! Неужто вдова Ланге действительно навела нас на след похитителя? Вот это номер!

— Могилой матери клянусь!

Я вручил парню монету в треть талера, поколебался немного и решил о пропавших девицах вопросов не задавать, поскольку моя сшитая на скорую нитку история о поисках гадалки и без того не выдерживала никакой критики. О сарцианке следовало навести справки у ее соотечественниц, но гадалки уже успели затеряться в толпе, да еще жулик, прежде чем последовать их примеру, предупредил:

— Только в таборе спрашивать бесполезно, они от той старухи как от огня шарахались, плевали вслед и отводящие зло знаки делали. Вот потеха!

Сам того не желая, пройдоха подарил мне замечательнейшую наводку: сарциане из табора знали старуху, пусть даже та и была изгоем. Вот их и расспрошу.

Поймав заинтересованные взгляды двух громил, я демонстративно положил руку на рукоять кинжала и без лишней спешки покинул рыночную округу. Мордовороты увязались было следом, но отстали, стоило только свернуть на улочку, облюбованную золотых и серебряных дел мастерами. Присматривавшая там за порядком частная охрана подобную публику не жаловала.

— Что дальше? — нарушила молчание Марта, когда лавки с зарешеченными витринами остались позади и мы вывернули на оживленную набережную, где непрерывным потоком катили возы и телеги.

— Вернемся в таверну, видно будет, — ответил я и начал без лишних церемоний расталкивать шагавших навстречу горожан.

Казалось бы давно зажившее правое бедро, проткнутое дагой Ланзо, вновь разболелось, ногу стала колоть неприятная ломота, и я огляделся, высматривая извозчиков, но ни паланкинов, ни открытых колясок поблизости не обнаружилось. Разве что громыхали по брусчатке колесами ручные тележки да ехала в некотором отдалении парочка верховых. Но они, ясное дело, своих скакунов точно не уступят.

Ноющая боль в ноге отвлекала, именно из-за нее мне далеко не сразу удалось уловить дрожание четок святого Мартина, да те и сами дергали левое запястье как-то слишком уж неуверенно, с долгими паузами и перерывами. Пришлось стиснуть их в правой руке; тогда-то и стало ясно, что биением проявляется заточенная в янтарную бусину частичка эфирного тела. И это было воистину странно: из всех ныне живущих подобным образом я имел возможность отслеживать лишь Марту и Микаэля; ведьма шагала рядом, а присутствие маэстро Салазара ощущалось совершенно иным образом. Обожгла душу холодом мысль о выбравшихся из запределья живоглотах, но почти сразу энергетический рисунок сложился в единое целое с силуэтом одного из верховых, и узнаванием мелькнула шальная догадка.

Ангелы небесные! Да это же Рихард Колингерт — капитан лиловых жандармов и личный порученец статс-секретаря Кабинета бдительности барона аус Баргена! Я ведь захватил частичку его ауры при нашей последней встрече на постоялом дворе в Стожьене! Но ему что от меня нужно?!

Миг я колебался, затем обернулся и помахал преследователям, давая понять, что их присутствие больше не является для меня секретом.

— Кто это? — насторожилась Марта.

— Сгинь! — потребовал я, продолжая улыбаться. — Наблюдай со стороны и не вздумай вмешиваться. Если что-то пойдет не так, найдешь Микаэля. Скажешь ему: «Колингерт».

Ведьма хотела было возразить, но я завел левую руку за спину и показал ей кулак. Этого хватило, чтобы девчонка шагнула в сторону и затерялась среди прохожих. От моих преследователей ее маневр точно не укрылся, но заострять на нем внимание капитан лиловых жандармов не стал.


— Мое почтение, вон Черен! — поприветствовал меня высокий и стройный сеньор с благородным волевым лицом, вьющимися каштановыми волосами и короткой ухоженной бородкой, в которой пробивалась ранняя седина. — Остается лишь позавидовать вашей наблюдательности!

По причине теплой погоды Рихард был одет в костюм для верховой езды; шпага и кинжал оттягивали оружейный пояс совершенно открыто. А вот у его спутника под плащом помимо длинного клинка скрывался как минимум один пистоль. Рукоять выпирала через ткань предельно четко.

— Не стоит, сеньор капитан. Вы не слишком-то и скрывались. Чем обязан?

Сердце пропустило удар в ожидании ответа, а Рихард Колингерт благодушно улыбнулся и снисходительно покачал головой.

— Расслабьтесь, вон Черен! Барон склонен принять на веру ваш отчет о событиях в Регенмаре.

— Его милость ничего не принимает на веру, — парировал я.

— Поэтому я здесь. Занимаюсь проверкой кое-каких неочевидных моментов. Известно ли вам, что в Риере находится самая восточная миссия герхардианцев?

Я этого не знал и потому покачал головой. В душе вновь заворочалось притихшее было беспокойство.

— Ну так знайте, что восточней заходят только миссионеры и ловчие. — Капитан взглянул на меня уже без малейшего намека на улыбку. — Риер очень важен для добрых братьев, поэтому я здесь.

— И все же наша встреча неслучайна.

— Разумеется, нет! — рассмеялся Рихард. — Но предлагаю обсудить это в более спокойном месте.

— Возможно, там? — указал я на ближайшую таверну, решив взять инициативу с выбором питейного заведения на себя.

— Годится! — кивнул капитан.

У коновязи Рихард спешился и затянул поводья на бревне, а сопровождавший его рубака так и остался сидеть в седле. Марты нигде видно не было, но я и не выискивал девчонку взглядом, не желая слишком уж явственно вертеть головой по сторонам. Внутрь мы проходить не стали, велели половому тащить кувшин вина поприличней и заняли один из выставленных на улицу столов. Дорога здесь слегка изгибалась, и прохожие шли стороной, не мешая разговору.

— Начнем с того, что мы провели некоторые… изыскания, — в упор глянул на меня капитан лиловых жандармов, — и больше не сомневаемся в случайном характере вашей встречи с тем злополучным дилижансом.

Я лишь вежливо улыбнулся, напряженно ожидая продолжения. Слова собеседника меня нисколько не успокоили.

— Еще нам передали ваши соображения по поводу роли в недавних событиях ордена Герхарда-чудотворца. Эти умозаключения представляются вполне взвешенными и логичными, поскольку осведомители и раньше сообщали об интересе добрых братьев к трудам современников пророка, а изгнание ваших коллег из Сваами послужит укреплению позиций ордена во всех северных землях. Но! — Рихард Колингерт принял у полового кувшин, разлил по кружкам вино и заключил: — Одно лишь желание заполучить раритетное «Житие подвижника Доминика» никак не объясняет присутствие официала герхардианцев в том самом дилижансе.

Я отпил вина и кивнул. И в самом деле — не объясняет.

Зябким сквозняком забралась под камзол неуверенность, окончательно сделалось не по себе. Краешком глаза я уловил какое-то движение и невольно вздрогнул при виде ползшей по краю столешницы желто-черной осы. Рука сама собой опустила на нее кружку, и хруст дал понять, что это не призрачное видение, но самое обычное насекомое. И тогда словно лопнула натянутая струна. Напряжение отпустило, липкий мерзкий страх оставил и перестал отравлять сознание. Впрочем, наверняка таким образом сказалось выпитое вино.

Капитан лиловых жандармов никак не отреагировал на мою выходку, сделал глоток и спросил:

— Как думаете, тот официал мог быть связан с чернокнижником?

— В разговоре со мной де ла Вега упомянул, что занимается поиском раритетных книг. Якобы он намеревался получить у чернокнижника одну из них.

— Возможно, — кивнул Рихард. — Тогда вопрос в том, как официал герхардианцев вышел на душегуба раньше нас. Есть какие-то предположения на этот счет?

— Брат Стеффен? — привел я самое разумное объяснение осведомленности де ла Веги о планах чернокнижника.

— Возможно, — вновь произнес порученец барона аус Баргена, только на этот раз — с нескрываемой досадой. — Знаете, вон Черен, мы бы избежали множества никому не нужных проблем, произведи вы тогда арест.

Я только криво ухмыльнулся и в свою очередь спросил:

— Так что привело вас в Риер, капитан? И зачем было следить за мной?

— Мы не следили, а сопровождали, — поправил Рихард Колингерт. — Что же касается первого вопроса, то я здесь, чтобы подобрать ключик к секретам герхардианцев. Как уже говорил, именно в Риере находится их самая восточная миссия.

— Полагаете, ваши обычные методы не сработают? Неужели нельзя просто выпотрошить приора?

Собеседник не оценил шутки и угрюмо посмотрел в ответ.

— Герхардианцы находятся в Риере по личному приглашению маркграфа, — сообщил он. — Никто их и пальцем не тронет без железных улик. И даже тогда понадобится вмешательство светлейшего государя, чтобы дать делу ход.

— Это если официально.

— Для неофициальных действий у них слишком надежная охрана, — оскалился Рихард и огладил каштановую бородку. — Где-то мы можем действовать без оглядки на местные власти, но не здесь. Да и знает ли приор хоть что-то важное? Есть немалый риск растревожить осиное гнездо и не получить при этом никаких важных сведений.

— Будете наблюдать?

— Уже наблюдаем, — признал капитан. — Полагаю, вам как человеку образованному известно, что имеются техники перехвата эфирных сообщений?

Я кивнул.

— Именно по этой причине все важные послания шифруются, — продолжил Рихард Колингерт. — Разобраться в них постороннему чрезвычайно сложно…

— Но вам это удалось? — предположил я, начиная понимать, куда дует ветер.