Реквием по мечте

– Дарья! – Зачем они мне нужны, чужие тайны?

– Сынишка у меня на Земле остался. Как он там, мое солнышко? – не обращая на мой возглас ни малейшего внимания, продолжала она. И печально вздохнула.

Я, подумав вот о чем, успокоился. Мне, чтобы заполнить жадр, необходимо спрятать в кулаке большой палец. Достаточно его оттяпать, и все, наверняка моя карьера эмоционала закончится. Но у матери не получится отнять воспоминания о ее ребенке. Нет таких средств и никогда не будет.

– Даша, с ним все хорошо. Ты же сама рассказывала, что у тебя две сестры. Наверняка он с ними, – как мог, попытался успокоить я женщину.

– Очень надеюсь. – Она вздохнула снова.

– Даша, а перквизиторы могут знать о твоем даре?

Не хотелось показаться бездушным, но от ее ответа зависело так много. Наши дальнейшие действия, а возможно, и жизнь.

– Откуда? Я и в глаза-то их ни разу не видела.

– А кто-нибудь другой?

– Игорь, я даже одним словом упоминать об этом боюсь! Чтобы не убили. Тебе ли не знать? А вообще, Веня знал. И еще Паша. Мы с ним когда-то встречались. С Греком я уже тогда знакома была. Они вместе с Пашей в одной команде были, пока Паша не погиб.

– Павел, получается? – Дарья кивнула. – А кличка у него какая?

Клички имеются практически у всех без исключения. И если имя Павел никому ни о чем не говорит, то в случае с ней – совсем другое дело.

– Козырь. От фамилии Козырев. Игорь, тебе больно? – забеспокоилась она.

– Нет-нет!

Козыря знал и я. Вернее, слышал о его существовании. А когда пришел в команду Грека, занял именно его шкафчик, поскольку Павел был уже мертв. Парни все, что прежде лежало в нем, конечно же растащили. Не собираюсь их винить: живым – живое. В шкафчике только и оставалось, что шомпол. И еще фотография. Обычная поляроидная фотография с женщиной. С Дарьей. То-то мне всегда казалось знакомым ее лицо! Раньше считал, что где-то ее видел прежде. Оказывается, только на фото.

Но главное совсем в ином. Когда-то оба они, и Грек, и Козырь, ходили под Пожарником. Тот был у них главным. А затем Пожарник исчез. Кстати, вместе с деньгами, которые на следующий день должны были поделить на всех. И уже много позже выяснилось, что Пожарник объявился среди перквизиторов. Теперь спрашивается: не он ли им и рассказал про Дарью и ее дар? При условии, что Козырь Пожарнику проболтался. Дарья покинула Фартовый чуть ли не сразу после гибели Павла. Вероятно, тогда-то ее след и затерялся. Затем в Радужном ее нашел Грек. Но, возможно, Дашу в поселке видел и Пожарник. Или не Пожарник, но кто-то другой, кто знал Дарью, Пожарника и имел отношение к перквизиторам. Или даже не имел, но угодил к ним в руки. Тогда-то все и началось. Или опять сказки про Буратино сочиняю?

– Даша, а Борис?

– А что Борис? – Дарья смотрела с вызовом. – Он, кстати, любит меня. И если тебе интересно, мы с ним спали! Что-то еще?

Контакт был потерян. А все из-за того, что я не успел задать вопрос полностью. Из-за раны, которая кольнула болью в самый неподходящий момент. И в результате услышал в свой адрес едва ли не гневную отповедь. Когда лежишь без движения, иной раз даже забываешь, что ранен вообще. Но стоило только попытаться хотя бы немного изменить позу… причем далеко не всегда.

– Я всего лишь хотел спросить: ему о твоем даре известно?

– Извини. Просто мне все эти косые взгляды порядком уже успели осточертеть. Сама знаю, как все вы относились к Греку. А тут из одной постели в другую практически без перерыва. Не было у нас с Веней ничего, между прочим. Не успели мы.

– Даша, я совсем о другом спрашиваю.

«Считаю, что косые взгляды ты придумала. Увидела то, что хотела увидеть».

– Нет. Все не решаюсь. Паша знал и погиб. Затем Вениамин. Боюсь, скажу Боре, и он тоже. Как будто проклятие какое-то!

«Положим, я тоже знаю, но еще живой. Только надолго ли? Дело не в Дарье и ее секрете – жизнь здесь такая».

– Я так понимаю, мне теперь Бориса сюда позвать? – Она поднялась на ноги.

– Подожди. Мне еще кое-что сказать тебе нужно. Присядь на минутку. – Не хотелось ее пугать, но, если все действительно так, как я думаю, лучше перестраховаться. – Значит, так, Даша, очень прошу тебя вести себя как можно осторожнее. Сдается мне, перквизиторы именно на тебя и охотятся.

Всегда удивлялся – как можно бледнеть с загорелым лицом? Загар у всех от местного солнца и климата такой, что трудно даже сказать, что на самом деле кожа у нас белая. Кроме тех мест, которые вечно скрыты под одеждой. Дарья побледнела. Ну да, о перквизиторах мы все наслышаны. Утешить ее тем, что мучить ее, а тем более убивать ни за что не будут? Так она и сама должна догадываться.

– Игорь, ты так считаешь?

– Почти уверен. Слишком все сходится.

И одним из доказательств является моя собственная рана, которая заставляет лежать почти без движения.



Гудрон пришел быстро. Веселый, улыбающийся, двигался он почти свободно. Нет, прежним он точно не стал, но выглядел куда бодрее, чем вчера, после долгого перехода.

– Привет, Теоретик! Ты еще долго валяться думаешь? Представляешь, хозяин-то наш, Мирон, какое-то время в Звездном успел пожить. И если судить по его рассказам, это тебе не какой-то Фартовый или даже Вокзал! Не говоря уже о Станице. Ты только послушай! Оказывается, там даже есть…

Пришлось перебить его жестом.

– Борис, разговор у меня к тебе очень серьезный. Верю, что Звездный и такой, и сякой, и этакий, но сейчас не до него. – И неожиданно для самого себя спросил: – Ты в приметы веришь?

Он посмотрел на меня с удивлением: сам же заявил, что разговор предстоит серьезный, и вдруг такой вопрос. Верю ли в приметы я сам? Раньше точно не верил – дурацкий пережиток темных веков. Мы живем в эпоху технических чудес, и вдруг какие-то черные кошки через дорогу или что-нибудь еще. Кстати, на Земле сложилась чрезвычайно забавная ситуация. В интернете сидят целые сообщества, которые свято верят в то, что наука, которая и дала им возможность между собой общаться за тысячи километров, отвергает категорически. Ну не маразм ли? Но сейчас дело касалось не каких-нибудь мелких неприятностей, а жизни и смерти, тем более не моей собственной.


Борису о примете Дарьи я точно говорить не стану. Совсем не потому, что она обязательно сбудется, причина в другом. Узнает он сейчас и наверняка посмеется: какая, мол, чушь! Но в самый неподходящий момент, когда все будет висеть на волоске, некстати вдруг вспомнит. После чего зажмется или отреагирует не так, как следовало бы, что и станет причиной смерти.

И все-таки о Дашином секрете мне придется рассказать. Если я просто начну его убеждать, что цель перквизиторов именно Дарья, он потребует от меня доказательств, и правильно сделает. И тогда понадобится срочно что-то выдумывать. Но что именно такого, чего бы он не мог спросить у нее самой? Солгать ему, что лично слышал разговор перквизиторов, и вообще не указывать никакой причины? Ну а если завтра меня не станет? Или прямо сегодня? Когда еще Даша откроется сама и сколько мое молчание может принести новых смертей?

– Верю ли я в приметы? Да как тебе сказать… – протянул Гудрон.

– Ну тогда и не будем об этом. – И снова он не понял ничего. – Значит, так, Борис, Дарья тоже эмоционал. Возможно, даже лучше меня. Тут все зависит от того, с какой стороны смотреть. Стоп! Все после. Теперь самое важное: именно за ней и охотятся перквизиторы.

Рассказать ему предстоит многое. А заодно придумать, как заставить остальных поверить в то, что за ней нужен глаз да глаз, не сболтнув лишнего? И это тоже одна из причин, по которой мне придется довериться Гудрону.





Глава двадцать вторая




Борис пробыл у меня долго. И не меньше времени после его ухода я размышлял над создавшейся ситуацией. По всему выходило – нам нужно как можно скорее убраться вглубь континента. Вряд ли перквизиторы станут преследовать. Даже если скинут свои балахоны и отмоют рожи от маскировочных полос.

Если взять опытного проводника, он сможет провести нас тайными тропами так, что они окончательно собьются со следа. Если не сбились еще. Остап едва ли не клятвенно уверял, что у Мирона мы в полной безопасности. Место уединенное, и ландшафт такой, что сюда существует чуть ли не единственный путь. Если не желаешь лазать по горам или брести по грудь в болоте. Которое, как и любое тропическое, кишит всевозможными гадами.

За время моих размышлений меня успела посетить Лера. Веселая и улыбающаяся. Я даже насупился: чего это она? Все оказалось просто. Полина ей сказала, что рана у меня заживает на удивление хорошо, и, если я через несколько дней так и буду валяться в постели, велела стащить меня за ноги.

Лежать лишнего даже не подумаю. Тем более Остап говорил, что, как только почувствую себя достаточно хорошо, нам стоит перебраться в другое место. Такое же уединенное, но заброшенное и потому без жителей.

– Самый настоящий острог! – убеждал он. – Частокол, домов целых три, колодец, баня и все остальное. Там когда-то добывали лапти. Богатая, утверждают, была жила! Затем, во время землетрясения, рудник завалило. Большинство жителей сразу ушло. А через какое-то время и остальные. Встанешь на ноги, сразу туда и отправимся. Ну а затем уже дальше на юг.

Я, соглашаясь, кивал. Сожалея о том, что не нашлось поблизости подходящей реки. Насколько проще было бы добраться туда водой! Пусть даже не в сам Звездный, но покрыть по реке хотя бы часть расстояния. В таком случае не было бы необходимости здесь задерживаться. Возможно, охота перквизиторов на Дарью всего лишь мой вымысел. Но чем раньше мы уберемся отсюда, тем лучше будет для всех.

После ухода Леры неожиданно заявился Мирон. Обычно невозмутимое лицо, к которому я уже привык, сейчас показалось смущенным. «Ему нужны жадры? – попробовал догадаться я. – Вернее, он хочет, чтобы я их заполнил?» Вообще-то, легко. Что в какой-то мере было удивительно, но ранение нисколько не повлияло на мою способность их заполнять – специально пробовал.

– Чего хотел-то, Мирон? – опережая его вопрос или просьбу и заодно давая ему возможность продолжить разговор, поинтересовался я. – Кстати, ты уж извини, что так получилось. Напросились в гости вдвоем, а в результате явилась целая орава.

Хотелось бы им с Полиной компании, не стали бы жить обособленно.

– С этим проблем нет, – успокоил он. – Тут ведь главное, не сколько гостей, а какие они. Просьба у меня к тебе. Вернее, предложение.

– Говори.

Иные предложения могут быть весьма интересны, а от других и отказаться недолго.

– Есть у меня один ствол, – начал Мирон. – Самому мне он без надобности, к тому же и выбор, хвала небесам, имеется. Но увидел его ваш Слава Проф. Кстати, умнейший мужик. Но это я так, к слову. Вот он и сказал: «Игорь эту систему обожает». Я и подумал, что, возможно, она действительно тебя заинтересует.

– А что за система?

Сам не знал, что какую-то из них обожаю. С оружием, как и с чем-то другим – выигрываешь в одном, проигрываешь в другом. Идеального нет.

– ФН ФАЛ.

С обожанием Слава точно погорячился. И все же не так давно на берегу, при встрече с перквизиторами, имелась у меня отличная возможность, и не одна. Но не было никакой уверенности, что пуля прилетит именно туда, куда ее направлю. И будь в моих руках не замечательный, но гладкоствольный «бенелли», а именно ФАЛ с его мощным винтовочным патроном и неплохой точностью при стрельбе одиночными, вполне возможно, не валялся бы сейчас в постели.

– Слава в чем-то прав, и я с удовольствием бы его у тебя приобрел. Если, конечно, о цене сговоримся.

И подумал: «Любыми путями выманю, но зачем тебе об этом знать? Можешь ведь такую цену заломить! На которую я конечно же соглашусь. Причем без всякого сомнения. Свое последнее отдам, у людей займу, но выманю».

– Если ты не против, мы могли бы и обменяться. – Мирон взглянул на мой карабин, ясно давая понять, на что именно. – Давно такой хотел. Мне, с моими потребностями, самое оно.

– Ты знаешь, совсем не против, – как можно равнодушнее сказал я, ожидая, что он запросит что-нибудь еще. Пиксели, жадры или какую-нибудь услугу.

– Правда, к нему у меня всего два магазина. – Он посмотрел на меня с ожиданием.

Стандартные магазины для ФАЛА емкостью двадцать патронов, и вряд ли у него найдутся другие. Но у меня в рюкзаке есть еще три. Было время, когда только ими я и обходился.

Нормально обходился – не принято здесь очередями друг друга поливать, каждый патрон на счету. Теперь, если обмен удастся, их будет целых пять. Пять! Сложнее с самими патронами. Их у меня мало, даже собственные магазины не заполнены.

– И патронов к нему негусто, что-то около пятидесяти.

– У меня к карабину столько же. Правда, магазин единственный. – Это была уже шутка с моей стороны. У «бенелли» он подствольный и является его частью.

– Ну так что, меняемся?

– Конечно! – Я даже не стал скрывать своего энтузиазма, поскольку рассчитывал совсем на другой расклад.