Рейтинг-ноль

– Ну так что? Вы подтверждаете желание пройти обучение? Мы ведь так и не получили ответ.

– Да, – кивнул я.

– Отлично. Дорран, проводи, будь добр, первого ученика этого сезона. А мы займёмся новой претенденткой.





Глава 3. Первый сосед




Бытовые вопросы в попавших в мои руки книгах либо вообще не освещались, либо освещались поверхностно и далеко не полностью. Из куцых обмолвок я вытащил, в том числе и то, что ученики не живут поодиночке. Поэтому, переступив через порог, удивился разве что количеству коек.

Целых пять штук. Да, помещение немаленькое, сюда и два десятка можно запихнуть, но даже при столь солидных просторах полдесятка – многовато для такого случая. Попахивает казармой, а не обителью представителей самых уважаемых семейств Равы.

Ну да ладно, могло быть и хуже. Да и не такой уж я индивидуалист, как-нибудь четверых соседей стерплю.

Также в комнате располагался здоровенный стол в окружении неудобных на вид стульев, коих тоже оказалось пять. Остальные предметы обстановки не блистали размерами и ютились у стен да по углам.

Койку назначать не стали. Слуга молча привёл к двери, поклонился и оставил меня в одиночестве. Даже дверь за собой прикрыл. И если на этот счёт нет какого-нибудь жестокого правила, созданного для штрафования тех торопыг, которые прибывают первыми, у меня есть возможность выбрать лучшее место.

Долго раздумывать не пришлось, потому что с порога в глаза бросился бесспорно самый привлекательный вариант. Расположение тут простое: по две койки в линию у боковых стен, и одна у единственного окна. Причём она стоит не строго под ним, а сбоку, почти в углу, дабы лежащий не страдал из-за сквозняков. Получается, всякий входящий прекрасно видит ближайших спящих учеников, но вдали свет, льющийся из тонкого слюдяного стекла, мешает с такой же лёгкостью разглядывать меня. Плюс угол высокой спинки последней в ряду койки и стол по центру частично скрывают моё месторасположение.

Да – бесспорно лучший вариант.

Помимо койки каждому ученику полагалась прикроватная тумбочка, оружейная стойка, шкаф и запирающийся на ключ сундук. Замок самый примитивный, не требуется обладать хитрыми навыками, чтобы справиться с таким менее чем за минуту. Не более чем символический запор. Однако мне с моими скрытыми вместилищами о сохранности самого ценного имущества беспокоиться не приходится.

Первым делом отправил на стойку меч из Первохрама, затем туда же последовали кинжал, дорогой лук, купленный по пути к столице, и сдвоенный колчан с разными видами стрел. Туда же пристроил доспехи, тоже из Первохрама. Их починил доверенный ремесленник мастера Тао, поднявшийся к нам на гору в последние дни обучения. Весьма вовремя в гости наведался. Кольчуга теперь не выглядела новенькой, но и не тянула на имущество человека, недавно прошедшего через ожесточенное сражение.

Некоторые намёки на детали биографии приходится скрывать. Они могут вызвать нежелательный интерес к моей личности.

Покончив с остальными вещами, я замер, не зная, чем заняться дальше. Кое-какие детали, примеченные по пути и обмолвки от «комитета по встрече», подсказывали, что покидать жилой корпус ради обследования территории в данный момент нежелательно. Понятия не имею, что тут за порядки, нарываться на штрафные баллы не хочется.

Достаточно того, что у меня уже в запасе не сотня, а девяносто девять. Да-да, «тест на каллиграфию» я провалил. Старался изо всех сил, и, на мой взгляд, справился с несложной задачей прекрасно. Однако не угадал, – единицу сняли.

Проклятые книги! Об этом испытании в них ни слова, ни намёка. Знал бы, открыл навык Каллиграфии заранее и потренировался. Он пассивный и простой, вроде банальной Железной кожи. Стартовые трофеи на него имеются, они мне два года частенько сыпались, когда начинал что-нибудь писать, да и в других ситуациях перепадали. Но всегда считал, что лучше приберечь место для чего-нибудь полезного.

Я ошибся. И эта ошибка стоила мне балла.

Мелочь, но неприятно.

Итак, выходить нежелательно. Но чем же тогда заняться?

Вспомнив, что ночь не спал, да и в предыдущие не сказать, что полноценно отдыхал, я решил это наверстать. Да-да, самый первый день пребывания в Стальном Дворце начал с того, что испытал удобство койки.

И сразу понял, что с удобствами тут не очень. Тонкая простынка на досках оббитых почти таким же тонким войлоком, а поверх неё разложено не сказать, что пышное одеяло. Тут странный микроклимат, несмотря на южное лето, здесь за толстыми каменными стенами, ощутимо-прохладно. Ночью температура упадёт ещё ниже, так и до холода недалеко. Мне, привычному к лишениям лесовику, это не страшно, а вот более изнеженным ученикам придётся несладко.

Совесть моя чиста, поэтому задремал тут же, а там и отключился. Даже сон начал сниться, как я вывел цифру «сто» столь красиво, что сам изумился. Мастер-каллиграф, приглядывавший за процессом, так восхитился моим почерком, что добавил не один, а два балла, после чего попросил написать «сто два». Я, естественно, написал это не менее прекрасно, за что получил аналогично-рекордную прибавку.

На этом, естественно, не остановился, баллы так и сыпались попарно раз в минуту. Вскоре их набралось столько, что даже задуши я у всех на виду мастера-каллиграфа и станцуй голым на его трупе, до нуля вряд ли снимут.

Что-то обязательно должно остаться.

И вот, когда счёт пошёл уже за девятую сотню, дверь распахнулась.

Сон лесовика чуток. Я тут же пробудился, но вскакивать не торопился. Тот, кто заглянул в комнату, успел увидеть, чем я занимаюсь, не так уж качественно скрыта койка. Неплохой вариант сделать вид, что меня из пушки не поднимешь, а это считается верной приметой наличия чистой совести.

Чем чище совесть, тем ты менее интересная мишень для любопытных.

А мне нельзя быть мишенью.

Расслышав удаляющиеся шаги, я уловил в них знакомые нотки. Похоже, по коридору уходит тот самый слуга, который меня сюда привёл. Также уши уловили звук дыхания, выдающий присутствие ещё одного человека. И он находится где-то в районе дверей.

Всё понятно – первый сосед пожаловал.

Вскакивать с приветствиями я не торопился, лишь чуть-чуть повернул голову, имитируя движение во сне. Еле-еле приоткрыл глаз, уставившись на оружейную стойку. Меч я не просто на неё повесил, я перед этим чуть вытащил его из ножен, зафиксировав в продуманном положении. Несколько сантиметров полированной стали превратились в зеркало направленное под правильным углом. Если посмотреть на него под нужным ракурсом, обладатель острого зрения способен увидеть то, что происходит у дверей.

По счастливому стечению обстоятельств я как раз один из обладателей, и потому легко разглядел фигурку первого соседа. Качество картинки не впечатляющее, детали не понять, но сложилось впечатление, что человек столь же молод, как и я, но в отличие от меня откровенно-растерян, явно не уверен в себе. Вообще не шевелится, будто не понимает, что ему предпринимать дальше.

Поднявшись, я сел, неспешно обернулся, уставился на вошедшего. Да, действительно не взрослый (что неудивительно). Даже моложе меня, скорее всего. Больше четырнадцати лет не дашь. Невысокий подросток субтильного телосложения. Белобрысая причёска в живописном беспорядке, непослушные вихры топорщатся во все стороны. Черты лица столько тонкие, что надень на него девчачью одежду, и никто в нём парня не заподозрит. Ярко-синий цвет правого глаза намекает на благородное происхождение. Светло-карий левый при этом смотрится неестественно, но ничего удивительного в этой разнице нет – гетерохромия нередкое дело даже у самых чистокровных аристократов.


Традиционный равийский меч на поясе – янь. Древний, но не устаревший, широко распространён в южных провинциях, да и в прочих охотно используют не только ради церемоний. Правильнее, неверное, называть его палашом из-за едва заметной кривизны и почти неизменной ширины по всей длине при сплошной заточке на одной стороне клинка, и частичной на другой. На рукояти поблескивает ярко-синий самоцвет. Даже с такого расстояния я заподозрил, что невеликий размер камня вовсе не означает, что цена его такая же невеликая.

Меч, если говорить прямо, в любом случае дешёвым оружием не считается. В мире, где для войны используются металлы с необычными свойствами, с клинком из дурного железа жить будешь до первого боя. Но по этому образчику можно сказать, что это не просто полноценный клинок, это очень дорогая вещь.

Другого оружия на виду нет, зато на полу стоят два солидных дорожных баула, в которых можно разместить много чего интересного.

Неотрывно глядя на меня, паренёк нервно произнёс:

– Здравствуйте… ой, здравствуй. Извини, что разбудил. Меня зовут Тсас… Тсас из семьи Багго. Я тут тоже учиться буду.

– Здравствуй, Тсас, – ответил я. – Не извиняйся. Я Чак из семьи Норрис, и теперь мы с тобой соседи. Выбирай любую койку, пока остальные не подтянулись.

Два раза повторять не пришлось. Тсас, чуть поколебавшись, занял одну из коек слева от дверей, ближайшую ко мне и принялся возиться с вещами.

При этом, запинаясь, спросил:

– Слушай, а почему Чак? Кто он? И что за семья Норрис?

– Вообще-то здесь не принято выспрашивать такие подробности, – ответил я, не будучи до конца уверенным, что это действительно строжайше не одобряется.

Кто знает, не врут ли книги в этом вопросе. Да и расплывчатые указания от встречающих мастеров надо воспринимать с оглядкой.

– Извини, – совсем уж потухшим голосом произнёс Тсас. – Но ведь это ненастоящие имена и семьи. Все говорят, что тут принято выбирать такое из старых историй. Тсас, это великий герой Второй Тёмной эпохи. Он победил морских чудовищ, которые жили под камнями у мыса и не пропускали корабли в Северное море. А Багго, это его семья. Разве не слышал про них? А я вот просто никак не вспомню, что за Чак, и что за Норрисы. Я вовсе не имел ввиду твоё настоящее имя и твоих родных. Ещё раз прошу прощения за то, что ввёл тебя в заблуждение.

– Да всё нормально, проехали, – отмахнулся я. – В далёкой древности Чак из семьи Норрис был великим охотником. А у нас истории про героических охотников почему-то непопулярны.

– Я действительно не припомню великих охотников, – признал Тсас.

– Вот-вот, об этом и говорю.

– Надеюсь, твой Чак был достаточно велик.

– Ещё как, – кивнул я. – По величию он вне конкуренции. Нормальные дети в детстве спят с мягкими игрушками, а Чак спал с воплощением Некроса.

– Разве такое возможно? – с недоверием уточнил Тсас.

– Для Чака из семьи Норрис возможно, он ведь и сам на одну восьмую Некрос, – выждав, пока Тсас пытается переварить столь лютую дичь, я добавил: – Нет, ты не подумай, Чак не родственник порождения Хаоса. Просто однажды он съел Некроса.

– Так же нельзя… – растерянно пробормотал сосед.

Я на это только улыбнулся:

– Тебе нельзя, а Чак может всё. Абсолютно всё. Однажды он зарубил сорок самых страшных лесных разбойников, а после этого вытащил меч из ножен и зарубил ещё пятьдесят. Если надо похлопать в ладоши, он хлопает одной рукой. Если нужно подраться, он сжимает в кулак пальцы на ноге, а потом лупит с разворота в голову. Если Чаку хочется поесть масла, он бьёт корову ногой с разворота, и масло из неё вываливается. Знаешь, почему Хаос перестал устраивать глобальные вторжения? Потому что больше всего на свете боится вторгаться в мир Чака. ПОРЯДОК, прежде чем появиться в Роке, спросил на это разрешение у Чака. Во время грозы Чак бьёт молнию. Чак лучший охотник всех времён и народов, но при этом никогда не ходит в лес на охоту, потому что слово «охотиться» подразумевает возможность неудачи. Нет, Чак ходит в самую страшную северную чащобу, чтобы убивать. Для Чака любовь, это нежелание убить. Получается, мы с тобой живы только потому, что Чак нас любит. Ты вот в детстве мечтал стать Тсасом из легенд, а Чак мечтал стать Чаком. Змеи не кусают Чака, они боятся отравиться.

Я задумался. Чтобы бы ещё вспомнить из в высшей степени правдоподобных баек про ужасающего и всемогущего Чака Норриса? Давненько меня отлучили от информационного пространства, где можно ознакомиться с материалами его героической биографии. Многое подзабыл, да и не все истории адаптируемы к реалиям Рока.

Но вспоминать не пришлось. Тсас выглянул из-за створки своего шкафа и неуверенно улыбнулся:

– А… Я понял, это ты шутишь. Смешно.

Я сделал большие глаза и прижал палец к губам:

– Всем, кто смеются над фактами из жизни Чака Норриса, надо делать это беззвучно.

– Ладно-ладно, я уже понял, что он очень страшный. Слушай, Чак, а ты здесь первый раз учишься?

– Угу. А ты?

Вопрос риторический, возрастом Тсас до второй попытки явно не дотягивает.

– Да, первый, – предсказуемо ответил сосед. – А ты случайно не знаешь, где у них можно поесть?

Я пожал плечами:

– Без понятия, но вряд ли нас собираются морить голодом. Потерпи, не советую устраивать поиски еды. Тут не всё понятно с порядками, могут ещё балл снять, если начнёшь шастать.

– Ещё балл? – удивился Тсас. – Но с меня ничего не снимали.

– Ты разве не сам писал цифры на именной доске?

– Сам. Но ничего не сняли, мне даже добавили балл. Мастер-каллиграф похвалил меня за красоту цифр. Сказал, что у меня хорошие задатки. И я дописал снизу единичку, за которую он тоже похвалил. Но вторую уже не дал.

– Вот ведь гадство… а с меня снял, – горестно выдал я. – Не успел начать учёбу, а уже девяносто девять.