Рейд ценою в жизнь

У соседей на участке было шаром покати, ставни и двери заколочены, задворки соседствовали с плетнём и океаном бурьяна. Здесь деревня обрывалась.

Красноармейцы спустились в небольшой овраг, пробежали несколько десятков метров - до южной околицы было рукой подать. Бойцы лежали в траве, уныло разглядывая представшую, их глазам, картину. Укрытие было безопасным, но вот всё остальное… Отсюда просматривалась просека, о который говорил старик. Она была фактически напротив - метрах в трёхстах, там маячили немцы, проехал мотоцикл. Немцев в округе было много - пеших и моторизованных.

Рядом с просекой несколько человек в майках играли в волейбол, оттуда доносились азартные крики, зрителей набралось немного, очевидно, матч был не самым ответственным. Справа, у опушки, серели палатки просматривались силуэты самоходных орудий, вдоль леса прогуливались часовые. Возникало удручающее чувство, что такая картина будет везде - и к востоку, и к западу.

- Только не говорите, товарищ лейтенант, что полезем обратно в погреб, - жалобно пробормотал Герасимов.

- Будем вырываться! - решил Шубин. - Николай, распечатывай радиостанцию...

Сообщение передали прямо из лога: «Группа вторые сутки не может выйти из вражеского расположения… Есть потери… Немцы в таком-то квадрате концентрируют силы. Разведчики не знают, где они находятся… При отходе пришлось сместиться на восток, ориентир деревня Бекасово. Где она, черт побери?».

Ответ пришел довольно быстро: «Такая деревня существует… Напротив 316-го полка 44-ой стрелковой дивизии генерал-майора Будаева… Далеко же вас занесло, товарищи. От деревни до передовых дозоров километра полтора-два…».

Шубин отправил второе сообщение: «Прошу оказать содействие… Координаты неизвестны, но разве в штабе не могут определить?.. Это кромка леса за южной околицей Бекасово… Вызываем огонь на себя… Поможет генерал-майора Будаев - будет ещё лучше… Если выживем - поспособствуем прорыву, если нет - подвергнуть уничтожению самоходный артустановки и две роты автомобильной техники, не считая скопления пехоты в полевом лагере... Жду ответа…».

Третий сеанс состоялся через пятнадцать минут замаялись ждать: «Все сведения получены… Командование дивизии дает добро… Через пять минут по указанному квадрату будет нанесём артиллерийский удар…».

- Ну готовьтесь, братцы! - обрадовал Шубин. - Вроде нашу деревню накрыть не должны, но кто их знает… Наши артиллеристы те ещё мазилы. Отстреляются - будем прорываться если выживем.

- Разрешите помолиться, товарищ лейтенант? - деловито осведомился Мостовой.

- Разрешаю! - кивнул Глеб. - Сегодня можно, но, чтобы в первый и последний раз! Всем в овраг… Свернитесь там как-нибудь. Николай, ты ещё способен нести рацию?

- Донесу, товарищ лейтенант! - красноармеец облизнул губы. - Честное слово, донесу. Привык к ней уже.

Без задержки не обошлось. Опушку накрыли только через семь минут, загремели взрывы, стреляли как минимум две батареи. Взрывы следовали один за другим и через несколько секунд всю округу затянуло дымом.

В дыму рвались снаряды, взмывали в небо языки пламени, падали деревья, бросились врассыпную часовые, игроки в мяч, прочая праздная публика. В стане противника вспыхнула паника, из дыма выскакивали люди, с воплями метались по просеке. Там, где была поляна, теперь клубился дым.

Артиллеристы продолжали вести огонь - горели машины. Механики вприпрыжку бежали к самоходном установкам, но уже и там падали снаряды.

Деревенскую улицу тоже зацепило - взлетели в воздух обломки плетней; утлых сараев; накрыло мотоциклетную колонну, которая не успела дотянуть до деревни, перевернулись два мотоцикла. Пилоты остальных, выворачивая руль, и пустились наутёк. Земля рвалась на всём обозримом протяжении, падали солдаты, не успевшие залечь. Пара снарядов взорвалась недалеко от укрытия разведчиков, их засыпало землёй.

Это светопреставление продолжалось минуты две, потом артиллеристы перенесли огонь западнее. Взорвалась палатка в полевом лагере, ударной волной снесло соседнюю.

Наши бежали в размеренном ритме, берегли дыхание. Тем, кто выжил в этом, аду было не до них, но ближе к лесу охватывало нетерпение, невольно ускорялись. Влетели в облако дыма, окутавшее подступы к лесу.

Мостовой стрелял на бегу - повалился немец, который сидел на коленях и пытался наставить на них автомат.

До просеки добежали в считанные секунды. Там кто-то ещё шевелился - особо не всматривались, стреляли на поражение. Снова лопалась от боли голова. Что это было? Предчувствие новой беды?

Артиллерия работала где-то дальше. Красноармейцы двигались по просеке, огибая пеньки и агонизирующие тела гитлеровцев. Метры острой болью отдавались в голове.

«Проскочим! - твердил себе Глеб. - Обязательно проскочим!».

Он обогнал пыхтящего Савенко, тот тащил на горбе рацию.

- Николай, брось эту штуку! - выдохнул Глеб. – Разрешаю!.. На мне вся ответственность… Не добежишь…

- Добегу, товарищ лейтенант! - Николай усердно пыхтел, отдувался - нельзя бросать казённое имущество. - Да вы не волнуйтесь, я сильный!

Откуда-то сбоку пролаяла очередь, споткнулся Мостовой, повалился лицом в траву. Разведчики встали как вкопанные, открыли бешеный огонь. Мучительно застонал, схватившись за живот, светловолосый обер-ефрейтор, завалился ничком. В ярости заорал Владимир Глинский подбежал к нему, продолжая стрелять уже в мертвого. Остальные бросились к Мостовому - парень ещё стонал, но уже закатились, покрываясь белёсый плёнкой, глаза.

- Вадька, не вздумай! - завопил Герасимов, падая на колени.

Шлыков схватил его подмышки, оттащил.

Всё было кончено - Вадик Мостовой был мертв. Стихли конвульсии, мутные глаза устремились в небо. Герасимов яростно закричал, грозя в сторону немцев кулаком, комок тошноты теснился в горле, готовый выплеснутся.

Они должны бежать! И снова побежали, хоть кто то должен выжить. В спину стреляли. Подтянулись вояки из полевого лагеря - не всех видать там отутюжили. Дистанция приличная - метров двести по просеки уже отмахали. Но стреляли из карабинов - у них высокая прицельная дальность.

Поначалу не поняли почему упал Савенко, вроде бежал вместе со всеми, потом как будто споткнулся. Глинский заметил это первым, стал кричать. Шлыков и Герасимов скорчились за пеньками, обросшими пучками зелени, врезали наугад из автоматов. Немцы лезли на просеку, но без особого рвения. Шубин пополз к упавшему сзади, пыхтел Глинский. Савенко не шевелился - пуля повредила рацию, в вещмешке сделала дырку, вторая вошла в затылок, сразу входное отверстие не заметили, а когда перевернули тело – отшатнулись. Верхней части лица у Савенко фактически не осталось - пуля прошила голову, натворила дел на выходе.

В ожесточении надавили на спусковые крючки. Заматерился Герасимов, в обычной жизни воспитанный и сдержанный. Немцы потеряли двоих, но продолжали перебежками осваивать просеку. Их прижали к земле дружным залпом, побежали дальше, сгибаясь под собственной тяжестью.

Просека оборвалась, далее была короткая лесополоса, ставшая спасительной. В лесу их разбросало: Шлыков остался рядом; остальные ушли куда-то в сторону, побежали параллельным курсом. В спину стреляли - фашисты настойчиво лезли.

Оборвалась лесополоса, потянулись амбары, загоны, силосные башни. Бежали по грязи, с трудом вытаскивая ноги из мутной жижи. Глинский и Герасимов двигались правее, их головы мелькали за соломенными скирдами. Кончилось заброшенная ферма, свернули за последнюю постройку из трухлявых досок.

Гудению моторов за спиной сначала не придали значения, но тут послышался тягучий свист и душа провалилась в пятки. Заработала передвижная миномётная батарея, видно дислоцировалось неподалёку. Придумать что-то хуже было уже некуда. Гремело слева, справа, сзади разлетались лепёшки застывшего навоза, клоки сена, развалился как картонная коробка, оставшиеся за спиной сарай.

Но они ещё бежали, рвались к лесу из последних сил, играли в догоняшки со смертью. Снова мерзкий свист наполнял воздух. Закричал Шлыков, толкнул лейтенанта, видно понял, где она упадёт. Оба повалились за мгновение до взрыва, который расцвёл в десяти метрах по курсу. Поднялись оглушённые, побежали дальше.

Теперь мины падали справа. В дыму мелькали фигурки товарищей. Что-то кричал Серёга Герасимов, тянул рукав оглушённого Глинского. Глеб обернулся, пробежав ещё шагов десять, словно чувствовал, что произойдёт нечто ужасное - мина упала в том месте, где находились разведчики. Шубин протёр глаза, не мог поверить, боль пульсировала под макушкой, несколько секунд он не мог прийти в себя. Потом покачиваясь двинулся туда, где упала проклятая мина - он должен был убедиться. Снова Шлыков навалился сзади, швырнул лейтенанта на землю.


Хлестнули автоматные очереди, немцы продолжали наседать. Минометный обстрел прекратился, но дым висел в безветренным пространстве.

- Пошли, командир, - проговорил Шлыков. - Хоть мы с тобой живы... Ребятам уже не помочь, только время потеряем.

Он не помнил как они добежали до леса - контузило основательно, поначалу Глеб даже не осознал, уши заложило.

Уже влетели в лес, когда охнул Шлыков, повалился, выронив автомат. Шубин упал рядом, стал отвечать короткими очередями, в подсумке оставался последний магазин.

Немцы шли по пятам, не вырываясь вперёд, как охотники за смертельно раненым зверем, зная что где-нибудь он заляжет. Несколько человек собрались перебежать. Он прижал их к земле - выгадал короткое время. Шлыков задыхался, лицо почернело от боли, правая нога была прострелена в районе бедра. Опытный боец он знал, что делать: стащил с себя ремень; затянул ногу выше раны, откинулся в изнеможении.

- Ты как, Пётр Анисимович?

- Да нормально, командир!.. - боец с трудом выпихивал из себя слова. - Если что не умру. Слушай, ты бы не гоношился, лейтенант… Дай мне автомат и уходи. Я всё сделаю.

- Что ты можешь сделать, Пётр Анисимович? – помереть? Так на это, извини, любой из нас горазд! – Глеб схватил подмышки, тащил в лес. Здесь, по крайней мере, не так свистели пули.

Раненый почти не шевелился, тяжело дышал, штанина промокла насквозь.

- Шлыков, помогай!.. - разъярился Глеб. - Не будешь помогать, как я тебя вытащу? Это не смертельное ранение… Терпи!

Красноармеец засмеялся утробным смехом, застонал от боли. Глеб поднял его, прислонил к дереву, благо тот не отличался ни ростом, ни массой, обхватил за пояс, потащил дальше. Товарищ прыгал на здоровой ноге, выл от боли.

- Брось, командир!.. Не донесёшь…

- Вот сейчас возьму и брошу!.. - огрызнулся Глеб. - Ты прыгай, прыгай!.. Боль не смерть - живее сделает.

Кое-как приноровились. Закончился лес, подтянулись буераки, заросшие сорной травой. Никакой, мать её, Красной Армии.

Шубин не справлялся зданием, темнело в глазах. Они удалились от леса на пятьдесят метров, когда на пушке за спиной разгорелась стрельба.

Догнали, таки супостаты. Всё имело свой конец.

Шлыков выскользнул из онемевших рук командира, сорвался в борозду - боль сводила с ума. Глеб задыхался, но сознание не терял. Где его автомат? - видать остался на дальней опушке, где бойца подстрелили.

За деревьями мелькали чужие мундиры. Шубин поднял автомат, прошёлся очередью. Хотелось бы больше, но кончились патроны. Он рухнул на бок, вставил последний магазин, снова открыл огонь. Немцев набралось для последнего рывка человек десять, их этот бег с препятствиями тоже утомил - шли тяжело, но на месте не стояли, вылезли из леса, залегли. Глеб стрелял, перекатывался, меняя позицию. Кажется подстрелил кого-то - раненый заорал так, словно его оперировали без наркоза.

Магазин закончился.

Немцы немного подумали, потом стали подниматься и двинулись вперёд. Глеб извлёк из кобуры ТТ, тщательно прицелился. Солдат, выступающий первым, всплеснул руками и упал. Остальные залегли.

- Живой Пётр Анисимович? - Глеб подполз к раненому.

- А толку?.. - простонал разведчик. - Тупо всё, командир… Даже умереть достойно не получится. У тебя хотя бы оружие есть… В рай хочу, командир, - сменил тему Шлыков. Говорят там хорошо.

- Кто говорит? - не понял Глеб.

- Ну не знаю… Люди говорят.

- Говорят те, кто не знает!.. - Глеб с натугой засмеялся. - А те, кто знает - уже ничего не скажут. Слушай, ты полежи пока, а я отлучусь, повоюю тут…

Он отполз, приподнялся стиснув рукоятку пистолета. Немцы снова встали, двинулись на него. Глеб повалил ещё одного, не удержался - выпустил все патроны, нажимая на спуск, но больше ничего не происходило. Немцы присели, видно поняли, в чём дело, поднялись. Кто-то засвистел.

«Расточительный ты парень, лейтенант, - подумал Шубин. - Надо было парочку патронов оставить - себе и Шлыкову».

И тут в спину немцам ударили автоматы. Те даже оглянуться не успели - вся шеренга дружно полегла.

Из леса показались знакомые лица - на кого они были похожи? А когда подбежали, впору было затыкать нос.

- Вот так рояль в кустах!.. - пробормотал Глеб, опускаясь на землю, ноги уже не держали. – Вас, вроде мина похоронила…

- Так мы с того света, товарищ лейтенант!.. - объяснил хищно сказались Глинский. - Боженька выписал краткосрочную командировку, чтобы вам помочь. Закончим и обратно.

- Никакая мина нас не похоронит!.. - хрипло засмеялся Серёга Герасимов. - Мы в силосную яму провалились, представляете. Бежали, а её же не видно, ну и ухнули как в болото. А как упали, на краю этой ямы мина и рванула. Так пока уши прочистили, пока выплыли, потом решили подождать пока немцы пробегут, чтобы с тыла по ним ударить. Шлыков, да ты никак ранен? - закричал Серёга. – А ну встал, горе луковое!.. Нечего тут бока отлёживать. Хватайте его, товарищ лейтенант. Втроём дотащим как-нибудь. В лесу отдышимся, волокушу сообразим…

Передовой дозор 44-ой стрелковой дивизии подобрал их в тот момент, когда разведчики метались по лесу в поисках из чего бы сообразить волокушу. Свои вещмешки давно выбросили, чтобы бежать было легче - кто же знал…

Фигура, закутанная в плащ-палатку выступила из-за дерева:

- Стоять!.. Кто такие?.. - прогремел грозный голос.

- Свои… Разведка - 303-я дивизии, - Глеб сглотнул, внезапно стало нечего сказать.

- Чем докажете? - насупился боец.