Реальные ублюдки

– Есть мысли?

Он покачал головой.

– Могу только сказать, он тоже не говорит по-тирканиански.

– Хрен ты с роговской прической.

Выковыряв кусок блестящей мякоти, она бросила ее на землю перед свином Лодыря. Зверь проглотил его и хрюкнул.

Блажка скривила губы.

– Да ты бы что угодно съел.

Второй кусок она попробовала сама. Вкус оказался сильный и сладкий, почти сокрушительный, но Блажка не позволила, чтобы это ее остановило. Она сняла кожуру с обеих половинок, затем бросила одну Меду, а вторую съела с еще бо́льшим удовольствием. Свины уже рылись в земле, разыскивая упавшие фрукты.

– Еще?

– О да. – Мед огляделся вокруг.

Блажка почистила еще один, на этот раз более умело. Затем передала его Меду вместе с ножом, спешилась и принялась освобождать место в своих седельных сумках, подсчитывая в уме, сколько в Отрадной детей.

– Как думаешь, из семян этих фруктов могут вырасти такие деревья у нас в оливковых рощах?

Мед задумался, отрывая зубами кусочки плода. Затем кивнул на землю.

– Посмотри на корни. Эти деревья недавно посадили.

Блажка видела широкую полосу вытоптанной земли – там проходили слоны. Судя по всему, они везли сюда деревья на тех же санях, на которых теперь тащили валуны.

– Видимо, их привезли взрослыми. Но все равно попробовать стоит.

Мед улыбнулся.

– Идея, по крайней мере, не бесплодная.

– Черти чертовские! Ты уже шутишь, как Лодырь.

Вскоре оба свина были нагружены крадеными фруктами. Блажка собиралась уже забраться в седло, когда к ней пришла мысль, заставив ее остановиться.

– Мы не были им угрозой.

– Кому, вождь?

– Тюрбанам. Они не видели в нас угрозы. Просто запыленные полукровки, лопочущие на неизвестном языке.

Меду стало неловко.

– Что? – Блажка заглянула ему в глаза.

– Безоружная женщина и однорукий мужчина. Вот кого они увидели.

– Да, но разве это остановило бы кавалеро?

– Нет. А что ты думаешь?

Блажка снова запрыгнула на свина.

– Я думаю, что тебе стоит вернуться в Страву. Заставить Мозжка рассказать уньярам, что я буду говорить с Зирко. И найди Кул’хууна. С ним мне тоже надо будет поговорить, когда вернусь.

– Когда вернешься? – Мед закатил глаза, поняв ее замысел. – Ты хочешь опять к ним поехать.

– Они либо руководствуются каким-то своим понятием о чести, либо им приказали не причинять нам вреда.

– Блажка, ты же просто гадаешь!

– Что ж, если я ошибаюсь, продолжай и дальше быть хорошим вождем.

Она толкнула свина и покинула рощу.

Прошло немного времени, как она уже направлялась в самое сердце лагеря людей. Отряд всадников находился впереди, недалеко от нее, они гневно кричали, но никто не пытался применить насилие, чтобы ее остановить. Блажка направилась к самому большому шатру. Тот, по сути, представлял собой целый павильон, чудище из развевающегося шелка. Вход охраняли двое мужчин. Они были чернокожими, как Зирко, но не коротышами. Высокие, лысые и грузные, они шагнули вперед, когда Блажка натянула поводья, и выставили перед собой массивные двуручные ятаганы.

Блажка подняла обе руки и услышала, как кричащие всадники затормозили позади нее.


– Я только хочу поговорить с мастером этого места!

Из тени павильона вынырнул мужчина, оказавшись между чернокожих здоровяков, чтобы с возмущением посмотреть, что за переполох снаружи. У него была такая же рыжеватая кожа, что и у всадников, орлиные черты лица и острая бородка. Одет он был в жилет и свободные штаны, пояс на талии был того же зеленого цвета, что и ткань, обматывающая голову. Под жилетом было видно, что он хорошо сложен, особенно для хиляка, мышцы говорили о жизни, исполненной доблестью. Острый взгляд застыл на Блажке.

– Ты можешь говорить со мной, – сказал он по-гиспартски с акцентом, но довольно уверенно.

Затем посмотрел ей за спину и отозвал кавалерию, дав приказ на их языке, после чего, понизив голос, обратился уже к стражам шатра. Блажка была рада увидеть, как они опускают свои огромные изогнутые мечи.

– Заходи.

Спешившись, Блажка стреножила Лодыриного свина и направилась в шатер.

Внутри стояла приятная прохлада. В висячих медных сосудах жглись благовония и масляные лампы, щипля Блажке горло и глаза. Орел приветственно расправил крылья со своего насеста возле центра пространства, где вокруг низкого стола из темного лакированного дереве висел плотный ряд ковров. Главный тирканианец сидел в гнезде из подушек, и ему прислуживала женщина в развевающихся голубых, белых и золотистых одеждах.

Он указал на подушки, лежавшие напротив стола.

– Прошу, садись.

Блажка подчинилась, и женщина предложила ей небольшую чашу с дымящимся напитком. Ее обведенные черным карандашом глаза не встречались с Блажкой взглядом, но ее движения были спокойными и уверенными. Мужчине вручили точно такую же чашу, и он, прежде чем отпить из нее, что-то произнес. Блажка держала чашу в руке, но не пила. Мужчина, заметив это, сверкнул глазами, но ничего не сказал. Он наблюдал за ней с минуту, после чего спокойно поставил питье на стол. Затем, наклонившись вперед, потянулся рукой к Блажкиной чаше. Она отдала ее, и он сделал маленький глоток, а потом предложил ей взять чашу обратно.

– Я Тариф Абу Нусар. И я не травлю своих гостей.

Блажка не брала протянутую чашу.

– А врагов?

Мужчина тоже не опускал руки.

– Разве мы уже враги?

– Если ты приютил в этом лагере Штукаря, то мы были врагами еще до того, как ты сегодня проснулся.

Тариф поставил чашку на стол и снова откинулся на спинку кресла. Его лицо ничего не выражало.

– Прошу прощения. Я знаю твой язык, но некоторые выражения звучат странно. Приютил Штукаря?

– Не изображай непонятливого иностранца, хиляк. Я про Ухада Уль-Бадира Тарука Ультани.

– Мне незнакомо это имя.

– Как бы эта жопа себя ни называла, хватит уже мериться умом, приведи уже его сюда, нахрен!

Тариф с минуту изучал ее. Затем медленно кивнул.

– Его здесь нет.

Искренность в словах этого человека была вне сомнения.

– Но ты его знаешь. – Блажка напряглась.

– Да. Мне никогда не называли его имени, но именно этот полуорк вдохновил меня привести сюда моих людей.

– Черт. Я так и знала, нахрен.

– Мне больно слышать, что он твой враг. Он был большим другом моего народа. Я перед ним в долгу.

– Не сомневаюсь, что был другом. – Блажка не могла сдержать смех. – Ну конечно, в долгу.

– Прошу, – произнес Тариф, снова поднимая чашу. – Отведай чаю и назови мне свое имя.

– Ублажка. Вождь Реальных ублюдков. – К чаю она не притронулась.

– Эти Реальные ублюдки, одно из копытец Уль-вундуласа, о которых столько говорят?

– Копыт, – поправила Блажка, – да. Ты хочешь втюхать мне, что чародей никогда о нас не упоминал.

– Я ничего не хочу втюхать. Однако я могу сказать тебе правду. Наша встреча была короткой, и он ничего не рассказал мне ни о тебе, ни о твоих Реальных ублюдках. А почему должен был рассказать?

Блажка не понимала, насмехается он над ней или нет. Его лицо было все равно что вырезано из дерева.

– Потому что мы когда-то были в самом центре его замысла. Но теперь мы знаем его лицо, знаем все щели, из которых течет его ложь. Думаю, не случится ничего удивительного, если теперь он нападет на нас посредством своих тирканианских приспешников.

– Мы не тирканианцы, – заявил ей Тариф.

– Но до хрена на них похожи, тюрбан.