Разведи меня, если сможешь

– Ох, – вскрикнула я, поднимая ошалевший взгляд на некроманта, – а что, если я по-прежнему его марионетка, Адам? Никто не знает предела его способностей… Вдруг я действую по наводке Роджера?

Меня затрясло, а некромант все-таки придвинулся ближе, обнял меня и, прижав к себе, спросил:

– Пуговица при тебе?

– Да, конечно. – Я подвернула подол платья, демонстрируя подарок Боннера.

– Тогда это исключено. На столь мощное ментальное воздействие способен только очень сильный маг, а дар Поука не таков, и именно поэтому следы от его воздействий практически невозможно почувствовать. Это все сила артефакта. Кажется, он признал тебя своей хозяйкой, Кэти. И тогда ни один замок не поможет, чтобы скрыть часы, ты придешь за ними снова, когда позовут.

– Но я не хочу их брать, – шепнула, уютно устроив голову на надежном плече.

– Поэтому и часы, и фонарик пока полежат у меня. Ты теперь знаешь где. – В его голосе послышалась улыбка. – Как говорится, чувствуй себя как дома. И если уж ты все равно решила посетить мою комнату, предлагаю поговорить. Начистоту.

Я тяжело вздохнула, понимая, что от недосказанности между нами вырастает пропасть. И мне это не нравилось.

Подняв на него глаза, проговорила неуверенно:

– Хочешь знать, что я видела, когда взяла в руки артефакт?

Губы Адама чуть дрогнули, а руки крепче обняли меня.

– И об этом – тоже.

Кивнув, перевела взгляд на татуировку, украшающую шею некроманта, и, чуть прикрыв веки, рассказала обо всем, что случилось в моем видении. Мне было нечего скрывать, только пугало то, как отнесется Адам к подобным откровениям.

После того как я закончила говорить, некромант молчал некоторое время, задумчиво перебирая мои волосы, а потом поделился собственным заключением:

– Я бы хотел сказать, что все рассказанное – всего лишь плод твоего же воображения. Дом я сам показывал на фото, а мужчину ты могла видеть раньше где угодно. Даже имя его могла слышать. Ну и сказались переутомление, зов артефакт, твои страхи…

– Но? – Я снова посмотрела в черные как ночь глаза и увидела, как плещется в них беспокойство.

– Но прямо перед тем, как понял, что кто-то вскрыл мой тайник и бросился наверх, получил сообщение от Фила Гуни. Ты должна его помнить, он выкупил твой кулон.

– Низкорослый мужчина, – кивнула я. – Скупщик драгоценностей.

– Он. – Адам нахмурился. – Так вот, Фил пообщался с коллегами из этих мест по моей просьбе. И нашел одного мастера, дружившего когда-то с изобретателем наших часов. Тот поделился интересной информацией. Оказывается, уже став отшельником, Доминик Тафт иногда соглашался принять у себя бывшего товарища. Даже звонил сам и приглашал. И вот в последние такие встречи изобретатель сильно изменился, больше напоминая умалишенного. Он подолгу смотрел на портрет супруги и рассказывал, как посещает дорогие их сердцу места в прошлом, наблюдая со стороны. И что пока не смог определить принципы и периодичность работы анкер-таймера, но вскоре разберется во всем и тогда, возможно, поймает нужный момент и предупредит себя же об опасности…

Я сжала в руках ткань рубашки Адама и неверяще переспросила:

– Анкер-таймер? Ты уверен?

– Абсолютно, – хмуро отозвался Боннер. – Как и в том, что Доминик Тафт перестарался с поиском того самого момента в прошлом, перенастроив свои часы на будущее. Мы имеем дело с очень опасным незаконным изобретением, а мужчина из твоего сна, скорее всего, реален. Только вот узнать это точно по одному имени вряд ли получится.

– Он обещал вернуться послезавтра, – шепнула я.

– Тогда и посмотрим, – постановил Адам, поднимаясь и подхватывая меня на руки. – А пока предлагаю поужинать и обсудить кое-что еще.

– Да? – лениво отозвалась я.

– Твой развод, Кэти. Все бумаги внизу, и затягивать с этим дальше не вижу смысла. Ты готова подписать заявление о расторжении брака с Роджером Поуком?





Глава 17




Я лишь кивнула, улыбнувшись. Готова, и давно.

Заявление нашлось в кабинете его отца. Там было все так же пыльно и не прибрано, только со стола кое-как сметена пыль, да кресло протерто. Причем пиджаком Боннера, висящим здесь же. Аккуратность – его второе имя, поняла я.

– Читай, Кэти. – Адам замер позади меня, постучал пальцами по столу и пошел к выходу.

– А ты куда? – не поняла я.

– Буду на кухне. Вопросы пометь карандашом, если возникнут.

Я засмеялась:

– Адам, вернись, пожалуйста.


Он обернулся, вскинул светлые брови.

– Я не стану это читать, все равно ни в чем не разбираюсь.

– Это что еще за новости?

– Понимаешь, муж меня уже обманул с квартирой, – быстро заговорила я, стараясь объяснить ему свою позицию, – да и дом этот, в котором погиб Доминик Тафт, не особо прельщает. Так что я не очень расстроюсь, оставшись и без него тоже. Тем более что понимаю приблизительно, как Роджер заработал на всю эту недвижимость. Я попробую восстановить собственные умения, принять свой дар заново и заработать на дальнейшую жизнь сама. От Поука мне нужно только одно. И ты знаешь что. Я просто хочу свободы, Адам. И если суть этого документа сводится к тому, что я снова стану независимой, пусть даже бездомной, меня все устраивает.

Боннер нахмурился, вздохнул тяжело и заговорил тоном взрослого человека, обращающегося к неразумному ребенку:

– Послушай меня, Кэтрин. Пока еще Поук. Что бы ты там себе ни придумала, как бы ни романтизировала жизнь без стабильного оклада, навсегда запомни одно непреложное правило: читай каждую буковку любого документа, что тебе подсовывают на подпись. Кто бы это ни был, что бы он ни сулил.

– Да, но я доверяю тебе, – пожав плечами, улыбнулась очень недовольному некроманту. – Будь на твоем месте любой другой человек, непременно вчиталась бы и…

– А если я ошибся где-то? – разозлился Адам. – В мелочах. Поставил не там запятую в предложении, и вышло буквально следующее: развести нельзя, оставить замужем. Как тебе такой вариант?

Теперь нахмурилась я:

– Почему ты все время старательно отдаляешь меня от себя? Вот этим своим поведением. Я говорю, что доверяю, а ты тут же сообщаешь, что зря. Хорошо, я прочту чертовы бумажки, уходи. Если понадобишься, я знаю, где тебя найти.

Упав на кожаное кресло, схватила листы и притворилась, что внимательно их изучаю и не вижу, что он так и стоит над душой, испепеляя меня взглядом.

– С тобой невозможно сохранять спокойствие, – наконец нарушил тишину Адам. – Я ведь говорю то, что ты и сама должна понимать лучше других. Я адвокат, а ты моя клиентка…

– Да, я уяснила это, – перебила, шмыгнув носом. – Ты выполняешь свою работу отлично. У меня нет претензий. Буду рекомендовать тебя всем знакомым, как только покончим с делом.

Некромант устало вздохнул. Я вдруг подумала, что сейчас он просто уйдет, громко хлопнув дверью, но вышло иначе. Он сел на корточки и развернул скрипнувшее колесиками кресло, придвигая его вместе со мной к себе.

– Какая же ты дурочка, Кэти. Впрочем, я ведь и сам не лучше, да? – Документы были безжалостно отобраны и полетели на стол. Адам взял мои руки в свои, чуть потянул вперед, заставляя смотреть на него, и продолжил: – Слушай меня внимательно. Я всегда удивлялся людям, пытавшимся друг друга изменить, чтобы в отношениях стало комфортней. Считал их как минимум глупцами, про максимум промолчу – пожалею твою тонкую душевную организацию. И вот сам попал в ту же ловушку. Это, знаешь ли, оказалось очень соблазнительно – не устоять и начать лепить свой идеал из той, кто тебе ближе всех. Ничего сложного: там сломать, здесь отбить желание, непринужденно привить собственные привычки. Могло получиться здорово или не получиться совсем. И тут меня ждал не самый приятный сюрприз. Оказывается, ты тоже хочешь видеть рядом свой идеал. Чтобы не курил, не пил, не орал по пустякам, на руках носил и двери перед тобой открывал. Что там еще? Да, Кэти, я обратил внимание на твой сморщенный носик, когда говорил очередную грубость. Так вот, к чему это все? Официально заявляю две вещи: я не хочу тебя терять – это первое. И второе – не хочу тебя менять. Оставайся всегда такой же ранимой, мягкой, доверчивой и слегка ненормальной. И будь рядом со мной. Насколько у тебя хватит терпения. Потому что сам я тоже меняться не собираюсь, Кэти. Там, где хочется острить, – скажу колкость, там, где пойму, что действуешь глупо, – скажу об этом прямо. А когда захочу уединения – буду уходить подальше, потому что я так привык. Но зато обещаю возвращаться. Пока ты будешь ждать.

– Ты невыносим, – покачав головой, сжала его руки в ответ. – Жуткий тип.

– Да, – не стал спорить он.

– Хорошо. Тогда скажи мне, куда ты будешь уходить? К другим женщинам?

Боннер моргнул, прищурился и ехидно улыбнулся.

– И это я невыносим? – Он не выдержал, засмеялся. – Я тут душу вывернул наизнанку, а она все об одном. Ну какие женщины, Кэти? Зачем? Я уважаю себя и свой выбор. Если ты скажешь, что готова принять меня вот такого, то для чего мне другие?

Я почувствовала, как щекочуще порхают в животе пресловутые бабочки. Давно забыла, каково это… А еще поняла, что пропала. Этот негодяй забрал мою свободу раньше, чем успел подарить. И пусть он не произнес ни слова о любви, но у меня от нежности помутился рассудок. Улыбаясь словно безумная, сползла с кресла и тут же попала в крепкие некромантские объятия, чтобы быть зацелованной и залюбленной прямо на пыльном столе…

Документы я все-таки подписала, но гораздо позже, ближе к ночи, перед самым сном. А потом снова таяла в объятиях Адама, решившего переселить меня к себе.

Утро началось неожиданно рано, причем даже для Боннера. В его доме стали раздаваться звуки молотка и дрели, потом что-то упало в коридоре, и до нас донесся забористый мат с южным акцентом.

– Рабочие приехали, – сонно потянувшись, поняла я.

– Донна так заботлива, – отозвался Адам, натягивая на голову подушку. – Сколько там на часах?

– Шесть утра. – Я даже усмехнулась. – Это во сколько ей пришлось встать и их поднять?

– И все – ради меня, – фыркнул некромант. – Сестра. Родная кровь…

Внезапно посерьезнев, я повернулась на бок и, погладив Адама по спине, тихо спросила:

– Ты звонил своей племяннице?

Он засуетился, приподнял подушку, показал приоткрытый сонный глаз.

– С чего вдруг ты интересуешься Марианной?

– С того, что она не стала общаться с матерью, зная, что ты здесь. За это Донна и мстит, Адам. Разве нет?

Боннер поморщился, зевнул, откинул свое пуховое прикрытие и навалился на меня, целуя в висок.

– Это наши с ней разборки, Кэти, и им много-много лет, – проговорил некромант, явно намекая, чтоб я отвязалась и не лезла не в свое дело.

– Я знаю, сколько им лет. – Увернувшись от еще одного поцелуя, уже в шею, поймала взгляд Адама и, хмурясь, продолжила: – Столько же, сколько лет Мари. И ты стал ей отцом, привязав ребенка к себе, а потом уехал по просьбе Донны. Потому что из-за тебя она не могла стать ближе к собственной дочери. Уж не знаю, как она тебя уговорила, но подозреваю, давила на жалость. Только это абсурд – так поступать с девочкой.

Боннер оттолкнулся от кровати, сел на край и размял плечи, покрутил головой в разные стороны, свел и развел лопатки, делая нехитрое упражнение руками, отчего его татуировки двигались на коже словно живые. Потом встал, щеголяя передо мной голым задом, подобрал штаны и вышел.

Отвечать он не собирался, да и на теме, кажется, поставил жирную точку.