Разведи меня, если сможешь

– Кэти… – говорит он тихо, на ушко.

– Да-а… – Мой ответ. Согласна на все, только бы с ним, сейчас, навсегда…

Я плавилась, разлеталась на осколки и собиралась вновь, преображаясь и щедро делясь теплом, разливающимся по венам, переполняющим душу… Теперь я знала точно один из способов, с помощью которых этот некромант мог воскресить из мертвых… Я оживала в его руках, возрождалась, словно птица феникс, и снова сгорала дотла.

Пика наслаждения мы достигли одновременно, я в последний раз выгнулась дугой, соприкоснувшись с Адамом, протяжно выдохнула его имя, призывно вскинула руки, до того терзавшие его спину и плечи… Он поймал мое дыхание поцелуем, долгим, нежным, потрясающе-трепетным, а потом отстранился и взглянул сверху пронзительно и остро, так, что сердце пропустило удар, замирая от щемящей нежности. Черные глаза, с поволокой сытой усталости, заряжающие уверенностью и вызывающие желание улыбнуться, дотронуться, быть рядом… не только сейчас.

– Кэти, – он прищурился, и в глазах появились смешинки, – мне кажется или мы лежим на крыльце дома всем ветрам назло?

– Какие там ветра, – беззаботно проворковала я и, не утерпев, все-таки погладила кончиками пальцев скулы, покрытые тонким слоем щетины. – Лето же. Хорошо…

– Хорошо, – эхом отозвался он, целуя мое плечико. – Кажется, я плохо на тебя влияю. Или это ты на меня…

Его взгляд скользнул ниже, остановившись на вершинках моей груди, и по губам некроманта расползлась многозначительная улыбка:

– Хотя соседей у меня нет, а у нас впереди – весь вечер и ночь…

– О нет. – Я засмеялась и стала выбираться из-под наглого некроманта с очень голодным взглядом. Все, конечно, было прекрасно, но романтика момента прошла, и я почувствовала, что ужасно скучаю по кровати, пусть даже с тем неудобным матрасом. Лишь бы не доски. И чтоб занозы потом не вынимать… отовсюду. – Мне нужен тайм-аут, господин адвокат.

– Старость не радость, – покачал головой он, с ухмылкой глядя на то, как я, кряхтя, поднимаюсь. Наглый гад просто перекатился на спину и разлегся на крыльце в чем мать родила, заложив руки за голову и совершенно меня не стесняясь. – Ключи – у меня в брюках.

Я с трудом перевела взгляд с Боннера на вещи, разбросанные вокруг. Где-то там виднелся его костюм, прикрытый сверху моими трусиками. Прямо картина маслом «Страсти у крыльца». Счастливо улыбнувшись, собрала помятые вещи и, пока искала в карманах Адама ключи, снова уставилась на него самого. Красив, мерзавец! Он, почувствовав мой интерес, приподнялся на локтях и, подмигнув, внезапно предложил:

– Поедем с утра к океану? Здесь совсем рядом есть потрясающий залив… Был, по крайней мере. А?

Услышав вопрос, я на миг оцепенела. Затем, смущенно пожав плечами и надев его рубашку, подхватила остальные вещи и ринулась к дому. Проскочив мимо некроманта, блаженно щурившегося на солнышке, вставила ключ в замочную скважину и повернула несколько раз. Мне хотелось уединиться и перестать пялиться на Боннера, словно он уже мой и больше ничей. Но ведь это не так. И идиллия, царившая между мной и Адамом еще минуту назад, вдруг исчезла, уступая место небольшой панике. Наши отношения временные, и мне стоит напоминать себе об этом как можно чаще, чтобы не кусать локти потом. Никакого океана… Можно же просто заниматься любовью и при этом не привязываться к человеку?

Его руки, появившиеся сзади и плотно обхватившие за талию, заставили вздрогнуть. Как он подкрался столь тихо по скрипучему полу, осталось загадкой, зато своими мыслями некромант делился с удовольствием.

– Ты заставляешь меня напряженно думать о том, что я делаю не так, – проговорил он тихо, прижимаясь носом к моему виску. – Разве я не прелесть, Кэти? Позвал тебя к океану, хочу вместе любоваться восходом солнца.

Я доверчиво откинула голову на его плечо, прикрыла глаза и ответила не менее искренне:

– Ну, во-первых, я люблю встречать рассвет в постели, уж прости. – Сделав паузу, обернулась к подозрительно притихшему Боннеру и добавила уже гораздо серьезнее: – А во-вторых, я не уверена, что после таких свиданий не захочется чего-то большего. То есть настоящего, понимаешь?

– К таким, как я, не привязываются, Кэти, – он улыбнулся ободряюще, но глаза его не смеялись, – не переживай.

– Мне бы твою уверенность, Адам, – шепнула, отводя взгляд в сторону. В груди нарастала боль, ощущаемая даже физически, хотя ее причиной и стали всего лишь слова. Боннер не стал убеждать меня, что у нас все серьезно, и обещаний громких не стал давать. Все, как я и ожидала. Только легче почему-то не стало. Тряхнув головой, я выскользнула из его объятий и заговорила, меняя тему, пока настроение не испортилось окончательно: – Ты обещал рассказать новости. И еще я хочу есть. Предлагаю совместить приятное с полезным.

Пока шла на кухню и делала вид, что все прекрасно, а тема наших отношений забыта, только и думала о том, чтобы он остановил и пафосно воскликнул: «Я люблю тебя!» Ну или хотя бы сообщил, проходя мимо, что-то вроде: «Я тебя не отпущу». Но Адам приотстал, чтобы одеться, а после с удовольствием поддержал новую беседу.

Решив не мучать себя напрасно, заварила кофе покрепче и постаралась отключиться от романтических глупостей, благо Боннер помог, сразу огорошив «прекрасной» новостью:

– Твой муж здесь, на континенте. И его разыскиваем не только мы.

– Разыскиваем? Мы разве разыскиваем Роджа? – удивилась я.

– Ну, мы скорее ждем его появления, – поправился Адам. – У нас то, что ему нужно, а значит, он сам придет. И те, кто сегодня следил за мной, похоже, в курсе нашей маленькой тайны.

– Ничего не понимаю, – тряхнув головой, я уселась напротив некроманта. Задумчивым взглядом проводила кружку, перекочевавшую в руки Боннера. – Расскажи нормально, пожалуйста.

– Как я могу отказать такой вежливой женщине? – Адам улыбнулся, а у меня на душе заскребли кошки.

Нельзя же вот так улыбаться – чтобы внутри все сжималось от желания пересесть поближе, коснуться руки, понежиться в объятиях… Он просто изверг, если понимает, как действует на меня, и идиот, если не понимает.

– Тогда вперед, – чересчур бодро ответила я, отводя взгляд и гадая про себя, как перестать думать о совершенно неуместных вещах, когда вокруг творится ерунда, грозящая всем нам серьезными неприятностями.

Благо, Боннер больше юлить не стал. Откинувшись на спинку стула, он сложил руки на груди и начал рассказывать откуда-то издалека, так, что я даже сначала растерялась, к чему мне эти «лишние» сведения…

– Жил на свете мужчина с очень сильным даром мага-техника, – заговорил некромант, чуть прикрыв глаза, – его звали Доминик Тафт. И была у него супруга, которую он очень любил. А потом она заболела и умерла. Так бывает, что любимые люди уходят от нас, и мы ничего не можем с этим поделать, приходится только смириться и жить дальше. Но Доминик продолжать жить как раньше не смог, а может, просто не понимал, что делать без той, с кем делил горе и радость больше двадцати лет. В общем, никто не знает, что побудило его уйти с работы в престижной фирме наподобие той, где работал Роджер Поук, и стать затворником. Какое-то время его ждали назад, потом стали приезжать и уговаривать вернуться, сулили премии и баснословные гонорары, но гениальный изобретатель только качал головой и твердил, что его больше не интересуют все те проекты и разработки, которыми он занимался раньше. Тафт просил оставить его в покое. На фирме смирились, и Доминика перестали атаковать. Так он и жил уединенно, ни с кем особо не сближаясь и не общаясь. Неприметный, в вечно мятом костюме, с неизменно отрешенным лицом. В каких облаках витал маг, не знал никто, и стали люди считать его чудаком. Пока однажды на улице, где жил мистер Тафт, не стали происходить странности. У соседей Доминика ломалась техника, барахлили приборы и вставали часы, замирая на одном и том же времени. Люди забеспокоились и стали искать причину своих бед. Кто-то из них даже статью написал о необычных явлениях с просьбой отозваться специалистов. И ведь отозвались.

Я по-прежнему не особо понимала, что к чему, а Адам продолжал:

– Один очень бдительный мужчина, пребывающий всегда начеку и вечно ищущий таланты. Роджер Поук, скорее всего, был в очередной командировке, когда ему попалась забавная статья с предположениями о том, что правительство проводит запрещенные эксперименты со временем, игнорируя закон и нарушая права жителей на Крастовой улице. Не знаю, как ему удалось выйти на Тафта, но он это сделал и стал наведываться к изобретателю постоянно. Стоит признать, похоже, у Поука действительно чутье на таланты. Уже спустя пару недель с момента выхода статьи у Доминика появился надежный друг, посещавший дом бывшего гения во время участившихся командировок. Позже, уже после смерти мистера Тафта, выяснится, что он заложил свой дом со всем его содержимым Роджеру Поуку. Доминик поиздержался без работы и сильно нуждался в деньгах, которые и получил от нового друга…

– Как он умер? – Я сцепила руки в замок, чувствуя нарастающий ужас.

Адам взглянул на меня исподлобья и коротко бросил:

– Кровоизлияние в мозг.

Спину сковал настоящий страх. Судорожно дернувшись, я вскочила с места и принялась ходить по кухне, размышляя, хочу ли слушать историю дальше. Сомнения раздирали на части. В конце концов, все это не должно меня касаться. Почему я должна знать обо всех жертвах супруга? Почему невольно должна разделять с ним груз ответственности?! И сколько еще «случайных» смертей произошло по вине того, с кем я восемь лет делила кров, еду и постель?!


– Я не просто так рассказываю тебе о Доминике Тафте, – словно услышав мои мысли, проговорил Боннер. – Присядь, Кэти. Это важно.

Лишь дождавшись исполнения просьбы, Адам продолжил:

– Как ты наверняка догадалась, маг не забросил свою работу. Напротив, он что-то конструировал дома, вдали от посторонних глаз и ушей. Что-то, противоречащее правилам и закону, иначе зачем бы ему покидать фирму? Что-то, что требовала сделать его тоскующая душа. Что-то, отчего иногда у жителей соседних домов ломалась техника и замирали стрелки часов…

– Это его артефакты я нашла в тайнике, – поняла я, хлопнув себя по лбу. – Он… он хотел вернуться в прошлое? К жене?

– Хотел или нет, теперь может сказать только его ближайший друг, Кэти, – тихо ответил Боннер. – Роджер был здесь в командировке, когда Доминик Тафт скоропостижно скончался на веранде своего дома. Это было раннее утро, маг вышел покурить в одном халате. К приезду полиции и кареты «скорой помощи» в карманах у него было пусто, а с руки пропало обручальное кольцо, которое Доминик носил много лет не снимая. Но версию о краже следствие отмело почти сразу по той причине, что двери в дом были открыты, и там находилось множество дорогих вещей, но ни на что предполагаемый грабитель не покусился. Дело закрыли за неимением состава преступления, а дом перешел во владение Роджера Поука.

Адам внимательно посмотрел мне в глаза и тихо добавил:

– Еще тебе следует знать одну немаловажную деталь: оформлением сделки занималась Стэфани Кирк. Твоя пропавшая подруга.

Я закрыла лицо руками, чуть посидела так, а потом прошептала:

– Не такая уж и пропавшая. Мы виделись сегодня.

Следующие десять минут было не до терзаний и депрессий – пришлось оправдываться перед Адамом за молчание, мол, нужно было сказать это гораздо раньше, и преступную беспечность – нельзя было беседовать с ней наедине. А еще за то, что не придаю значениея мелочам.

Меня трижды заставили подробно пересказать, как все было, кто что говорил, где стоял и как менялись выражения лиц у присутствующих. На четвертом круге я выдохлась, топнула ногой и послала Боннера куда подальше.

Он кивнул и ушел. Такое послушание некроманта окончательно выбило меня из колеи и расстроило до глубины души. И я не придумала ничего лучше, чем подняться наверх и запереться с выданной профессором Велье книгой в выделенной мне комнате.

Там же и уснула, устроившись на кресле и прочитав без малого три страницы скучного текста. И приснились мне часы, тикающие где-то совсем рядом, зовущие, одинокие…

Я не могла не откликнуться на этот зов. Двигаясь в белесом тумане, поднялась и направилась вперед, вытянув руки в поисках преграды. Вокруг говорили люди, шептались сотни голосов, кричала где-то вдали женщина, сигналили машины, а я шла, чувствуя только безумную тягу артефакта времени. Кажется, часы сами упали мне в руки, и сразу пришло облегчение пополам со слабостью.

Усевшись среди тумана, я на ощупь подкрутила механизм стрелок, зажмурилась и прислушалась. Тиканье прекратилось. Вместе с этим затихло мое сердце, отпала нужда в дыхании. Во всем теле наступила легкость, приятная, будоражащая, обещающая свободу от страхов и боли.

С улыбкой распахнув глаза, я совсем не удивилась, увидев дом с фотографий, показанных мне Боннером еще тогда, в его кабинете. Дом, когда-то принадлежавший изобретателю. Поднявшись, пошла к нему. Только одно «но» смущало: на пороге стоял высокий, коротко стриженный красавчик-брюнет в строгой форменной одежде. Он смотрел на меня внимательно и строго, отчего мне стало не по себе.

– Вы здесь, Кэтрин? – спросил незнакомец низким приятным голосом, чуть отводя взгляд в сторону. И я с облегчением поняла – не видит меня. – Прошу вас отозваться.

Я лишь крепче сжала часы и попыталась шагнуть назад, в вязкий туман, все еще окутывающий ноги.

– Прошу вас, – повторил мужчина, чуть качнувшись вперед, словно собирался меня догонять и останавливать. – Не уходите! Я ведь не просто так обратился к вашей связи с анкер-таймером, и мне стоило это немалых сил. Просто выслушайте меня. Когда-то вы сделали для меня очень многое, и теперь я пришел помочь вам. Это круговорот долга в петле времени. Вы сами так его назовете, Кэтрин.

Я остановилась, с любопытством всмотрелась в лицо незнакомца.

Большие карие глаза, обрамленные густыми черными ресницами, высокий лоб, греческий профиль, аккуратная короткая бородка, придававшая мужественности… Обманывал ли он меня? Не знаю. Но я прислушалась, больше никуда не спеша.

– Меня зовут Гордон Морти, – тем временем, снова заговорил мужчина, – и я знаю, что вы не ушли, хоть и не вижу вас. Потому что будущее предопределено и циклично, и его нельзя изменить. Часы выбрали вас временной владелицей именно потому, что вы это понимаете, Кэтрин. Они и привели вас к тайнику мистера Поука тогда…

Я вздрогнула от упоминания имени мужа, и тут же показалось, что туман стал оживать, подниматься вверх, заслоняя меня от необычного собеседника.

– Кто вы такой? – спросила, не выдержав. – И зачем позвали меня?

– Я тот, кому вы отдадите изобретение мистера Тафта, Кэтрин. Когда придет время, вы поймете. Мы встретимся снова уже послезавтра, и я заберу то, что принадлежит Отделу по борьбе с незаконными магическими изобретениями. Вы слышите меня?

Я слышала, но весьма отдаленно, будучи снова одна в серой, непроходимой дымке. В руках опять затикали часы, а в груди глухо и неуверенно стучало сердце. А потом услышала до боли знакомый голос, распахнула глаза и вдохнула, тут же закашлявшись.

– Что с тобой?! – Адам схватил меня за плечи и тряхнул, заставляя посмотреть на него. – Кэти! Что ты здесь делаешь? Что случилось?!

Я не понимала, чего он от меня хочет. Лишь чуть отведя взгляд от встревоженного лица, увидела, что стою посреди спальни Адама, а к ногам ластится тьма, застилающая весь пол и растекающаяся по стенам вокруг. А в руках я сжимала совершенно, казалось бы, обычные мужские часы.

– Что это? – хрипло спросила, не узнавая собственный голос.

Адам молчал. Смотрел то на меня, то на артефакт в руке, то куда-то в сторону. Я невольно уставилась туда же, и тьма в том месте расступилась, открывая взору небольшое углубление в полу. Там не хватало двух дощечек, а ковер был отогнут. Рядом лежали пистолет, небольшой блокнот, ручка и книга в черном кожаном переплете. Осознание накрыло волной: я снова влезла в чужой тайник. На этот раз в тайник некроманта!

Сначала дрогнули мои плечи, потом губы, а следом волна прошлась по всему телу, отдаваясь болью под ребрами. Откинув голову, я захохотала как безумная, не в силах что-то говорить, объяснять или оправдываться. Видно, судьба у меня такая – обворовывать мужчин, с которыми сплю, минуя неким чудесным образом всю их причудливую защиту.

Адам потянул меня на себя, но я оттолкнула его, шмыгнула носом и пошла к тайнику. Присела на колени, вложила часы на место и отодвинулась, глядя на артефакт стеклянными глазами.

– Он управлял тобой? – Боннер присел рядом, больше не пытаясь дотронуться до меня, и стал убирать остальные свои сокровища в тайник. Затем положил на место доски. Подумав, махнул рукой и накрыл тайник ковром, так и не поставив нарушенную мною защиту на место. Затем снова взглянул на меня и, чуть склонив голову, уточнил: – Расскажешь?

– Не помню, как оказалась здесь, – пожав плечами, посмотрела на собственные пальцы.

В одном из них красовалась заноза – явное доказательство моего преступления. А я ведь действительно не помнила. Ну не говорить же ему, что меня вел туман, в котором я разговаривала с незнакомцем? Боннер и без того меня к психиатру определил…

Адам громко вздохнул, поднялся, отошел куда-то и вернулся уже с маникюрным набором.

– Дай сюда, – скомандовал он, хватая меня за руку, после чего легко избавил палец от занозы.

Я все это время так и сидела, рассматривая место вероломного ограбления. Тьма медленно рассеивалась, и уже ничто не напоминало об инциденте. Кроме моей совести. А еще вдруг подумалось, что у Боннера нет оснований доверять мне. Тайно от него я встречалась со Стэф, а теперь вот застигнута на горячем. И тут еще одна догадка прошила позвоночник сотней мелких иголок.