Разведи меня, если сможешь

Боннер обхватил меня за талию и всмотрелся в мое лицо. Увиденное ему явно не понравилось.

– Что такое? – спросил он, хмурясь. – Предлагаю уехать.

– Нет! – выкрикнула, с ужасом качая головой и пытаясь выбраться из надежного захвата некроманта.

– Не понял.

Боннер не отпускал, смотрел зло и с нетерпением.

– Этот дом нуждается во мне. Знаю, звучит дико, но я его чувствую.

Адам замер, медленно обернулся к окнам первого этажа, усадил меня на лестницу и, наклонив голову сначала вправо, затем влево, до хруста в шее, стал закатывать рукава рубашки. Потом чуть приподнял штанины и встал на одно колено, после чего велел мне сидеть тихо, а лучше уйти в машину.

Только я осталась, не в силах пошевелиться, завороженная таким сосредоточенным, серьезным некромантом, творящим некий ритуал. Никогда не видела ничего подобного…

Он вытянул руки, соединил их запястьями и локтями, закрыл глаза и, опустив голову, зашептал что-то. Пару секунд ничего не происходило, а затем татуировки на его руках стали отчетливее, больше того, через кожу стали проступать дополнительные рисунки и линии, образуя совсем новый узор. Легкая черная дымка потянулась к дому, чуть задержавшись у меня. Качнулась рядышком, словно принюхиваясь, и метнулась дальше, к деревянным ставням, разрастаясь по стенам, превращаясь в густой непроглядный туман, вскоре поглотивший дом целиком.

Я сидела, открыв рот от удивления, неверяще глядя на огромное облако и силясь понять, что происходит. Так прошло несколько минут, после чего Боннер хрипло выдохнул, и дымка метнулась вниз, стремительно рассеиваясь у наших ног.

– Адам, – шепнула я, опускаясь на колени и протягивая к нему руки, – что ты сделал?

– Не трогай, – прохрипел он, отшатнувшись, и едва не упал.

Лицо его оказалось сплошь покрыто вязью черного, все еще тающего рисунка.

Я опустила руки, теперь молча наблюдая за некромантом, готовая в любой момент прийти на помощь, хотя и не представляла, что делать. Покосившись на авто, решила тащить его туда и ехать к городу. На панели машины я видела допотопный навигатор, а вот с вождением могло быть очень не просто – я даже с электрокарами не особо справлялась…

– Кэтрин, – Адам качнулся снова, вызывая у меня приступ паники, и, опершись на ладони, сел прямо на землю, откидывая голову назад и глядя в небесную даль, – ты так дышишь, будто рядом астматик в приступе. Не пугай меня.

– Это я тебя пугаю? – нащупав ступеньки, осторожно подалась назад и села на самый краешек, нервно вытирая взмокший лоб. – Как ты?

– Неплохо, еще бы сладкого чего-нибудь съесть… У тебя нет конфет?

Я глупо моргнула, потянулась к сумке и вынула начатую несколько дней назад плитку шоколада.

– Вот… Только она подтаяла немного.

– Спасительница, – выдохнул Боннер, усаживаясь ровнее и… глядя на меня полностью черными глазами. Только темень и мрак.

Мои руки дрогнули, отчего шоколад выпал, стукнувшись о ступеньку. Внутри все сжалось. Это было настолько ненормально по моим меркам, что хотелось бежать, вереща на ходу и теряя туфли.

Только ухмылка по-прежнему была его. Она-то меня и остановила в момент, когда Адам потянулся вперед, взял плитку, развернул и, откусив большой кусок, стал медленно жевать, продолжая смотреть на меня. Этот отмороженный на всю голову тип ждал истерики. Предвкушал и смаковал происходящее.

А я… я просто не могла позволить ему и дальше издеваться. Собрав в кулак силу воли, наклонилась вперед, тронула пальцем уголок его губ, дернувшийся от моего прикосновения, и сообщила:

– Осторожней, я же сказала: шоколад подтаял.

А потом облизала свой палец.

Никогда в жизни не испытывала такого кайфа от сладкого. Лицо Боннера вытянулось от удивления, а глаза – теперь я это заметила – медленно становились прежними, привычными, человеческими.

– Так что ты делал, Адам? – повторила я свой вопрос, с улыбкой глядя на озадаченного некроманта.

Черт, было в непредсказуемом поведении нечто совершенно потрясающее и будоражащее кровь, даже адреналин ударил в голову не хуже шампанского. И я вдруг поняла Боннера с его вечными издевками и насмешками… Иногда они того стоят.

– Проверял дом, – ответил некромант, слишком быстро вернув самообладание. – Думал, вселилась какая-то гадина, пока меня не было. Но там никого нет. Защита прекрасно работает. Так что тебе показалось, что кто-то зовет.

Выслушав его, я засмеялась. Просто не выдержала. Столько напряжения и страха просто из-за того, что один ненормальный не понимает суть дара артефактора.

– Конечно, никого нет, – подтвердила для особо гордых, не желающих спрашивать перед тем, как разбрасываться силой. – Но дом в запустении, а я чувствую, что раньше здесь жили сильные маги, одаренные. Понимаешь, когда люди долго живут где-то, то оставляют там свою энергетику. Невольно, без умысла. Мы сейчас не говорим о заговорах или чем-то подобном. Так вот, здесь стены буквально пропитаны силой, и сам дом стал артефактом. Он просит помощи у меня, как у человека, способного услышать.

– А сразу сказать нельзя было? – Боннер съел последний кусок шоколада, но ему явно было мало сладкого. Или слишком много – надоедливой меня. В общем, настроение у некроманта не улучшилось…

– Ты не спрашивал, – пожала плечами я. – Но шоу с дымом мне понравилось. Как-нибудь повторим?

– Ты становишься язвой, Кэтрин Поук, – отозвался некромант, поднимаясь и отряхиваясь от земли. – Идем в дом, продолжим разговор там. Я дико устал, устраивая для тебя представление.

Подхватив чемоданы, Адам прошел мимо меня, даже не предложив руки, чтобы помочь встать. Я чувствовала, что он не в духе, но почему-то казалось, что злость направлена не на меня.





Глава 12





– Твоя комната. – Адам ткнул пальцем в запертую дверь на втором этаже прямо напротив лестницы. – Располагайся.

– Там хоть кровать есть? – со скепсисом уточнила я.

– Не знаю, – отмахнулся Боннер. – Если Донна не забрала, то есть.

– Прелесть.

Я прошла мимо с каменным лицом и толкнула дверь от себя. Та не поддалась. Покрутив ручку, я таки прорвалась внутрь и тут же чихнула, вдохнув затхлый воздух пополам с пылью. Поискав рукой выключатель, щелкнула им и совсем не удивилась, когда свет не загорелся.

– Ты издеваешься? – уперев руки в бока, я смотрела, как Адам уходит куда-то вправо, к последней комнате по коридору. – Ау! Там дышать нечем и не видно ни черта.

– Свет, наверное, отключили за долги, – не оглядываясь, сообщил мой радушный хозяин. – Внизу у входа комод, там хранились свечи.

– Если Донна не забрала? – спросила, чувствуя, как свирепею.

– Умница. Возьми из подвала маринованный огурец.

Хлопнула дверь, за которой пропал Боннер вместе с чемоданами, и я поняла, что сейчас от него ничего не добьюсь.

Привалившись к стене спиной, я устало вздохнула и, тряхнув головой, пошла вниз. За свечками, ветошью и ведром.

По пути вспомнилось, как обалдела, переступив порог дома. Пол квадратного холла скрипел от каждого шага, стены, выкрашенные в непонятный светлый цвет, явно потускнели от времени, а потолок был «украшен» разномастными трещинками… Мебель накрыта пыльной белой тканью, а двери в комнаты заперты. Дом казался ужасно запущенным, в нем пахло сыростью и пылью, и ни один человек в здравом уме не приехал бы сюда жить, тем более не привел бы с собой гостью.

И только я хотела высказаться об этом вслух, как заметила стеклянный взгляд Адама. Некромант смотрел вокруг и не видел, потому что был очень далек от настоящего. Я знала такое выражение лица… Так мама вспоминала наш домик на юге, листая старые фотографии, загруженные в визольбомы. Только она при этом улыбалась тепло и искренне, а Боннер сжимал челюсти и вздыхал так, словно вернулся в тюрьму, а не домой.

– Сейчас принесу твои вещи, – вспомнив обо мне, заявил некромант, стремительно покинув холл и не возвращаясь дольше, чем могло потребоваться для озвученных им действий.

За это время я обошла помещение, касаясь холодных стен и пытаясь хоть немного поделиться с ними своим теплом. Вернувшись к исходной позиции, отдернула в сторону темную гардину, закрывающую одно из панорамных окон у двери. Та поддалась с трудом, и в свете, проникающем теперь в дом, стало видно, сколько в воздух взметнулось пыли.

Я чихнула несколько раз подряд, когда от двери раздалось недовольное:

– Будь здорова.

– Когда здоровья желают таким тоном и с таким лицом, хочется пойти снять с себя порчу, – огрызнулась я.

Он ответил тяжелым взглядом, после чего вкатил мой чемодан, удерживая в другой руке сумку с вещами.

– Здесь давно никого не было, – проговорил Адам совсем не в тему, снова осматриваясь вокруг. – Не знаю, почему решил остановиться в доме. В гостинице удобней.

– Ты так и не сказал, что здесь произошло, – напомнила я, уловив ностальгическое настроение у хозяина дома и решив испытать удачу. – И кто здесь жил.

– Моя семья. – Он кивнул головой влево и, чуть помедлив, продолжил: – Там большая гостиная, малая гостевая и кабинет отца. Справа – кухня-столовая. Прямо санузел, но я не уверен, что все работает исправно. Сверху спальни.

– Много?

– Пять. И шестая – моя.

– А твоя что, какая-то особенная? – ляпнула я, уловив, как он выделил наличие собственной комнаты наверху.

Боннер вскинул брови, посмотрел на меня и, открыв рот, собрался что-то сказать… потом выдохнул и, передумав, понес мой чемодан вперед, к лестнице. Я растерянно осталась стоять у двери, пораженная знаменитым южным гостеприимством.

– Адам, – позвала его, как только тот спустился и взялся за свои вещи, – а мне что делать?

– Что хочешь, – пожал плечами он. – Можешь ходить здесь, смотреть и трогать, что вздумается. Ценное и важное Донна давно вывезла, а мне плевать на то, что осталось. В машине – пакеты с едой, но давай перекусим позже, я устал.

– Кто такая Донна? – затаив дыхание, бросилась за ним по лестнице, размышляя, даст ли он ответ или заставит гадать на кофейной гуще.

– Сестра, – донеслось до меня.

– Твоя сестра?

– Нет, твоя! – громко и раздраженно ответил Адам, показывая мою комнату.

Спустившись по лестнице, я проверила комод и действительно обнаружила там связки свечей со спичками. Удовлетворенно кивнув, отправилась туда, куда тянуло со страшной силой, – в большую гостиную. Подходя к двери, уже знала, что меня там ждет… Тот самый камин, облицованный голубым мрамором. Стянув ткань, я погладила выпуклую объемную лепнину и медленно подняла взгляд туда, где в неясном свете комнаты висел семейный портрет Боннеров, явно защищенный магией от выгорания и других повреждений. Я сразу догадалась, кто изображен на фото, обрамленном тяжелой позолоченной рамой.

Супружеская пара стояла в обнимку на фоне цветущего яблоневого сада: статный мужчина – вылитый Адам, только лет на десять постарше и с голубыми, полными жизни глазами, и женщина – стройная, красивая и высокая, со сдержанной улыбкой на бледном лице. Оба блондины, как и дети, жмущиеся к ним с обеих сторон. Точнее сказать, обнимала отца девушка лет пятнадцати. Очень похожая на мать, с длинными волосами и хитрой улыбкой. А вот с другой стороны стоял Адам. Он почти не изменился за прошедшие годы, разве что возмужал и обзавелся татуировками. Мама обнимала его за плечи, но он не отвечал ей взаимностью, стоя чуть дальше, чем предполагал снимок подобного рода. Держался отстраненно и даже холодно.

Я нахмурилась, приподнялась на цыпочки, коснулась полотна кончиками пальцев и замерла, прислушиваясь к ощущениям. Здесь было сердце дома. И семейный портрет не менялся под натиском времени лишь потому, что в нем и было средоточие силы этих стен. Столько любви, поддержки и нежности исходило от него, что последние сомнения отпали, – эти люди очень любили друг друга. Но почему же тогда Адам стоял отдельно, держась особняком, сторонясь собственной матери?

Спустя пару часов я все еще терзалась вопросами, но уже другого рода: мне хотелось понять, когда кончатся комнаты этого дома. И хотя пока я обошла только первый этаж, его же пытаясь привести в божеский вид, устала как собака. Сняв ткань со всей мебели в гостиных и кухне-столовой, я вымыла полы, набирая воду в ржавое ведро из колодца. Водопровод сказал мне свое «фи», брызнув ржавчиной и грозно рыча, больше к нему я не подходила. Окна помыла только в большой гостиной, вставая на стремянку, обнаруженную в небольшой кладовой. Гардины сняла и, вытряхнув часть пыли, сложила в холле дожидаться маг-химчистки.