Разрушенный трон
Часть 8 из 65 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Его все знают, но никто не ходит на частные аудиенции с любовником короля. На самом деле, его совсем не любят.
– Даже не представляю почему. Кажется, он самый добрый человек из всех, кого я здесь встречала.
– В основном – из-за зависти. Также несколько Домов с более традиционными взглядами считают, что неправильно возносить его так высоко. Думаю, «коронованная проститутка» – наиболее частоупотребимый термин.
Кориана покраснела, одновременно от гнева и смущения за Роберта.
– Ну, если встретиться с ним и понравиться ему – скандал, тогда я нисколько не возражаю. Как и Джессамин, она была очень взволнована, когда я объяснила…
– Потому что дело не в Роберте, Кориана. – Сара взяла ее за руки, и Кориана почувствовала, как частичка способностей ее подруги просачивается сквозь ее кожу. Прохладное прикосновение, означавшее, что порез, который она получила, читая газету накануне, быстро затягивается. – Дело в тебе и наследном принце, в том, как вы близки. Все знают, насколько тесно связаны члены королевской семьи, особенно в том, что касается Роберта. Они ценят его и защищают. Если Тиберий хотел, чтобы вы встретились, это значит…
Несмотря на приятное ощущение, Кориана отпустила руки Сары.
– Мы друзья. И можем быть только друзьями. – Она выдавила из себя совсем не свойственный ей смешок. – Ты же не можешь всерьез думать, что Тиб видит во мне что-то большее, что он хочет или даже может хотеть от меня чего-то большего?
Она ожидала, что ее подруга посмеется вместе с ней, отмахнется от всего этого, как от шутки. Но напротив, Сара никогда еще не была такой серьезной.
– На это указывают все признаки, Кориана.
– Ну, ты ошибаешься. Я не… он бы не стал… И, кроме того, нужно подумать о Выборе королевы. До него осталось совсем немного времени, он совершеннолетний и никто никогда не выберет меня.
Сара снова взяла руки Корианы и нежно сжала их.
– Думаю, он бы выбрал.
– Не говори так, – прошептала Кориана. Она посмотрела на розы, но увидела лицо Тиба. Теперь, когда их связывали месяцы дружбы, она хорошо помнила черты его лица. Она помнила, какой у него нос, губы, линия челюсти, а лучше всего – его глаза. Они что-то в ней пробудили, между ними зародилась связь, которая, как Кориана считала, у нее не сможет быть с другим человеком. Она видела в них себя, свою собственную боль, свою собственную радость.
«Мы одинаковые, – подумала она. – Мы ищем что-то, что сможет удержать нас, оба мы одиноки в комнате, в которой полно народу».
– Это невозможно. И говоря мне это, давая мне хоть какую-то надежду, когда дело касается его… – Она вздохнула и прикусила губу. – Мне не нужна эта душевная боль – и все остальное тоже не нужно. Он мой друг, а я его. И ничего больше.
Сара была не из тех, кто предается фантазиям или грезам. Ей было важнее сращивать сломанные кости, чем чинить разбитые сердца. Так что Кориана не могла не поверить ей, когда она заговорила, даже вопреки своему дурному предчувствию.
– Друг или нет, но Тиб благоволит тебе. И только из-за этого ты должна быть осторожна. Он только что нарисовал мишень у тебя на спине, и каждая девушка при дворе это знает.
– Едва ли каждая девушка при дворе знает, кто я такая, Сара.
Но все равно она вернулась домой настороже.
В ту ночь ей снились ножи, завернутые в шелк, разрезающие ее на части.
* * *
Выбора королевы не будет.
Прошло два месяца, и каждый рассвет двор в Зале Солнца ожидал объявления. Лорды и леди без конца спрашивали у короля, когда же его сын выберет невесту из числа их дочерей. Короля не тронул ни один из них, он только бросал на всех стоические взгляды своих прекрасных глаз. Королева Анабель вела себя точно так же, не давая никаких намеков на то, когда же ее сын выполнит свою самую важную обязанность. Только принц Роберт имел смелость улыбнуться, точно зная, какая буря собирается на горизонте. Дни шли, слухи распространялись. Люди задавались вопросом, не пошел ли Тиберий в своего отца и не предпочитает ли он мужское общество женскому. Но даже в этом случае он обязан был выбрать королеву, которая родила бы ему собственных сыновей. Другие были более проницательны. Они заметили аккуратно разложенный след из хлебных крошек, оставленный для них Робертом. Указания были ненавязчивыми, но четкими.
«Принц четко сделал свой выбор, и ни одна арена не изменит его решения».
Кориана Джейкос регулярно обедала с Робертом и королевой Анабель. Оба поспешили рассыпаться в похвалах молодой девушке, да так, что сплетники задались вопросом, так ли Дом Джейкос слаб, как кажется.
«Это трюк? – говорили они. – Плохая маска, чтобы скрыть истинный облик влиятельных людей?»
Были среди них и циники. Они нашли другие объяснения.
«Она певец, манипулятор. Она посмотрела в глаза принцу и заставила его полюбить ее. Не в первый раз кто-то нарушил бы наши законы ради короны».
Лорд Харрус наслаждался вновь обретенным вниманием. Он использовал его как рычаг, чтобы обменять будущее своей дочери на тетрархи и кредиты. Но он плохо играл в эту большую и сложную игру. Он потерял столько же, сколько занял, проигравшись в карты, делая ставки на казначейские акции или предпринимая непродуманные, дорогостоящие предприятия, чтобы «улучшить» регион, которым он управлял. Лорд Самос заверил его, что в холмах Аденорака есть богатые месторождения железа, и по его настоятельной просьбе он основал там две шахты. В течение нескольких недель оказалось, что в них нет ничего, кроме грязи, и предприятие потерпело полный провал.
Об этих неудачах знал только Джулиан. Он тщательно скрывал их от своей сестры. Тиб, Роберт и Анабель сделали то же самое, защищая ее от худших сплетен. Вместе с Джулианом и Сарой они старались держать Кориану в блаженном неведении. Но, конечно, даже несмотря на их усилия, Кориана все знала. И чтобы ее семья и друзья не волновались, чтобы они были счастливы, она притворялась, что верит им.
Цену этой лжи знал только ее дневник.
«Отец собственными руками загоняет нас в могилу. Он хвастается мной перед своими так называемыми друзьями, говорит им, что я стану следующей королевой этого королевства. Не помню, чтобы он когда-то уделял мне столько внимания… но даже сейчас этого ничтожно мало, и он делает это не в моих интересах. Теперь он притворяется, что любит меня, из-за другого, из-за Тиба. Он снисходит до того, что я тоже что-то из себя представляю только тогда, когда кто-то другой видит во мне какую-то ценность».
Из-за отца ей снился обряд Выбора королевы, снилось, что ее не выбрали, она снова оказалась в тени и ее отослали в старое поместье. А там ее заставили спать в семейной усыпальнице, рядом с неподвижным, обнаженным телом ее дяди. Его труп дергался, и руки тянулись к ее горлу, она просыпалась вся в поту, не в силах заснуть до конца ночи.
«Джулиан и Сара считают меня слабой, хрупкой фарфоровой куклой, которая может разбиться, если к ней прикоснуться, – писала она. – Хуже всего то, что я начинаю им верить. Неужели я действительно такая хрупкая? Такая бесполезная? Смогу ли я помочь, если Джулиан попросит меня о помощи? Являются ли уроки Джессамин лучшим, что мне доступно? Кем я становлюсь в этом месте? Сомневаюсь, что помню даже, как заменить лампочку. Я себя не узнаю. Вот, значит, что такое взросление?»
Из-за Джулиана ей снилось, что она оказалась в красивой комнате, но все двери там заперты, а все окна закрыты. Она была там совсем одна, в комнате не было никого и ничего. Даже книг не было. Не было ничего, что могло бы ее расстроить. И всегда комната превращалась в птичью клетку с золотыми прутьями. Она сжималась и разжималась, пока прутья не начинали резать ее кожу и она не просыпалась.
«Я не такое чудовище, каким меня считают сплетники. Я не сделала ничего плохого, никем не манипулировала. Я даже не пользовалась своими способностями в течение нескольких месяцев, так как у Джулиана больше нет времени меня обучать. Но люди в это не верят. Я вижу, как они на меня смотрят, даже шепоты Дома Мерандус. Даже Элара. Я не слышала ее голоса в своей голове с того банкета, когда ее насмешки привели меня к Тибу. Возможно, из-за этого она поняла, что лучше не вмешиваться. Или, может быть, она боится смотреть мне в глаза и слышать мой голос, как будто я могу быть достойным противником ее резкому шепоту. Но, конечно, это не так. Перед такими, как она, я совершенно беззащитна. Возможно, мне следует поблагодарить того, кто пустил этот слух. Хищники вроде нее из-за этого держатся от меня подальше – и не делают меня своей добычей».
Из-за Элары ей снились ледяные голубые глаза, которые ловят каждое ее движение, внимательно смотрят, как она надевает корону. Люди кланялись под ее пристальным взглядом и усмехались, когда она отворачивалась, строя заговор против своей новоиспеченной королевы. Они боялись ее и ненавидели в равной мере, каждый из них был волком, ожидающим, когда она покажет, что она ягненок. Она пела во сне бессловесную песню, которая только удваивала их жажду крови. Иногда они убивали ее, иногда игнорировали, иногда сажали в камеру. Кориана резко просыпалась после каждого из этих вариантов развития событий.
«Сегодня Тиб сказал, что любит меня, что хочет жениться на мне. Я ему не верю. Зачем ему это нужно? Во мне ведь нет ничего особенного. Я не писанная красавица, у меня нет ума, силы или могущества, способных помочь его правлению. Я приношу ему одни беспокойства. Нужно, чтобы рядом с ним был кто-то сильный, кто-то, кто не обращает внимания на сплетни и преодолевает собственные сомнения. Тиб так же слаб, как и я, он одинокий мальчик, у которого нет собственного пути. Я сделаю только хуже. Я только причиню ему боль. Как я могу так поступить?»
Из-за Тиба ей снилось, что она навсегда покинула двор. Прямо как хотел сделать Джулиан, чтобы не привязывать к себе Сару. Места менялись в зависимости от смены ночей. Она бежала в Дельфи, или в Причальную гавань, или даже в Озёрный край. Каждое из этих мест было окрашено в оттенки черного и серого. Города теней, которые должны были поглотить ее и спрятать от принца и предложенной им короны. Но ее пугали и они. А еще – там никогда никого не было, даже призраков. В этих снах она всегда оставалась одна. Когда ей снились такие сны, она просыпалась с высохшими слезами на щеках и болью в сердце.
И все же у нее не хватило сил ему отказать.
Когда Тиберий Калор, наследник престола Норты, опустился на колено с кольцом в руке, она приняла его. Она улыбнулась. Она поцеловала его. Она сказала «да».
– Ты сделала меня счастливее, чем я думал, что могу стать, – сказал ей Тиб.
– Я знаю это чувство, – ответила она, вкладывая смысл в каждое слово. Она была счастлива, да, по-своему, насколько могла.
Но свет одинокой свечи в темноте и восход солнца – это разные вещи.
Высокие дома были против. В конце концов, Выбор королевы был их правом. Они имели право выдать самого благородного сына за самую талантливую дочь. Дома Мерандус, Самос, Осанос когда-то были лидерами, готовили своих дочерей к роли королевы только для того, чтобы возможность получить корону у них отняла какая-то пустышка. Но король твердо стоял на своем. К тому же такие прецеденты уже были. По крайней мере два короля династии Калор уже вступали в брак вне уз Выбора королевы. Тиб будет третьим.
Как бы в извинение за пренебрежение Выбором королевы остальная часть свадьбы была строго традиционной. Они растянули помолвку до следующей весны, чтобы она состоялась, когда Кориане исполнится шестнадцать, позволяя королевской семье убеждать, угрожать и выкупать признание Высоких Домов. В конце концов все согласились с условиями. Кориана Джейкос станет королевой, но ее дети, все они, должны будут жениться по расчету. Кориана не хотела заключать эту сделку, но Тиб хотел это сделать, и она не смогла ему отказать.
Разумеется, Джессамин решила, что все это – ее заслуга. Даже когда Кориана надевала свадебное платье, за час до свадьбы, ее старая кузина прокукарекала над полным до краев бокалом.
– Какой стан. Это кость Джейкосов. Ты стройная и грациозная, как птичка.
Кориана не чувствовала ничего подобного.
«Если бы я была птицей, то могла бы улететь вместе с Тибом».
Когда ей на голову надели тиару, первую из многих, она сильно врезалась в череп. Плохое предзнаменование.
– Станет легче, – прошептала ей на ухо королева Анабель. Кориане хотелось ей верить.
Поскольку у нее не было матери, Кориана охотно согласилась, чтобы Анабель и Роберт стали ее посаженными родителями. В идеальном мире Роберт даже повел бы ее к алтарю вместо ее отца, который так и продолжал демонстрировать свое убожество. Харрус попросил в качестве свадебного подарка пособие в пять тысяч тетрархов. Он, казалось, не понимал, что подарки обычно дарят невесте, а не просят у нее. Он потерял свою должность губернатора Аденорака, потому что плохо управлял вверенным ему регионом – даже несмотря на то, что его дочь была без пяти минут членом королевской семьи. Из-за нетрадиционной помолвки сына королевская семья и так ходила по тонкому льду. Они просто ничего не смогли поделать – и управление Аденораком было передано ликующему Дому Провос.
После церемонии, банкета и даже после того, как Тиб заснул в их новой спальне, Кориана сделала пометку в своем дневнике. Ее почерк был торопливым, невнятным, с наклонными буквами и кровоточащими на страницах кляксами чернил. С этих пор она стала писать в дневнике намного реже.
«Я замужем за принцем, который однажды станет королем. Обычно на этом сказка заканчивается. После этого истории не заходят далеко, и, боюсь, у этого есть веская причина. Сегодня меня весь день одолевало чувство страха – черная туча, от которой я все еще не могу избавиться. Это беспокойство поселилось глубоко в моем сердце, оно высасывает из меня силы. Или, может быть, я заболеваю. Это вполне возможно. Сара узнает.
Мне все время снятся ее глаза. Глаза Элары. Возможно ли… может ли она посылать мне эти кошмары? Может ли шепот сделать такое? Я должна знать. Я должна. Должна. ДОЛЖНА».
Став принцессой Норты, она первым же делом наняла достойного наставника, а также сделала так, чтобы у Джулиана было место при ее дворе. И для того, чтобы отточить ее способности, и для того, чтобы помочь защититься от того, что она называла «раздражениями». Тщательно подобранное слово. Она снова решила держать свои проблемы при себе, чтобы не беспокоить брата и мужа.
Обоим было о чем подумать еще. Джулиан был занят Сарой, а Тиб – еще одним хорошо охраняемым секретом.
Король был болен.
Прошло два долгих года, прежде чем во дворе поняли, что что-то не так.
– Это продолжается уже какое-то время, – сказал Роберт, сжимая руку Корианы. Она стояла с ним на балконе, лицо ее выражало печаль. Принц все еще был красив, все еще улыбался, но кто-то как будто высосал из него всю энергию; кожа его стала тусклой и серой, лишенной жизни. Казалось, он умирает вместе с королем. Но у Роберта была болезнь сердца, а не костей и крови, как говорили целители о недугах короля. Тиберия пожирал рак, болезнь изводила его опухолями и гнилью.
Роберт задрожал, несмотря на то, что на улице ярко светило солнце, не говоря уже о жарком летнем воздухе. Кориана почувствовала, как у нее на затылке выступил пот, но, как и у Роберта, внутри у нее все похолодело.
– Целители кожи делают все, что могут. Если бы только он сломал позвоночник. Это можно было решить одним щелчком пальцев.
Смех Роберта звучал глухо, как песня без нот. Король еще не был мертв, а его супруга уже превратилась в оболочку самого себя. И хотя она боялась за своего тестя, зная, что его ждет мучительная, болезненная смерть, она также боялась потерять Роберта.
«Он не может поддаться этому. Я ему не позволю».
– Все в порядке, не нужно ничего объяснять, – пробормотала Кориана. Она изо всех сил старалась не заплакать, хотя ей безумно этого хотелось.
«Как такое возможно? Разве мы не Серебряные? Разве мы не боги?»
– Ему что-нибудь нужно? А вам?
На лице Роберта появилась пустая улыбка. Его взгляд метнулся к ее животу, еще не округлившемуся от жизни внутри. Принц это или принцесса, она еще не знала.
– Ему бы хотелось его увидеть.
Дом Сконос перепробовал все, даже королевскую кровь. Но какая бы болезнь у него ни была, она так и не исчезла. Она распространялась быстрее, чем они могли исцелять. Обычно Роберт сидел с ним в его комнате, но сегодня он оставил Тиберия наедине с сыном. Кориана знала почему. Скоро наступит конец. Король умрет, а есть вещи, которые должен знать только Тиб.
– Даже не представляю почему. Кажется, он самый добрый человек из всех, кого я здесь встречала.
– В основном – из-за зависти. Также несколько Домов с более традиционными взглядами считают, что неправильно возносить его так высоко. Думаю, «коронованная проститутка» – наиболее частоупотребимый термин.
Кориана покраснела, одновременно от гнева и смущения за Роберта.
– Ну, если встретиться с ним и понравиться ему – скандал, тогда я нисколько не возражаю. Как и Джессамин, она была очень взволнована, когда я объяснила…
– Потому что дело не в Роберте, Кориана. – Сара взяла ее за руки, и Кориана почувствовала, как частичка способностей ее подруги просачивается сквозь ее кожу. Прохладное прикосновение, означавшее, что порез, который она получила, читая газету накануне, быстро затягивается. – Дело в тебе и наследном принце, в том, как вы близки. Все знают, насколько тесно связаны члены королевской семьи, особенно в том, что касается Роберта. Они ценят его и защищают. Если Тиберий хотел, чтобы вы встретились, это значит…
Несмотря на приятное ощущение, Кориана отпустила руки Сары.
– Мы друзья. И можем быть только друзьями. – Она выдавила из себя совсем не свойственный ей смешок. – Ты же не можешь всерьез думать, что Тиб видит во мне что-то большее, что он хочет или даже может хотеть от меня чего-то большего?
Она ожидала, что ее подруга посмеется вместе с ней, отмахнется от всего этого, как от шутки. Но напротив, Сара никогда еще не была такой серьезной.
– На это указывают все признаки, Кориана.
– Ну, ты ошибаешься. Я не… он бы не стал… И, кроме того, нужно подумать о Выборе королевы. До него осталось совсем немного времени, он совершеннолетний и никто никогда не выберет меня.
Сара снова взяла руки Корианы и нежно сжала их.
– Думаю, он бы выбрал.
– Не говори так, – прошептала Кориана. Она посмотрела на розы, но увидела лицо Тиба. Теперь, когда их связывали месяцы дружбы, она хорошо помнила черты его лица. Она помнила, какой у него нос, губы, линия челюсти, а лучше всего – его глаза. Они что-то в ней пробудили, между ними зародилась связь, которая, как Кориана считала, у нее не сможет быть с другим человеком. Она видела в них себя, свою собственную боль, свою собственную радость.
«Мы одинаковые, – подумала она. – Мы ищем что-то, что сможет удержать нас, оба мы одиноки в комнате, в которой полно народу».
– Это невозможно. И говоря мне это, давая мне хоть какую-то надежду, когда дело касается его… – Она вздохнула и прикусила губу. – Мне не нужна эта душевная боль – и все остальное тоже не нужно. Он мой друг, а я его. И ничего больше.
Сара была не из тех, кто предается фантазиям или грезам. Ей было важнее сращивать сломанные кости, чем чинить разбитые сердца. Так что Кориана не могла не поверить ей, когда она заговорила, даже вопреки своему дурному предчувствию.
– Друг или нет, но Тиб благоволит тебе. И только из-за этого ты должна быть осторожна. Он только что нарисовал мишень у тебя на спине, и каждая девушка при дворе это знает.
– Едва ли каждая девушка при дворе знает, кто я такая, Сара.
Но все равно она вернулась домой настороже.
В ту ночь ей снились ножи, завернутые в шелк, разрезающие ее на части.
* * *
Выбора королевы не будет.
Прошло два месяца, и каждый рассвет двор в Зале Солнца ожидал объявления. Лорды и леди без конца спрашивали у короля, когда же его сын выберет невесту из числа их дочерей. Короля не тронул ни один из них, он только бросал на всех стоические взгляды своих прекрасных глаз. Королева Анабель вела себя точно так же, не давая никаких намеков на то, когда же ее сын выполнит свою самую важную обязанность. Только принц Роберт имел смелость улыбнуться, точно зная, какая буря собирается на горизонте. Дни шли, слухи распространялись. Люди задавались вопросом, не пошел ли Тиберий в своего отца и не предпочитает ли он мужское общество женскому. Но даже в этом случае он обязан был выбрать королеву, которая родила бы ему собственных сыновей. Другие были более проницательны. Они заметили аккуратно разложенный след из хлебных крошек, оставленный для них Робертом. Указания были ненавязчивыми, но четкими.
«Принц четко сделал свой выбор, и ни одна арена не изменит его решения».
Кориана Джейкос регулярно обедала с Робертом и королевой Анабель. Оба поспешили рассыпаться в похвалах молодой девушке, да так, что сплетники задались вопросом, так ли Дом Джейкос слаб, как кажется.
«Это трюк? – говорили они. – Плохая маска, чтобы скрыть истинный облик влиятельных людей?»
Были среди них и циники. Они нашли другие объяснения.
«Она певец, манипулятор. Она посмотрела в глаза принцу и заставила его полюбить ее. Не в первый раз кто-то нарушил бы наши законы ради короны».
Лорд Харрус наслаждался вновь обретенным вниманием. Он использовал его как рычаг, чтобы обменять будущее своей дочери на тетрархи и кредиты. Но он плохо играл в эту большую и сложную игру. Он потерял столько же, сколько занял, проигравшись в карты, делая ставки на казначейские акции или предпринимая непродуманные, дорогостоящие предприятия, чтобы «улучшить» регион, которым он управлял. Лорд Самос заверил его, что в холмах Аденорака есть богатые месторождения железа, и по его настоятельной просьбе он основал там две шахты. В течение нескольких недель оказалось, что в них нет ничего, кроме грязи, и предприятие потерпело полный провал.
Об этих неудачах знал только Джулиан. Он тщательно скрывал их от своей сестры. Тиб, Роберт и Анабель сделали то же самое, защищая ее от худших сплетен. Вместе с Джулианом и Сарой они старались держать Кориану в блаженном неведении. Но, конечно, даже несмотря на их усилия, Кориана все знала. И чтобы ее семья и друзья не волновались, чтобы они были счастливы, она притворялась, что верит им.
Цену этой лжи знал только ее дневник.
«Отец собственными руками загоняет нас в могилу. Он хвастается мной перед своими так называемыми друзьями, говорит им, что я стану следующей королевой этого королевства. Не помню, чтобы он когда-то уделял мне столько внимания… но даже сейчас этого ничтожно мало, и он делает это не в моих интересах. Теперь он притворяется, что любит меня, из-за другого, из-за Тиба. Он снисходит до того, что я тоже что-то из себя представляю только тогда, когда кто-то другой видит во мне какую-то ценность».
Из-за отца ей снился обряд Выбора королевы, снилось, что ее не выбрали, она снова оказалась в тени и ее отослали в старое поместье. А там ее заставили спать в семейной усыпальнице, рядом с неподвижным, обнаженным телом ее дяди. Его труп дергался, и руки тянулись к ее горлу, она просыпалась вся в поту, не в силах заснуть до конца ночи.
«Джулиан и Сара считают меня слабой, хрупкой фарфоровой куклой, которая может разбиться, если к ней прикоснуться, – писала она. – Хуже всего то, что я начинаю им верить. Неужели я действительно такая хрупкая? Такая бесполезная? Смогу ли я помочь, если Джулиан попросит меня о помощи? Являются ли уроки Джессамин лучшим, что мне доступно? Кем я становлюсь в этом месте? Сомневаюсь, что помню даже, как заменить лампочку. Я себя не узнаю. Вот, значит, что такое взросление?»
Из-за Джулиана ей снилось, что она оказалась в красивой комнате, но все двери там заперты, а все окна закрыты. Она была там совсем одна, в комнате не было никого и ничего. Даже книг не было. Не было ничего, что могло бы ее расстроить. И всегда комната превращалась в птичью клетку с золотыми прутьями. Она сжималась и разжималась, пока прутья не начинали резать ее кожу и она не просыпалась.
«Я не такое чудовище, каким меня считают сплетники. Я не сделала ничего плохого, никем не манипулировала. Я даже не пользовалась своими способностями в течение нескольких месяцев, так как у Джулиана больше нет времени меня обучать. Но люди в это не верят. Я вижу, как они на меня смотрят, даже шепоты Дома Мерандус. Даже Элара. Я не слышала ее голоса в своей голове с того банкета, когда ее насмешки привели меня к Тибу. Возможно, из-за этого она поняла, что лучше не вмешиваться. Или, может быть, она боится смотреть мне в глаза и слышать мой голос, как будто я могу быть достойным противником ее резкому шепоту. Но, конечно, это не так. Перед такими, как она, я совершенно беззащитна. Возможно, мне следует поблагодарить того, кто пустил этот слух. Хищники вроде нее из-за этого держатся от меня подальше – и не делают меня своей добычей».
Из-за Элары ей снились ледяные голубые глаза, которые ловят каждое ее движение, внимательно смотрят, как она надевает корону. Люди кланялись под ее пристальным взглядом и усмехались, когда она отворачивалась, строя заговор против своей новоиспеченной королевы. Они боялись ее и ненавидели в равной мере, каждый из них был волком, ожидающим, когда она покажет, что она ягненок. Она пела во сне бессловесную песню, которая только удваивала их жажду крови. Иногда они убивали ее, иногда игнорировали, иногда сажали в камеру. Кориана резко просыпалась после каждого из этих вариантов развития событий.
«Сегодня Тиб сказал, что любит меня, что хочет жениться на мне. Я ему не верю. Зачем ему это нужно? Во мне ведь нет ничего особенного. Я не писанная красавица, у меня нет ума, силы или могущества, способных помочь его правлению. Я приношу ему одни беспокойства. Нужно, чтобы рядом с ним был кто-то сильный, кто-то, кто не обращает внимания на сплетни и преодолевает собственные сомнения. Тиб так же слаб, как и я, он одинокий мальчик, у которого нет собственного пути. Я сделаю только хуже. Я только причиню ему боль. Как я могу так поступить?»
Из-за Тиба ей снилось, что она навсегда покинула двор. Прямо как хотел сделать Джулиан, чтобы не привязывать к себе Сару. Места менялись в зависимости от смены ночей. Она бежала в Дельфи, или в Причальную гавань, или даже в Озёрный край. Каждое из этих мест было окрашено в оттенки черного и серого. Города теней, которые должны были поглотить ее и спрятать от принца и предложенной им короны. Но ее пугали и они. А еще – там никогда никого не было, даже призраков. В этих снах она всегда оставалась одна. Когда ей снились такие сны, она просыпалась с высохшими слезами на щеках и болью в сердце.
И все же у нее не хватило сил ему отказать.
Когда Тиберий Калор, наследник престола Норты, опустился на колено с кольцом в руке, она приняла его. Она улыбнулась. Она поцеловала его. Она сказала «да».
– Ты сделала меня счастливее, чем я думал, что могу стать, – сказал ей Тиб.
– Я знаю это чувство, – ответила она, вкладывая смысл в каждое слово. Она была счастлива, да, по-своему, насколько могла.
Но свет одинокой свечи в темноте и восход солнца – это разные вещи.
Высокие дома были против. В конце концов, Выбор королевы был их правом. Они имели право выдать самого благородного сына за самую талантливую дочь. Дома Мерандус, Самос, Осанос когда-то были лидерами, готовили своих дочерей к роли королевы только для того, чтобы возможность получить корону у них отняла какая-то пустышка. Но король твердо стоял на своем. К тому же такие прецеденты уже были. По крайней мере два короля династии Калор уже вступали в брак вне уз Выбора королевы. Тиб будет третьим.
Как бы в извинение за пренебрежение Выбором королевы остальная часть свадьбы была строго традиционной. Они растянули помолвку до следующей весны, чтобы она состоялась, когда Кориане исполнится шестнадцать, позволяя королевской семье убеждать, угрожать и выкупать признание Высоких Домов. В конце концов все согласились с условиями. Кориана Джейкос станет королевой, но ее дети, все они, должны будут жениться по расчету. Кориана не хотела заключать эту сделку, но Тиб хотел это сделать, и она не смогла ему отказать.
Разумеется, Джессамин решила, что все это – ее заслуга. Даже когда Кориана надевала свадебное платье, за час до свадьбы, ее старая кузина прокукарекала над полным до краев бокалом.
– Какой стан. Это кость Джейкосов. Ты стройная и грациозная, как птичка.
Кориана не чувствовала ничего подобного.
«Если бы я была птицей, то могла бы улететь вместе с Тибом».
Когда ей на голову надели тиару, первую из многих, она сильно врезалась в череп. Плохое предзнаменование.
– Станет легче, – прошептала ей на ухо королева Анабель. Кориане хотелось ей верить.
Поскольку у нее не было матери, Кориана охотно согласилась, чтобы Анабель и Роберт стали ее посаженными родителями. В идеальном мире Роберт даже повел бы ее к алтарю вместо ее отца, который так и продолжал демонстрировать свое убожество. Харрус попросил в качестве свадебного подарка пособие в пять тысяч тетрархов. Он, казалось, не понимал, что подарки обычно дарят невесте, а не просят у нее. Он потерял свою должность губернатора Аденорака, потому что плохо управлял вверенным ему регионом – даже несмотря на то, что его дочь была без пяти минут членом королевской семьи. Из-за нетрадиционной помолвки сына королевская семья и так ходила по тонкому льду. Они просто ничего не смогли поделать – и управление Аденораком было передано ликующему Дому Провос.
После церемонии, банкета и даже после того, как Тиб заснул в их новой спальне, Кориана сделала пометку в своем дневнике. Ее почерк был торопливым, невнятным, с наклонными буквами и кровоточащими на страницах кляксами чернил. С этих пор она стала писать в дневнике намного реже.
«Я замужем за принцем, который однажды станет королем. Обычно на этом сказка заканчивается. После этого истории не заходят далеко, и, боюсь, у этого есть веская причина. Сегодня меня весь день одолевало чувство страха – черная туча, от которой я все еще не могу избавиться. Это беспокойство поселилось глубоко в моем сердце, оно высасывает из меня силы. Или, может быть, я заболеваю. Это вполне возможно. Сара узнает.
Мне все время снятся ее глаза. Глаза Элары. Возможно ли… может ли она посылать мне эти кошмары? Может ли шепот сделать такое? Я должна знать. Я должна. Должна. ДОЛЖНА».
Став принцессой Норты, она первым же делом наняла достойного наставника, а также сделала так, чтобы у Джулиана было место при ее дворе. И для того, чтобы отточить ее способности, и для того, чтобы помочь защититься от того, что она называла «раздражениями». Тщательно подобранное слово. Она снова решила держать свои проблемы при себе, чтобы не беспокоить брата и мужа.
Обоим было о чем подумать еще. Джулиан был занят Сарой, а Тиб – еще одним хорошо охраняемым секретом.
Король был болен.
Прошло два долгих года, прежде чем во дворе поняли, что что-то не так.
– Это продолжается уже какое-то время, – сказал Роберт, сжимая руку Корианы. Она стояла с ним на балконе, лицо ее выражало печаль. Принц все еще был красив, все еще улыбался, но кто-то как будто высосал из него всю энергию; кожа его стала тусклой и серой, лишенной жизни. Казалось, он умирает вместе с королем. Но у Роберта была болезнь сердца, а не костей и крови, как говорили целители о недугах короля. Тиберия пожирал рак, болезнь изводила его опухолями и гнилью.
Роберт задрожал, несмотря на то, что на улице ярко светило солнце, не говоря уже о жарком летнем воздухе. Кориана почувствовала, как у нее на затылке выступил пот, но, как и у Роберта, внутри у нее все похолодело.
– Целители кожи делают все, что могут. Если бы только он сломал позвоночник. Это можно было решить одним щелчком пальцев.
Смех Роберта звучал глухо, как песня без нот. Король еще не был мертв, а его супруга уже превратилась в оболочку самого себя. И хотя она боялась за своего тестя, зная, что его ждет мучительная, болезненная смерть, она также боялась потерять Роберта.
«Он не может поддаться этому. Я ему не позволю».
– Все в порядке, не нужно ничего объяснять, – пробормотала Кориана. Она изо всех сил старалась не заплакать, хотя ей безумно этого хотелось.
«Как такое возможно? Разве мы не Серебряные? Разве мы не боги?»
– Ему что-нибудь нужно? А вам?
На лице Роберта появилась пустая улыбка. Его взгляд метнулся к ее животу, еще не округлившемуся от жизни внутри. Принц это или принцесса, она еще не знала.
– Ему бы хотелось его увидеть.
Дом Сконос перепробовал все, даже королевскую кровь. Но какая бы болезнь у него ни была, она так и не исчезла. Она распространялась быстрее, чем они могли исцелять. Обычно Роберт сидел с ним в его комнате, но сегодня он оставил Тиберия наедине с сыном. Кориана знала почему. Скоро наступит конец. Король умрет, а есть вещи, которые должен знать только Тиб.