Разрушенный трон

На другом конце комнаты один из офицеров Монфора молча сидит в кресле спиной к окну.

Тайтон не отводит от меня взгляда, когда я прохожу мимо, и я наклоняю голову в знак приветствия. Другие электриконы не такого высокого ранга, как он, и их здесь не будет. Сомневаюсь, что Элла смогла бы спокойно высидеть даже десять минут обмена любезностями, не говоря уже о часе напыщенных дебатов. Я делаю себе мысленную пометку: позже нужно будет спросить об остальных. Нам нужно наверстать упущенное, как в разговорах, так и на тренировках. Неважно, сколько я тренировалась в хижине, я определенно размякла за время своего отсутствия.

В библиотеке установлены три длинных стола, каждый из которых расположен под углом друг к другу, образуя что-то вроде треугольника. Премьер-министр Дэвидсон уже сидит за своим столом в окружении офицеров и чиновников Монфора. С каждой минутой их становится все больше. Они быстро заходят в комнату группами по два и три человека. У меня есть подозрение, что некоторые из них могли бы и не участвовать во встрече, но им просто любопытно посмотреть на происходящее. Их количество, безусловно, производит впечатление, и все они одеты в военную форму или мантии политиков. По рядам быстро проходят их помощники, раздавая бумаги и пакеты с документами. Большая часть страниц оказывается на столе у премьера. Растянув в улыбке свои тонкие губы, он аккуратно раскладывает их перед собой.

Представитель Радис сидит справа от Дэвидсона. Он что-то шепчет ему на ухо, прикрывая рот ладонью с длинными пальцами. Я ловлю взгляд премьера, когда прохожу мимо, и мы обмениваемся кивками. Сейчас он кажется спокойнее, чем когда я видела его в последний раз, – несмотря на творящийся вокруг хаос. У меня создается впечатление, что полномасштабная война не входит в его компетенцию, несмотря на его способности новокровки. Ему явно больше по душе сражаться пером, чем порохом.

Я не буду сидеть с делегацией Монфора, по крайней мере, не сегодня. Несмотря на то, что моя семья живет здесь, и я, вероятно, в конце концов стану гражданином этой страны, я в первую очередь представитель Алой гвардии. Я дала клятву Фарли еще до того, как узнала о существовании Монфора, и горжусь тем, что сижу за столом рядом с ней. За нами следуют различные офицеры и дипломаты со всех уголков восточного континента. Четыре генерала Командования, включая Фарли, садятся в центре. Все они одеты в одинаковую форму и отличаются строгой выправкой. Они представляют собой устрашающее зрелище.

Мне становится неловко. Почему я не надела эту чертову красную форму?

Когда я замечаю Эванжелину Самос, у меня по спине пробегает неприятный холодок. Она спокойно сидит во втором ряду, явно смирившись со своим положением. Сначала я даже ее не заметила. Даже с серебристыми волосами она каким-то образом умудряется сливаться с остальными членами делегации Монфора. Ее одежда не блестит и не переливается, как раньше. Вместо этого она одета в ничем не примечательную темно-зеленую форму, без медалей или знаков отличия. Ее брат одет точно так же. Он сидит рядом с ней, склонив голову.

Она наблюдает за мной, сложив свои смертоносные руки на коленях.

А я сдерживаю улыбку, обратив внимание на ее пальцы.

Хотя она одета довольно просто, ее руки унизаны самыми разнообразными кольцами, готовыми подчиняться ее воле. Зная Эванжелину, я могу сказать, что она вся увешана металлом. Даже здесь, на встрече дипломатов, она готова при необходимости перерезать глотки.

Я смотрю в ее угольно-черные глаза, и она ухмыляется мне, не склоняя головы. Когда-то я бы испугалась этого взгляда. Теперь я чувствую только уверенность. Эванжелина – могущественный союзник, вне зависимости от того, как начинались наши взаимоотношения. И, хоть она никогда не ответит на этот жест, я киваю ей в знак приветствия. Птолемусу хватает такта держать голову опущенной и не встречаться со мной взглядом. Я не хочу иметь ничего общего с убийцей моего брата, даже несмотря на то, что он раскаивается в этом грехе и во многих других.

Пока я наблюдаю, Радис поворачивается, чтобы что-то прошептать Эванжелине и Птолемусу. Расслышать, что он говорит, я не могу. Кажется, у этих троих довольно доверительные отношения – и это нисколько не беспокоит премьера. Их союз был скреплен – даже я получила известие об отречении Самосов и клятве, которую Эванжелина принесла Монфору.

Я все еще смотрю на них, когда в библиотеку – очень организованно и органично – входит последняя делегация. Ада Уоллес идет впереди, не сводя глаз с комнаты. Она оглядывается, отмечая каждое лицо и запечатлевая в своей идеальной памяти каждого присутствующего на собрании. С тех пор, как мы виделись в последний раз, она совсем не изменилась. Золотистая кожа, темно-каштановые волосы, добрый взгляд – даже слишком добрый, учитывая, что она видела и что помнит. Как один из представителей Штатов, она одета в аккуратную черную форму, а на воротнике у нее приколота булавка. Очевидно, что символизируют три переплетенных кольца: красное для Красных, белое для новокровок, серебряное для Серебряных. Не могу представить человека, который мог бы лучше нее справиться со службой Штатам Норты. Чтобы усидеть на месте, я крепко сжимаю столешницу. Если бы не обстоятельства, я бы обняла ее.

За Адой следует по пятам Джулиан Джейкос. Он одет скромно, но опрятно. Увидев его, я немного расслабляюсь. Непривычно видеть его в черном, вместо привычного светло-желтого. В кои-то веки он выглядит довольно неплохо – и кажется моложе. Не обремененным никаким грузом. Даже счастливым. Ему это очень к лицу.

Так называемые обычные Серебряные тоже одеты в форму, и от Красных и новокровок отличаются только холодным оттенком кожи. К моему приятному удивлению, они идут рядом со своими Красными коллегами. Купцы, торговцы, солдаты и ремесленники – обычные Серебряные не так сильно отрешены от Красных, как дворяне.

Разумеется, дворяне Штатов Норты одеты куда менее современно, хотя у них на груди тоже виднеются булавки. Я знаю их лица так же хорошо, как и цвета – зеленый Дома Велле, желтый Дома Ларис. Знание их Домов было вбито в меня давным-давно, и я задаюсь вопросом, зачем моя память хранит этот идиотизм.

Цвета их домов достаточно символичны. Дворяне так просто не отступят. Они будут держаться за свою власть – и гордость – столько, сколько смогут.

И больше всего – Анабель Леролан. Должно быть, специально для этого случая она открыла свою шкатулку с драгоценностями. На ее шее, запястьях и пальцах сверкают драгоценные камни огненного цвета, один ярче другого. В блеске этого великолепия легко не заметить ее булавку. Я почти ожидаю увидеть на ней корону – но ей хватило смелости надеть только украшения. Вместо короны она крепко держится за единственного человека, который мог ее носить, который у нее остался.

Она идет под руку с Кэлом.

Ему, как и Джулиану, идет новая внешность. На нем нет ни накидки, ни короны, ни множества медалей и знаков отличия. Только черная форма, значок Штатов и красный квадрат на воротнике, его знак отличия как офицера. Его черные волосы снова коротко подстрижены в военном стиле, который он любит больше всего, и он, должно быть, побрился сегодня утром. Я вижу у него на шее свежий порез, выглядывающий прямо из-за воротника. Он только-только начал затягиваться, и все еще виднеются пятна серебряной крови.

У него под глазами пролегли темные тени. Он измучен, переутомлен и, как и Джулиан, выглядит счастливым. Я чувствую ревнивое, импульсивное желание спросить почему.

Но он не смотрит на меня.

«И он не сказал мне ни слова».

Под столом Фарли в знак утешения сжимает мое запястье.

Я подпрыгиваю от прикосновения и от испуга чуть не запускаю в нее молнией.

– Спокойно, – говорит она, не шевеля губами.

Я бормочу извинения, но мои слова тонут в шуме отодвигаемых стульев: последняя делегация устраивается на своих местах.

Как и я, Кэл садится за стол в центре, рядом с Адой. Ему всегда нравилось быть на передовой.

Его бабушка и дядя следуют его примеру. Остальная часть делегации разделяется и рассаживается по обеим сторонам от них, Красные – рядом с Серебряными. Дворян я узнаю, простых людей – нет. Последние оглядывают комнату с открытым ртом. Дворян же впечатлить не так просто, и они делают все возможное, чтобы это показать.

Премьер-министр не возражает ни против одного проявления реакции, ни против второго.

Он просто хлопает в ладоши, подавая нам сигнал, и говорит:

– Ну что, начнем?





Глава 4




Кэл




«Не смотри на нее, не смотри, не смотри. Сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься».

Я так завелся, что чуть не поджег свой стул. Даже моя бабушка, которая выдерживает высокие температуры лучше большинства людей, отстраняется, чтобы я не подпалил ее драгоценные шелка. Вряд ли она сможет раздобыть еще, по крайней мере, не так, как привыкла, когда была королевой.

Если остальная часть моей делегации и заметила мое беспокойство по поводу Мэры, им хватает такта молчать. Ада без колебаний продолжает, раскладывая перед собой свои бумаги. На них видны аккуратные, скрупулезные заметки, начиная от численности войск и заканчивая расстояниями между городами. Не то чтобы ей это было нужно. Вся информация уже есть у нее в голове. У меня такое чувство, что она просто не хочет никого расстраивать. В конце концов, ее способности встречаются нечасто, даже среди новокровок, и в значительной степени не изучены.

Дворяне немного поворчали, но было очевидно, что представлять нас на первом собрании стоит представлять именно Аде Уоллес. Она видела эту войну со многих сторон и прекрасно понимает все остальное. Не говоря уже о том, что она могла запомнить историю любой революции и реконструкции, которая попала бы ей в руки. Большинство из них, по ее словам, были ошибками, если не откровенными неудачами. Я содрогаюсь при мысли о том, что будет, если наша – не исключение.

– Приветствую почетные делегации Штатов Норты и Алой гвардии, – говорит премьер, склоняя голову перед обоими нашими столами. Он складывает руки перед собой, его поза открытая и приглашающая. Этот человек ничего не делает просто так. – Делегация Монфора и мое правительство благодарят вас за то, что вы проделали этот путь, чтобы присоединиться к нам.

– Долгий путь, – бормочет один из дворян Норты, но собравшиеся вежливо его игнорируют. Я пытаюсь подавить самый королевский порыв выгнать его из комнаты. Но больше у меня нет такой власти. Все присутствующие здесь равны, даже те, кто этого не заслуживает. Даже те, кто заслуживает большего, чем остальные.

Я сжимаю челюсти. Мне все еще сложно не смотреть на нее. У меня получается бросить взгляд на ее спрятанные под столом руки и перевести взгляд на Фарли. Смотреть на нее безопаснее. Она с решительным видом сидит рядом с Мэрой, полностью сосредоточившись на премьере. На ней застегнутая на все пуговицы ненавистная форма. На Мэре – нет. Она отказалась от жесткой алой формы ради пурпурного бархата. Этот цвет она носила, когда была известна как Мэриэна Титанос. Должно быть, одежду выбирала ее сестра, так как у Мэры нет особого вкуса или интереса к моде. Я представил, как Гиза ругает Мэру и уговаривает ее одеться соответствующе случаю – и чуть не расхохотался при этой мысли.

И покраснел, представив, как снимаю с нее эту куртку.

«Сосредоточься», – кричит мой разум, и вокруг меня разгорается жар.

– Можешь этого не делать? – Джулиан бормочет сквозь стиснутые зубы. Уголок его рта подергивается. Дядю явно забавляет происходящее.

– Прости, – бормочу я в ответ.

Один из генералов командования Алой гвардии отвечает Дэвидсону от имени своей делегации.

– Конечно, премьер, – громко говорит она. Я узнаю генерала Лебедь. Алая гвардия все еще настаивает на использовании кодовых имен, даже сейчас. – И мы благодарны вашей стране за то, что она приняла нас.

«Не то чтобы у них есть другие варианты, – думаю я. – У Алой гвардии есть территория, но нет собственного централизованного правительства, а Штаты Норты все еще восстанавливаются. И, конечно, проведение совещаний по вопросам демократии в бывшем королевском дворце может быть понято превратно. Замена одного короля на другого и все такое».

– Делегация Штатов Норты согласна, – говорит Ада, поднимая подбородок к премьер-министру.

Дядя Джулиан наклоняется к столу и начинает говорить:

– Мы рады быть здесь и воочию видеть, каким может быть бывшее Серебряное королевство.

Бабушка не слишком жалует, когда люди рассыпаются в любезностях. Она поджимает губы, но придерживает язык. Не могу сказать, что не согласен с ее нетерпением. Нам следует заняться делом, а не пускать пыль в глаза.

Премьер Дэвидсон неторопливо начинает собрание. Он указывает на бумаги, лежащие перед ним, и такие же стопки, лежащие на столах по всей комнате.

– У вас у всех должны быть свои повестки дня, как было согласовано во время наших предыдущих коммуникаций.

Я очень стараюсь не закатывать глаза. Я хорошо помню «предыдущие коммуникации» – в основном это было бесполезное позерство внутри альянса. Споры разгорались по любому поводу, от выбора времени до рассадки членов делегаций. На самом деле, единственным пунктом, с которым сразу согласились все, была необходимость отчитаться об итогах работы делегаций. И даже тут Алая гвардия встала в позу. На мой взгляд, они принимают все слишком близко к сердцу. Хотя я не могу винить их за нерешительность. Я не понаслышке знаю, каково быть преданным Серебряными. Но пытаясь скрыть как можно больше информации, они только больше все усложняют.

– Не желает ли делегация Алой гвардии выступить первой? – говорит Дэвидсон, протягивая руку к их столику. Его губы изгибаются в загадочной улыбке. – Что вы можете сказать о своих успехах на востоке?

Фарли наклоняется вперед, ее лицо напряжено. Она тоже раздражена.

– Прогресс налицо, – говорит она, выступая от лица Гвардии. Других генералов, кажется, вполне устраивает ее отчет.

Все остальные же ждут нормального объяснения. Но Фарли откидывается на спинку стула, плотно сжав губы. Мэра рядом с ней прикусывает губу и опускает глаза. Она борется с желанием рассмеяться.

Я стискиваю зубы.

«Фарли…»

Дэвидсон моргает с самым невозмутимым видом.

– Не могли бы вы уточнить, генерал?

Но Фарли не пропускает удар.

– Не на открытом форуме.

– Едва ли это открытый форум, – говорит моя бабушка, кладя руки на стол. Она привстает со своего стула, готовая к бою. На всякий случай я протягиваю руку, ухватив ее за край ее шелкового наряда. Она старая женщина, да, но при необходимости я усажу ее на место. Джулиан, сидящий по другую сторону от меня, напрягается.

Нанабель продолжает говорить, голос ее не дрожит.

– Как мы можем надеяться чего-то добиться, если вы отказываетесь делиться какой-либо информацией? Мы тщательнейшим образом отбирали членов наших делегаций, каждый из нас предан этому союзу и нашим народам.

Все члены Алой гвардии как один хранят молчание. Генерал Лебедь и остальные не дрогнули под взглядом бывшей королевы и могущественного забвения. Фарли даже умудряется отвечать, не произнося при этом ни слова. Ее глаза на мгновение останавливаются на других Серебряных дворянах за нашим столом. Они каменеют под ее пристальным взглядом, с готовностью принимая вызов. И я задаюсь вопросом, стоит ли мне беспокоиться только о Нанабель. В мой список дел на сегодня не входит сглаживание ссоры между Дианой Фарли и бывшей леди Серебряного Дома.

Послание, которое хочет донести Фарли, предельно ясно. Она не доверяет Серебряным нашей делегации, дворянам, которые всего несколько месяцев казнили бы ее, если бы у них появилась такая возможность. Некоторые из них смотрят на нее с такой злобой, как будто все еще могут это сделать.