Разрушенный трон

Она переводит взгляд на меня. Это пугает меня до смерти.

– Начинаю, – говорит она. – Подготовка к гала-концерту займет большую часть моего времени с учетом того, что Бри, Трами, Килорн, ты, Фарли и половина всех, кого я когда-либо встречала, умоляют, чтобы я что-нибудь сшила им к концерту.

Я против воли ухмыляюсь. Я знала, что на самом деле она не оставила бы Бри без наряда. Гиза всегда лает, но не кусается.

– Хорошо, скажи мне, как тебе помочь, – говорю я, спуская ноги с кровати.

Коснувшись пальцами ног холодного деревянного пола, я сразу же принимаюсь искать затерявшиеся в одеялах носки.

Мы переедем в наш постоянный дом только через неделю, но Гиза уже настаивает на том, чтобы мы собирали вещи. Или, скорее, переставили наши скудные пожитки, потому что они уже упакованы.

Гиза качает головой, мурлыча себе под нос.

– Ты точно не славишься своими организаторскими способностями.

Я возмущенно шиплю, но Гиза даже не пытается спорить. Она просто указывает на мои разномастные носки. Один зеленый и потертый, другой из толстой черной шерсти. Мой рот захлопывается так же, как и открылся.

– Кроме того, – говорит она, все еще ухмыляясь на мои ноги. Я шевелю пальцем ноги в ее направлении. – Тебе самой есть о чем подумать, и у тебя гораздо более напряженный график, чем у меня. Не завидую я тебе. Все эти собрания… – добавляет она, кивая на беспорядочную стопку бумаг у моей кровати.

Я заснула, читая обзор организации и повестки дня делегации, моя голова кружилась от подробностей о торговле Монфора, передвижениях Алой гвардии, реконструкции Норты и внутренней работе альянса. Сейчас я стараюсь об этом не думать. Не хочу заработать себе мигрень в столь ранний час – хотя к концу первого утреннего собрания голова наверняка начнет болеть.

– С одеждой и организацией переезда будем разбираться мы, – Гиза обводит рукой квартиру. Ее посыл ясен. Бэрроу позаботятся обо всем, о чем смогут, и дадут мне пространство, необходимое, чтобы пережить следующие несколько дней.

Она и не подозревает, что самое худшее уже началось.

Не закончив натягивать на голову свитер, я крепко обнимаю сестру. Она слабо сопротивляется, ухмыляясь.

– Можно с тобой поменяться? – скулю я. – Я буду шить рубашки, а ты будешь страдать от многочасовых споров?

– Разумеется, нет, – огрызается она, отталкивая меня. – А теперь постарайся одеться как следует. Кстати, Фарли ждет тебя в гостиной. Она в форме и все такое.

– О, это вряд ли. – Вместо формы я натягиваю пару темных брюк, даже не утруждая себя поисками какой-нибудь формы, которая может быть спрятана в нашем шкафу. Хватит с меня и воспоминаний о плотной, жесткой красной ткани. Не говоря уже о том, что, по-моему, я выглядела в этой форме совершенно глупо. Едва ли я захочу надевать ее, когда снова столкнусь лицом к лицу с Кэлом. Если он вообще захочет меня видеть.

Гиза не умеет читать мысли, но понять, о чем я думаю, не сложно. Она поднимает бровь, оглядывает меня с головы до ног, а затем машет мне рукой.

– Нет, нет, нет. Премьер-министр оставил тебе кое-какую одежду именно для того, чтобы ты больше не выглядела как речная крыса.

Я заливаюсь смехом. Я-то точно знаю, как на самом деле выглядит речная крыса. Сейчас я совсем на нее не похожа.

– Гиза, в этом свитере даже дырок нет!

Она даже бровью не повела – и быстро вытащила одежду из нашего общего шкафа. К моему облегчению, наряды более простые, чем я ожидала, и в поле зрения нет платьев. Хотя мне не терпится нарядиться для торжественного мероприятия, сидеть весь день на собраниях, втиснувшись в бальное платье, мне, конечно, не хочется.

Гиза изучает одежду взглядом швеи, рассматривая ансамбли в темных оттенках красного, зеленого, синего, фиолетового и серого. Когда она делает выбор, я задаюсь вопросом, а не будет ли моя сестра также хорошим политиком.

– Фиолетовый нейтрален, – говорит она, передавая мне наряд. – Показывает, что ты в союзе со всеми и никому не принадлежишь.

Идеально. Хотя я принесла присягу Алой гвардии, у меня есть причины поддерживать также и Монфор, и Штаты Норты. Мой новый дом и старый.

Меня переполняет от гордости за сестру. Я провожу пальцем по мягкому бархату длинной фиолетовой куртки с золотой обстрочкой.

– Меня кое-что связывает с этим цветом, – бормочу я, вспоминая Мэриэну Титанос и маску леди Серебряного Дома.

Гиза кивает, переводя взгляд с меня на костюм и обратно.

– Что ж. Хорошо, что он тебе идет.

Сестра быстро помогает мне надеть сшитые на заказ бархатные брюки, ботинки, рубашку с высоким воротником и куртку. Она цокает, замечая, что рукава немного мне длинноваты, но других недостатков в наряде не находит. Наконец, она расчесывает и заплетает мои волосы в длинную косу, которая из каштанового цвета плавно переходит в фиолетовый и серый.

Когда она облизывает большие пальцы и разглаживает мои брови, я резво отпрыгиваю назад.

– Ладно, Гиза, думаю, ты сделала все, что могла, – говорю я, выставляя между нами руку. Гиза не так плоха, как требовал бы двор Норты, но и не приятна. Особенно когда я на грани от нервов и страха.

Она надувает губы, протягивая палитру цветных пудр.

– И не накрасишься?

– А Фарли красится? – вздыхаю я, скрещивая руки.

Гиса не пропускает ни одного удара.

– А Фарли это нужно?


– Нет… – начинаю я, вспоминая, какая она красивая, пока до меня не доходит подтекст. – Эй!

Гиза не вздрагивает и просто указывает на дверь спальни. Должно быть, ей не терпится избавиться от меня.

– Ладно, иди. Ты уже опаздываешь.

– Ну, я бы не опаздывала, если бы ты позволила мне одеться самой, – огрызаюсь я, пролетая мимо нее.

Она провожает меня хитрым взглядом.

– Какой бы я была сестрой, если бы позволила тебе встретиться с отрекшимся королем, одетой как бомжиха с Подпор?

Положив руку на дверную ручку, я чувствую знакомое напряжение в животе.

– Наша жизнь была бы совсем другой, если бы он влюбился в бомжиху с Подпор, – не задумываясь, отвечаю я.

«Но он не сказал мне ни слова».

Мое лицо вытягивается. К счастью, Гиза этого не замечает: она слишком увлечена попытками сдержать смех.

В гостиной Фарли вскакивает на ноги, одной рукой поправляя свою форму. Она все еще ее ненавидит, предпочитая тесным воротничкам бронежилеты.

– Мы опаздываем, – резко говорит она. Это ее первые слова, адресованные мне с тех пор, как мы отправились на север. Мы много переписывались, но с тех пор, как мы уехали, это наша первая встреча. К моей радости, ее холодные манеры не достигают ее глаз, которые морщатся от скрытой улыбки. – Нас ожидает просто захватывающий день. Или ты хочешь пропустить это невероятное приключение?

В несколько шагов я сокращаю расстояние между нами, и она протягивает руки, чтобы обнять меня. Ее хватка крепкая и сильная, утешающая больше, чем что-либо в этом мире. Я слегка наклоняюсь к ней, черпая решимость из ее упрямой силы.

– А можно пропустить? – спрашиваю я, когда отстраняюсь, пробегая глазами по молодому генералу. Она выглядит такой же, какой я ее помню, красивой и свирепой. Может быть, даже более решительной, чем обычно.

– Уверена, при желании ты могла бы отказаться, – отвечает она, сразу понимая, что я не всерьез. – Но сомневаюсь, что ты это сделаешь.

Я краснею. Она, конечно, права. От этих собраний меня не сможет удержать даже дикий бизон.

Ее волосы уже довольно длинные, и она заплела их в косу, уложив ее на голове как корону. С такой прической она выглядит более мягкой, но не менее пугающей. Как и говорила Гиза, она не стала утруждаться и наносить макияж – да ей это и не нужно. Диана Фарли просто поразительна, как на поле боя, так и в моей гостиной.

– Сегодня без Клары? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках своей племянницы. Мое сердце замирает, когда я не вижу ни намека на присутствие девочки.

– Я бы взяла ее на собрания, но сомневаюсь, что даже у меня хватит выдержки на них не заснуть – что уж сказать о ребенке. Кроме того, твои родители выпотрошили бы меня, если бы я не оставила ее с ними. После завтрака они повели ее в сад.

– Хорошо. – Все внутри меня наполняется теплом при мысли о том, что мои родители играют с дочерью Шейда, водят ее по осеннему саду и позволяют ей уничтожать аккуратные цветочные клумбы Кармадона.

– Думаю, полковник тоже пошел с ними, – тихо добавляет Фарли. Но она говорит твердо. Это все, что она хочет сказать.

И я не имею права на нее давить. Ее отношения с отцом – не мое дело, пока она сама этого не захочет. Он, должно быть, прилагает колоссальные усилия, это совершенно очевидно, если он решил провести время с внучкой вместо того, чтобы отправиться на собрания.

– Идем? – выдыхаю я, указывая на дверь.

Я уже чувствую, как при мысли о том, что меня ждет, у меня снова скручивает живот.

И Фарли перехватывает инициативу. Она просто не может по-другому.

– Да.



Первое собрание самое большое, и его едва ли можно назвать собранием. Больше это напоминает цирк.

Встреча делегатов со всех уголков альянса проходит в большой библиотеке поместья премьер-министра – единственной комнате, в которой хватает места, чтобы мы все могли с комфортом там разместиться. Кроме Народного собрания, конечно, но премьеру Дэвидсону не понравилась идея использования представительского зала своего правительства для такого рода собраний. Мне также кажется, что он не хотел запугивать Серебряных Штатов Норты. Судя по тем немногим отчетам, которые я читала, они довольно пугливые ребята. Мы должны вести себя осторожно, чтобы дворяне не побежали в распростертые объятья Озёрного края и сторонников Отделения Серебряных.

На самом деле, мне кажется, что самой обсуждаемой темой ближайших нескольких дней будет шаткое положение Штатов Норты и постоянно нависающая угроза со стороны королев-нимф Айрис и Сенры. В хижине я не слишком о них задумывалась. Пока я была в изоляции в дикой местности, было легко выбросить их и их королевство из головы. Но не здесь. Я почти чувствую, как эти женщины нависают надо мной, ожидая возможности нанести удар.

Когда я вхожу в библиотеку, я озадаченно смотрю по сторонам. Она заполнена только наполовину. Да, мы опоздали, но все остальные опоздали тоже. Мне сразу понятно, что делегации Норты еще здесь нет.

«Хорошо».

К приходу Кэла я хочу успокоиться, чтобы ни один мускул не дрогнул у меня на лице, когда он войдет в комнату. Прямо сейчас меня изучают десятки глаз, и, кажется, люди начали шептаться при моем появлении. Я даже не пытаюсь слушать, что они говорят. Большая часть этих шепотков ничего не стоит, я привыкла к этим словам. «Мэра Бэрроу, девочка-молния, вернулась». Галерея, опоясывающая этаж над нами, пуста, в отличие от прошлого раза, когда там толпились офицеры Алой гвардии. Три месяца назад в этой комнате премьер-министр и командование Гвардии спланировали атаку и оборону Археона.

Здесь же допрашивали Мэйвена. На моей памяти это был один из последних моментов, когда я видела его живым. Когда я прохожу по тому месту, где он стоял во время допроса, меня пробирает дрожь. Я все еще слышу его обильно сдобренный ядом голос.

«Вы думаете, от боли я не буду лгать? – сказал он, когда Тайтон подошел слишком близко. – Думаете, я не проделывал это тысячу раз?»

Он говорил о пытках, которым его подвергла собственная мать. Я знала это тогда, и это преследует меня сейчас. Что бы она с ним ни делала, когда бы она ни проникала в его разум, это была пытка. Это было больно. И это безвозвратно его исказило.

«Думаю, да».

Мне все же интересно. Можно ли было сделать для него еще что-нибудь? Если бы я… Кэл… если бы кто-нибудь смог спасти его от чудовища, которое она создала. Как всегда, эта мысль обжигает и после нее во рту чувствуется горечь. Я сжимаю челюсти. Я буду держать себя в руках, меня не стошнит на глазах у стольких людей. Усилием воли я лишаю свое лицо всякого выражения и поднимаю глаза.