Разрушенный трон

Я пробыла на лодке недолго, но сомневаюсь, что она сможет обогнать принца даже на своей максимальной скорости. И в конце концов, мы на реке. Это серьезно нас ограничивает.

Несмотря на мои опасения, Эш, кажется, раздувается от гнева. Это его вотчина, и он хорошо ее знает.

– Я думаю, что такие люди, как он, в глубине души трусы, и он не будет преследовать тебя вне границ своего королевства.

– В другой ситуации я бы согласилась, – говорю я. – Но Орриан горд. А мой побег – серьезный удар по его гордости. Этого он не потерпит.

Черты лица Эша снова искажаются от какого-то раздражения. Он ворчит себе под нос.

– Легкая работа, легкая река.

Я поднимаю голову. Это похоже на молитву, что-то, что мог бы пробормотать перед битвой глупый Озёрный.

– Это что?

Он пожимает плечами.

– Просто кодекс, по которому мне нравится жить.

– Упс, – тихонько говорю я, хотя бы чтобы немного ослабить напряжение. Тщетно. Эш все так же стоит рядом со мной, напряженный, как свернутая пружина, готовая распрямиться. Я поворачиваюсь и снова прижимаюсь к лодке спиной.

Он повторяет мою позу, загораживая меня от членов команды, усердно работающих за нами.

– Зачем спасать мальчика? – внезапно спрашивает он. И его голос наконец соответствует его возрасту. Он говорит не как капитан, а как молодой человек, только-только вышедший из подросткового возраста. Неуверенный, озадаченный. Впервые в своей жизни оказавшийся без опоры. Без якоря или пути.

Я прикусываю губу.

«Зачем спасать мальчика».

И мне снова становится больно. Задал бы он этот вопрос Красному? Неужели он думает, что нам, Серебряным, настолько чужды милосердие и сострадание? Давали ли мы ему какие-либо основания так не думать?

– Ты тоже прыгнул, – наконец отвечаю я. – Зачем спасать мальчика?

Он краснеет, румянец заливает его щеки.

– Знаешь, – выдыхаю я, – ты ведь и правда мог меня бросить. Уверена, он не стал бы тратить много времени на погоню за Красной лодкой.

При этих словах он расслабляется. Не знаю почему. Но я вижу, что у него как будто гора спала с плеч.

– Наверное, – соглашается он. Затем, к моему удивлению, он толкает меня плечом. – К счастью, мои моральные принципы лучше твоих.





Глава 5




Эш



«Идиот. Идиот. Идиот. Идиот».

Я должен бросить ее в реку и покончить с этим. Оставить ее плескаться в воде и дожидаться, пока ее принц ее не поймает. Сделать так, чтобы к этому моменту ее и мою лодку и команду отделяло от нее максимальное расстояние. И почему-то я просто, черт возьми, не могу этого сделать. Риетт и Джилл продолжают смотреть на меня как на сумасшедшего. Губы Большого Иана растянуты в глупой ухмылке, даже шире, чем он сам. Все трое, вероятно, думают об одном и том же. Что я сражен адской Серебряной неприятностью и готов рискнуть жизнями каждого из нас, чтобы доставить ее в точку назначения.

При одной мысли об этом обвинении, пусть даже невысказанном, мне становится не по себе.

«Легкая работа, легкая река».

Что ж, это чертовски тяжелая работа на внезапно ставшей чертовски тяжелой реке.

Я решаю увеличить расстояние между нами настолько, насколько это возможно, оставляя ее наблюдать за кормой, пока я патрулирую нос. Я указываю на камни и случайные препятствия на течении гораздо чаще, чем следовало бы, особенно для Риетт и Джилла. Обоим хватает такта не обращать внимания на мою нервозность и позволить мне разбираться с ними в течение следующих нескольких поворотов.

Солнце опускается впереди нас, приближаясь к западному горизонту. Деревьев на берегу Свободных земель становится все больше, а поля Озёрного края, открытые и пустые, простираются на север. Течение под нами ускоряется. Каждая секунда кажется украденной, и каждый вдох – это вздох.

К утру мы должны быть у слияния рек, и там я оставлю ее навсегда. Я ни за что не повезу ее к Воротам, не стану этого делать, когда за моим кораблем охотится принц Озёрного края. Насколько я знаю, он может высушить русло реки, бросить нас на мели и забрать все, что ему заблагорассудится. Серебряные делали и вещи похуже. Я это знаю. Я видел это своими глазами. Мы для них не люди. Мы просто вещи, которые нужно использовать и выбросить.

Вот как она на нас смотрит. Вот почему она здесь. Она хочет использовать нас, чтобы спуститься вниз по реке.

«Так зачем спасать мальчика?»


Она прыгнула в реку, зная, что там ее ждет нимфа, готовая утопить ее или утащить. И все ради какого-то тихого рыжего паренька, букашки. Сына Красной служанки, и Серебряная принцесса прыгнула в воду, чтобы спасти его, зная, какие последствия это может для нее повлечь. Зная об опасности. Я не могу выбросить это из головы, не могу перестать думать, на какой риск она пошла и ради кого.

Я почти жалею, что она это сделала. Тогда мне было бы все равно, что с ней случится.

Я качаю головой.

«Это просто смешно».

Я высажу ее на пристани в месте слияния рек, когда откроются границы. Я дам ей шанс.

Шанс, которого она нам так и не дала.

На корме она держится спиной к килю, бдительная, как сторожевая башня. Если бы только я оставил ее толпиться на причале Огайюса, умоляя о проезде вместе с остальными крысами. Она была бы проблемой кого-то другого, а не моей.

Или была бы все равно что мертва, прикованная к жестокому мужчине, с перспективой до конца своей жизни прожить в клетке.

«Идиот. Идиот. Идиот. Идиот».

Когда я был маленьким, моя мама читала мне рассказы из своей старой коллекции книг. Папа привозил их ей перед смертью; доставал их на реке или покупал на причалах. Большинство из них перепечатывались дюжину раз, передавались из поколения в поколение, были переведены и скопированы. В них были истории о воинах, королях, невероятных существах, храбрости и приключениях. Истории о краснокожих мужчинах и женщинах, побеждающих невозможные шансы. Лучше бы я никогда не знал этих историй. Они для дураков.

И, конечно, сейчас я веду себя как дурак.



Я Речник и на воде всегда чувствовал себя в безопасности. Но впервые в жизни это не так. Мы не смеем включать свет и вместо этого довольствуемся светом луны. Слава реке, сегодня вечером полнолуние, и света достаточно, чтобы плыть. Я заставляю Риетт и Джилла спать посменно, чтобы один из них был готов, когда сменится течение. Большой Иан спит в своей каюте, готовый грести, если нам придется бросить лодку. Я вообще не планирую спать, мой разум гудит от наполовину сформированных планов битвы. Принцесса тоже не спит.

Лириса сказала, что ее озёрный принц любит охотиться. Полагаю, он наслаждается этим видом спорта, наблюдая, как добыча убегает, испугавшись за свою жизнь. Интересно, наблюдает ли он за нами сейчас, в тенях и силуэтах на воде, двигаясь беззвучно. Раньше я уже проходил здесь Серебряные патрули. Я хорошо делаю свою работу. Но от них всегда можно откупиться – или обмануть. Это были не благородные Серебряные, воспитанные и обученные своим способностям. Это не были Серебряные с жаждой мести в крови, жаждущие чего-то гораздо более ценного, чем зерно, алкоголь или незаконное оружие.

Раз или два мне кажется, что с берега до меня доносится чей-то хохот. Это может быть ветер в полях или плеск рыбы. Или вообще ничего. Любой звук еще больше выводит меня из себя, а мои нервы и так напряжены до предела. К полуночи я чувствую, что если буду вот так стискивать челюсть, то рискую раскрошить себе зубы.

Когда луна поднимается высоко в небе, Лириса покидает свой пост на корме. Она идет тихо и уверенно, но не знает, каких досок следует избегать. Какие из них скрипят и стонут. Я слышу, как она движется, несмотря на все ее усилия, и река тоже.

Джилл в полудреме бросает на нее взгляд, который вижу только я.

Я бесшумно подхожу к ней, присоединяясь к ней на середины палубы. Она перегибается через перила, вглядываясь в темноту на дальнем берегу. Лучи луны освещают поля с кукурузой высотой в половину человеческого роста. Идеальное укрытие для тех, кто наблюдает за рекой.

– Ты можешь поспать, если хочешь, – едва слышно шепчу я.

«Тебе надо поспать. Завтра я тебя бросаю. Тебе нужно отдохнуть».

Живот сводит от чувства вины.

Лириса качает головой.

– Совершенно исключено.

Затем она вздыхает, подпирая голову рукой. Она смотрит в темноту невидящим взглядом.

– Ему это нравится. Орриану.

Как и все Красные, я питаю глубокую ненависть к Серебряным. Но этот Серебряный вызывает у меня отвращение, которое я не чувствовал уже давно.

– У Серебряных, кажется, есть занятия получше – и куда интереснее. Насколько я знаю, там идет война.

Я жду, что она улыбнется. Вместо этого она съеживается. Глядя на нее сейчас, я почти забываю, какие у нее способности. Что она способна одним движением пальцев переломить пополам меня и мою лодку.

– В наши дни война повсюду, – говорит она. – На севере, на юге, на востоке.

– Не на западе?

Вряд ли это правда. Я говорю это, просто чтобы что-то сказать, чтобы у меня был повод держать глаза открытыми. Даже нам известно, что на границах Прерий работают рейдеры, Серебряные изгои без флага и верности. Полевые командиры Прерий находятся в постоянном движении. Тираксийские триархи всегда раздражают друг друга. Спокойствия не найти нигде – ни в мире впереди, ни в мире позади.

– Не на западе, – бормочет Лириса. – Здесь, на реках, не слышали о Монфоре?

«А».

– Свободная Республика.

– Так они ее называют. – Она колеблется, ее шепот срывается. – Думаешь, это правда?

То, что я считаю правдой, и то, что правдой точно является, – две совершенно разные вещи. Многое, что мы слышали о Республике, даже то, что мы знаем из рассказов ее жителей, – совершенно разные истории, каждая из которых противоречит друг другу.

– Я много об этом слышал. Красные, Серебряные, еще кто-то там. Живут все вместе, равны друг другу. – На этих словах я начинаю колебаться. Так или иначе, я не хочу вводить ее в заблуждение или давать ей надежду, которую ей не следовало бы питать. – Но я не верю всему, что слышу. В половине случаев я ошибаюсь.