Разоблаченная

Тут ты вытаскиваешь свой твердый член у меня изо рта и обхватываешь его рукой, начиная движения вверх-вниз. Одна твоя рука по-прежнему у меня в волосах, и ты накручиваешь пряди себе на кулак.



‒ Хочешь, чтобы я запачкал все твое личико, да? Так же, как я сделал с Рейчел?



Зачем ты это делаешь?



Я могу закричать, но не делаю этого.



Смотрю, как твоя рука скользит по всей длине, затем лицо напрягается, челюсти сжимаются. Ты направляешь конец пениса мне в лицо. Молча выпускаешь струю, с ухмылкой на губах.



Ты кончаешь мне на лицо.



Горячая жидкость течет по моему лбу, впитывается в волосы. Она стекает по моей щеке и проливается на губы. Я чувствую ее соленость. И как она продолжает течь по моему подбородку.



Ты делаешь шаг назад, и я резко встаю на ноги, пытаясь скрыть свой плач. Я стою перед тобой, чувствую тяжесть в груди, отвращение и боль в душе.



И еще... я ненавижу себя. Я терпеть себя не могу.



Потому что не могу отрицать правду: если бы ты не стал меня принуждать, мне могло бы это понравиться. Если бы я не просто смотрела на тебя, если бы моя рука ублажала тебя вместо твоей, если бы у нас был хоть малейший намек на взаимность...



Но его не было, и я в ярости.



Я выплевываю твое семя тебе же на лицо.



‒ Пошел в жопу, Калеб. Ты свинья.



‒ Ведь ты этого хотела.



Ты даже не потрудился стереть со щеки свою сперму, смешанную со слюной.



‒ Но не по принуждению! ‒ кричу я.



Твои руки меня хватают, разворачивают, прижимают вплотную к двери, ты прислоняешься ко мне, сгибаешь колени и проскальзываешь внутрь меня. Медленно, нежно. Касаешься губами моего плеча. Затылка, линии волос. Поднимаешь мне волосы на макушку и целуешь в шею, потом спускаешься обратно к плечу. Толчок.



Ты только что кончил, но твой член по-прежнему возбужден, он вновь готов.



‒ Вот так? ‒ ты медленно, нежно, скользя, входишь в меня, целуешь мою шею.




Частичка меня говорит «да».



‒ Нет, ‒ практически рычу я. Отталкиваюсь и бью тебя локтем так сильно, как только могу.



Я позволила тебе войти в мой рот своим пенисом, но потом ты отнял у меня то, что я не хотела отдавать.



Я же никогда не отказывалась.



Теперь я ставлю все под сомнение. В особенности себя же саму.



Твоя сперма все еще на моем лице.



‒ Вели мне остановиться, Икс.



‒ Остановись, Калеб, ‒ говорю я спокойным голосом. Я горжусь этим, поскольку сейчас я нисколько не спокойна.



Ты отпускаешь меня и отходишь. Опустошенная, я сползаю вниз. Опираюсь на холодный серебристый метал двери лифта. В груди тяжесть. Дыхание спертое. Слезы текут из глаз. Я разворачиваюсь. Делаю шаг к тебе.



И я бью тебя со всего маху, по лицу, так сильно, насколько могу. Моя ладонь с треском врезается в твое лицо. Я бью снова. Снова и снова. Ты не пытаешься защищаться.



‒ Так я веду себя с ними. Я не спрашиваю, чего они хотят. Я трахаю их. Делаю то, чего я хочу. Я не нежен. Они либо мирятся с этим, либо уходят. Но ты... с тобой я так не поступаю, потому что ты не такая, как они. ‒ Твои щеки покраснели от моих шлепков.



Моя слюна, твое семя ‒ все осталось на твоем лице, на моей руке. Мы оба перепачканы.



‒ Я видела, как ты вел себя с Рейчел, все было иначе. ‒ Я до боли хочу вытереть лицо, но не доставлю тебе такого удовольствия. ‒ По-твоему, твои слова должны как-то смягчить то, что ты только что сделал?



‒ Ты могла меня остановить. Мой член был у тебя во рту. Ты могла бы укусить меня. Твои руки были свободны. Ты могла бы ударить меня, оттолкнуть меня, схватить за яйца. Ты могла бы сделать что угодно. Но не стала. Ты просто сидела и принимала меня. ‒ Ты делаешь паузу для эффекта. ‒ Тебе это нравилось.



‒ Не смей переворачивать все с ног на голову, Калеб Индиго.



‒ Почему нет... Мадам Икс? Разве это не правда? Разве ты не могла меня остановить?



Он прав. Я действительно могла. Я недостаточно упорно сопротивлялась.



Я с силой толкаю Калеба так, что он попятился назад.