Распутье

– Ближе к делу, – он потерял терпение, раз усилил нажим в тоне.

Его настрой обрубал искренность, потому я как начала издалека – так там и продолжала топтаться:

– После душа выходи. Мы с Сашей придумали в карты перекинуться с охраной. И с тобой, конечно, чтобы уж точно никаких нарушений правил не засчиталось. Если в твоем присутствии мы всех чоповцов до нитки разденем и заставим стриптиз танцевать – и то никто двусмысленности не увидит. Ты идешь с нами как гарант.

Его бровь все-таки приподнялась – почти ирония.

– Сомневаюсь, что идея именно Саши. С вами в последнее время что-то происходит – перманентный тихий бунт, это даже забавно. Но, кажется, вы слишком расхрабрились, Елизавета Андреевна, раз начали устанавливать здесь свои порядки.

– А разве я не жена своего мужа? – Сложила руки на груди. – Сказала бы, что второй по важности человек в этом доме, но в твоем присутствии это не факт.

– Ладно. Если это все, то через полчаса буду готов – раздевать охрану и танцевать с ними стриптиз. Надеюсь, колоду карт вы хотя бы найдете, чтобы было чем прикрываться. Опять не все?

Меня саму моя назойливость с ног сбивала, я никогда не отличалась наглостью. Но иногда – вполне вероятно, очень часто – проблемы решаются только напором, а скромность мне шла лишь в платье невесты.

– Коша, – я заговорила тише и серьезней, обозначая, что перехожу к главной теме. – Что там с Максимом?

Он не удивился. Вряд ли вообще сомневался в настоящей причине моих потуг.

– Жить будет. Когда-нибудь. Я никого не собираюсь обвинять или оправдывать, если вы этого ждете.

– Нет-нет, я о другом! – вскинула руку. – Я никак не могу объяснить себе, что ощущаю. Понимаю, что муж еще и хуже мог поступить, и он был обязан… Но я помню, что ты мне тогда сказал – дескать, сам путей выхода не видишь, а Иван путь мгновенно нашел. Раньше я обижалась, что он мне ничего не рассказывает. Иван пошел навстречу, а стало только труднее.

– Кто бы сомневался. А от меня вы чего хотите?

– Мнения! Просто мнения со стороны! Если тебя самого некоторые его решения смущают, а ты таких решений знаешь в сто раз больше моего, то как мне относиться? Как любить, как рожать детей человеку, зная, что он может сделать с этими детьми? Я ведь жила среди простых людей – далеко не всем повезло с чадами, но такого хладнокровия мне раньше видеть не доводилось. А еще я о нем поняла важное: если Ваня человека считает полезным, то всех за него порвет, но бесполезного спишет, глазом не моргнув, будь то хоть сын, хоть… жена?

– Не понял, а как мое отношение к Ивану Алексеевичу влияет на ваше?

– Да никак не влияет! – я сделала шаг к нему, посмотрела в глаза и сбавила тон. – Просто запуталась, спать совсем перестала. Вот ты, самое бездушное существо на свете, скажи свое мнение – я ошиблась, когда вышла за него замуж? Я ему никогда не подходила и счастливой с ним быть не могла? Он по-своему прав, и я по-своему права – а проблема только в том, что наша с ним правота никогда не будет одинаковой?

Коша недовольно выдохнул.

– Все, это конец. Елизавета Андреевна подалась в философы, пиши пропало. А меня зачислила в философы-напарники. Ну мне-то откуда знать? Лично я детей заводить или жениться не собираюсь, потому у меня дилемм таких не появится. Вы сами называете меня бездушным, притом изображаете, что я ваша лучшая подружка, которая сейчас похлопает по руке и поноет рядом: «Ах, все мужики – козлы, но твой козлее прочих. Немедленно разводись, моя очередь с ним попробовать».

Я несколько секунд пристально смотрела на него, надеясь разглядеть еще что-нибудь. Но потом кивнула и повернулась к двери.

– Ты ничего не сказал, Коша, но на мой вопрос ответил.

– Чем же?

– Выдал, что для тебя в такой же проблеме выхода бы не было. Ты предпочтешь не создавать таких дилемм, чтобы никогда их не решать. А тебя я хорошим и порядочным человеком не считаю, но даже твоя правота отличается от правоты Вани.

– Я все это сказал? Когда?

– Ждем через полчаса. Без тебя не начнем. И найди где-нибудь карты, будь добр.





* * *


Коша нашел не только карты, но и заспанного Пижона. Тот, даже спросонья выглядевший лощеным кавалером, оказался недоволен:

– Какого хера, Кош? Да не хочу я играть в дурака!

– Хочешь. Хозяйка, второй человек в доме, изволят-с сходить с ума от барской тоски, – Коша издевался и не стеснялся того, что мы с Сашей это слышим. – Так кто мы такие, чтобы не взять себя в руки и не сыграть в картишки?

Я отозвалась его же тоном:

– Ну какой вы шутник, Руслан Владимирович, живот бы не надорвать! – Обратилась к его приятелю: – Пижон, смотри, какой вечер выдался спокойный, никуда не надо, никто вокруг не стреляет. Так почему бы не отдохнуть, если вы вообще умеете отдыхать?

– Отдыхать мы умеем, – ответил тот, бездумно поправляя рубашку – его не зря прозвали «пижоном», он даже в драке сначала прихорошится, а потом сожмет кулак. – Но отдыхать мы умеем с бухлом и бабами! Вы в качестве бабы не рассматриваетесь, при всем уважении, Лизавет Андревна. И бухать я с вами не буду, при еще большем уважении ко всему мировому бухлу.

Я покачала головой:

– К твоей бы рубашке еще хоть какую-то стильность в речи, девушки с ума бы сходили.

– Так они и сходят. – Пижон ухмыльнулся.

А Саша глянул вверх, на будку, спрашивая:


– Мы реально пойдем туда?

– Спятил? – ответил Коша риторическим вопросом. – Они-то в чем виноваты? Идем, идем, пока нас не заподозрили в том, чем мы собираемся заниматься. Сейчас Пижон окончательно проснется, тогда может стать веселее.

Разместились в беседке. Первую партию выиграла я, вторую – Саша. Никакого азарта не появилось – Коша с Пижоном усиленно делали вид, что ничем скучнее в жизни не занимались. Но, согласно прогнозам, последний все-таки начал просыпаться:

– Давайте хотя бы в покер или хотя бы на деньги!

– В покер я не умею, – ответила, тасуя колоду. – А на деньги можно, если ставки небольшие.

– Начнем с небольших! – обрадовался Пижон непонятно чему, а Коша скосил на него веселый взгляд.

При себе ни у кого не было наличности – договорились записывать долги на бумажке, а вернуть в течение недели. Да и вряд ли кто-то из нас разорится, проиграв пятьсот рублей. Играли каждый за себя с одинаковым взносом, а банк забирал победитель – ничего сложного.

И снова выиграла я, потом Саша, ставки привносили хоть какое-то настроение в перекидывание картами. Коша аккуратно вписал наши выигрыши, а Пижон заметно расслабился – он и не веселился вроде бы, но уже улыбался шире и реагировал на происходящее чаще:

– Обидно-то как! Герой, да перемешивай ты тщательнее, а то у меня снова ни одного козыря не придет. Кош, ну че пялишься? У тебя глаза-рентгены, что ли?

– Нет, думаю, не пора ли нам колоду сменить?

– Рано еще. Но предупреждаю сразу – больше десяти штук не проиграю, не могу себе позволить. На баб и бухло много уходит.

Снова выиграла я, потом Коша, за ним Саша. Пижону катастрофически не везло, но партии на восьмой привалила удача в виде хорошего расклада. Однако он и после этого веселиться не начал.

– И-эх… Может, взнос до куска подкинем? А то по пятьсот мы тут друг друга разувать до утра будем.

– Сомневаюсь, что до утра. – Коша уже почти натурально улыбался.

А Пижон теперь болтал без умолку – то о погоде, то о чоповцах, то о марках машин – думал свою на новую поменять. В тот момент я и не поняла, что менять он ее собирался за наш счет.

И везение вдруг отказало – лично мне козыри вообще перестали приходить. После третьего проигрыша я поинтересовалась:

– Коша, а какую сумму я могу проиграть, чтобы Ваня просто рассмеялся, а не разозлился?

Он, внимательно наблюдая за новой раздачей, ответил, не отвлекаясь:

– Я просигналю, когда будете приближаться к критической сумме, Елизавета Андреевна. Пижон, а может, уже пора менять колоду? Усложним тебе задачу…

– Лучше давайте дурака на покер поменяем, машину я себе успел придумать.

Теперь и я заметила, как быстро он раздает, как странно тасует, будто у него десять пальцев живут каждый отдельной жизнью. Гляжу в раздачу – и снова ни одного козыря.

– Да он мухлюет! – не выдержал спокойный до сих пор Саша.

Пижон молниеносно подался к нему, заглянул снизу в глаза и рявкнул:

– Докажи! Базар или подкрепляй, или не вякай!

Да он окончательно превратился в какого-то разбойника с большой дороги, даже осанка изменилась. Но Коша со смешком выручил Сашу:

– А чего тут доказывать? В доме только эти двое не знают, как ты себе две квартиры в центре приобрел.

Пижон довольно загоготал – ни единого признака предыдущей наигранной агрессии. Я как только с речевым аппаратом совладала, закричала на Кошу:

– Ты привел за карточный стол профессионального шулера?

– Вы же развлечься хотели – развлекайтесь, – флегматично отозвалось исчадие ада. А ведь он тоже проигрывал, но, наверное, получал удовольствие от наших вытянувшихся лиц. Или тоже в уме прикидывал критическую для себя сумму.

– Нет, я так не играю! – сбросила карты на стол.

Ко мне Пижон обратился совсем с другой интонацией:

– Что же вы, Лизавет Андревна, нас уговорили и сами в отказ? Кто ж так дела делает, хозяйка?

– Ты меня на слабо берешь? – я уже смеялась, а не возмущалась. – Ты ведь даже шанса выиграть не даешь!

– Океюшки, следующая партия ваша, а козырем бубновую даму сделаю – вам очень пойдет.

– Нет, ну я так не могу! Это ж издевательство. Развел нас тут… в смысле, вы оба!

Глянула на Сашу, но тот вроде бы не слишком расстроился, точнее не успел много проиграть, а сама ситуация и его забавляла. Зато Пижон приуныл:

– И все, что ли? Спокойный и мирный вечер кончен? Что ж вы за люди такие – сами отдыхать не умеете и другим не даете.