Распутье

– Я не боюсь шантажа, Елизавета Андреевна. И вас считаю на него неспособной. Потому прямо сейчас намекну в последний раз – спокойной ночи.

– Да погоди ты! Слушай, а заниматься со мной ты можешь? Саша жалеет меня, а ты – пень бездушный. В данном случае это комплимент. Не могу себе представить, чтобы он меня вот так прижал, прямо чистой одеждой к грязной земле, и после этого сто раз не извинился. Кстати, долго еще лежать, пока твое эго натешится?

Он убрал руку, я поднялась на четвереньки, потом встала. Коша не стал меня дожидаться и пошел в обход дома – наверное, не хотел, чтобы кто-то увидел, как мы возвращаемся вместе. Больше я его не звала – бессмысленно. На моем месте стоило оценить от него малюсенький шажок навстречу, а не требовать еще больше.

На входе все-таки натолкнулась на охранника. Да почему сегодня никто не спит? Он недоуменно окинул взглядом мою одежду, застыл на запачканной щеке. Развела руками и заявила:

– Я валялась! И я тут хозяйка, между прочим, где хочу, там и валяюсь!

Охранник даже поздороваться забыл, стушевавшись.





* * *


Детали, которые так меня интересовали, всплыли во время ужина на следующий день. Ваня снова смеялся и радостно планировал наш поход на ипподром, он любил хороших жеребцов и скачки. В столовую вошел Коша, меня будто не заметил, наклонился к Ивану и что-то тихо сказал. И тот гаркнул в ответ с неожиданным задором:

– Молодцы, я был уверен, что найдете. Возьми всех ребят. Ноги сломайте. Хорошенько. Если больше не встанет – не обижусь. А ты пальчиком погрози, скажи, что ему твое место никогда не светило. Тебя снесут – я их всех снесу, но другого найду, в любом случае побашковитее этого дебила. Кинь пачку – пусть кресло инвалидное купит, последний подарок от любимого папы. И если я его еще раз увижу, то больше няньчиться не буду.

Коша ничего не ответил и просто вышел. Я вся похолодела. Еще не сформулировала, но ощутила резкую тошноту, вилка громко звякнула о тарелку, но о еде я забыла.

– Вань… ты про своего сына говорил?

– Про него, про младшего! Игорь вроде не участвовал, хватило ума.

У меня голос дрожал сильнее тела:

– То есть Максим… Хребта подкупил? И… снайпера?

– Ешь уже, Лиз, – муж покривился досадливо, жалея, что при мне не сдержался.

– Вань… Максим глуп и труслив. А деньги на подкуп… откуда у него деньги? Он, наверное, не бил машины, которые ты покупал, а продавал… Я понимаю твою злость! Но его достаточно припугнуть как следует и больше ни копейки не давать!

– Поди без тебя разберемся. Приятного аппетита, Лиза! – прозвучало совсем мягко и миролюбиво.

Есть я не могла, я даже дышать перестала. А в столовой становилось все холоднее и холоднее – как в морозильной камере. Максим хотел империю отца унаследовать, но ему Коша мешает? А меня… меня похитить собирался, чтобы на жизнь Коши или само место обменять? Максим, действительно, дебил – будто отца своего совсем не знает. Или он не рассчитывал на полное наследство, а мечтал насолить родителю, раз любви его не получил? Но мороз прошивал мышцы не от этого осознания, а от настроения Вани в последние дни – он был весел! Он вдыхал полной грудью и радовался каким-то мелочам, я это замечала и тоже радовалась! А в это время его люди искали Максима? И Иван так спокойно… так без лишней трепетности только что приказал искалечить собственного сына? Да, кретина, который сам нарвался на неприятности. Да, избалованного придурка, которому всегда было мало. Но ведь ничего страшного ни со мной, ни с Кошей не произошло, Иван даже с Алаевым не разругался…

Я с трудом сглотнула, тошнота становилась все сильнее. Вот именно поэтому Ваня никогда не посвящал меня в такие дела – стало легче от подробностей? Да где там, я даже тарелку разглядеть не могла, впереди плыло. Наверное, он прав в том, что виноватых нужно наказывать всегда – кем бы они ни были. У Вани много потенциальных врагов, они должны знать его силу, тогда и не посмеют рыпаться. Но… это была первая секунда за последние четыре года, когда меня от довольного лица мужа тошнило, – именно за то, что он так целостен в своей правоте. За эту легчайшую легкость решения. За отсутствие слез и нервов. За здоровый аппетит.





Глава 10




– У вас что-то случилось, Лиза?

– Все нормально, Саш, не отвлекайся! – в собственном тоне я действительно расслышала нотки раздражения. – Занимаемся, пока дома никого нет. Ваня мне подобных тренировок не запрещал, но я понятия не имею, как он отреагирует. Я, оказывается, вообще понятия не имею, что у него в голове происходит!

– Лиза, у вас точно все в порядке?

– Будет, если ты перестанешь отвлекаться.

– Вы со скакалкой прыгаете. Ума не приложу, каким образом я могу вовлечься еще сильнее.

Вот, теперь ко мне и Саша придирается, хотя он по-прежнему слишком вежлив и мягок, не чета некоторым. Прыгать – утомительно, но он настаивал, что нет способа лучше прокачать выносливость и дыхалку. И я старалась изо всех сил – плевать на дыхалку, лишь бы снова не погрузиться в апатичные мысли. Есть вещи, которые путают все остальные вещи в жизни, – и иногда они объясняются чем-то простым, тем, что можно переварить. Но происходит это лишь от взгляда со стороны, а у меня не было никого, кто дал бы этот взгляд, у самой же не хватало то ли разума, то ли силы духа, чтобы вынырнуть из тела и на мгновение оценить извне, что происходит.

Я услышала звук открывающихся ворот и остановилась. Кивнула телохранителю:

– Саш, кто там приехал? Неужели Ваня так рано?

Он прошел мимо, но все-таки ляпнул:

– Ощущение, что вы от мужа прячетесь.

Пусть идет смотрит, а не комментирует мои странности. Саша вернулся через полминуты, оповещая:


– Ивана Алексеевича нет. Это Коша со Славкой вернулись.

– Коша? – Я отбросила скакалку и поспешила к дому. Пришлось окликнуть помощника мужа, чтобы остановился, и лишь после изобразить нейтральный вид: – А Иван где? Почему вы одни?

Любого другого позабавил бы мой внешний вид: вспотевшая, с замотанным на затылке пучком волос, в таком виде я только в зале смотрелась бы гармонично, но Коша даже бровью не повел – точнее, повел, но удивляясь непонятному допросу:

– Он будет поздно, Елизавета Андреевна. Ужинает с новым лучшим другом Фатыхом. Нас всех отослали – на случай, если они опять характерами не сойдутся, чтобы вокруг не было вооруженных быков. Кстати, вы можете снова возобновить свою учебу, теперь в городе тихо.

– Понятно. Мы можем с тобой поговорить? Это важно.

Он словно сразу понял, о чем именно я говорить собираюсь – снова начну задавать вопросы, на которые он не уполномочен отвечать. Даже в карих глазах промелькнула досада, что с какой-то мелочью решил помочь, дал информацию – а мне все мало и мало. Потому подался назад, медленно разворачиваясь:

– С большим удовольствием. Но лучше пойду. А вы говорите, Елизавета Андреевна, как будто я здесь. Александр, помоги, – он обратился к телохранителю, остановившемуся за моей спиной, – стой там и иногда угукай.

– Пень, – спокойно констатировала я ему в спину, показав все свое натренированное самообладание.

Коша чуть развернулся на крыльце и беззвучно вернул: «Фря».

Мы позанимались еще около часа, я выдохлась, но скорее пожалела своего тренера – он выдохся сильнее, чрезвычайно сосредоточенный на том, чтобы ни разу меня сильно не схватить. Стоило бы его отпустить, но я в своей растерянности дошла до беспощадности:

– Саш, а давай в карты, а? Муж поздно приедет, делать категорически нечего. Возьмем колоду, усядемся в беседке и резанемся в дурака!

Он вылупился на меня с изумлением, аж смешно стало от такой реакции. Наверное, не ожидал от холеной барышни, с которой все пылинки сдувают, таких речевых оборотов. Но почти сразу он обернулся на упомянутую беседку, и я поняла, что в предположении ошиблась. Поспешила объяснить:

– Думаешь, мы и так проводим вместе слишком много времени, не посчитали бы двусмысленным? – я досадливо сжала губы – как бы смешно ни звучало, но спящих медведей лучше не будить лишними мыслями, особенно когда у подозрений нет никаких оснований. – Так ведь я не только тебя зову! Сейчас Кошу и Славку притащим, а играть лучше не в беседке, а в будке охраны. Там ребята целый день сидят, им как раз нас с колодой и не хватает!

– Вряд ли они могут, – выдавил телохранитель.

– Вряд ли они могут в дурака? Ты чоповцев считаешь настолько тупыми? Как-то поразительно вы с Ваней во мнениях сходитесь.

– Да нет, – Саша усмехнулся. – Я не думаю, что мы вправе отвлекать их от работы. Зарплату они не за игры получают. А если и режутся там, то так, чтобы по крайней мере вы об этом никогда не узнали.

– Так иди и поинтересуйся! – я подтолкнула его. – Зато никаких задних мыслей. А я пока за Кошей со Славкой сбегаю.

Мне просто не хотелось, чтобы телохранитель пошел со мной в дом, а я, как показалось, придумала неплохой повод еще раз спросить о важном – без свидетелей пень бездушный иногда проявляет чудеса человеколюбия, мне ли не знать. И кое-кто мне однозначно дал понять, где в доме самое безопасное место для спорных диалогов. Но сначала переоделась и в последний раз собралась с мыслями.

В этот коридор я раньше не сворачивала, необходимости не было. Здесь располагались комнаты прислуги, а также большинства ребят: они могли остаться хоть на ночь, хоть на неделю при необходимости. Постоянно тут находился только Коша, а для остальных были устроены комфортные одноместные перевалочные базы – благо размеры дома позволяли.

Спрашивать направление я бы постеснялась, но остановилась перед первой дверью – по логике, Коша должен быть ближе всех к выходу, раз раньше всех является, если Иван в дурном настроении кричит. Стучать не стала – лучше потом ойкнуть и исчезнуть, придумав какую-то нелепицу в оправдание. Они вряд ли запираются – от кого здесь запираться? Но только тронула деревянную поверхность, как изнутри забаритонило Славкиным голосом:

– Часа через полтора подъеду, милашенька! Слушай, а ты подружку не…

Я отшатнулась – громила романтическое свидание назначает, не моих ушей дело. Прокралась к следующей двери. Теперь прислушалась, но через секунду открыла – к счастью, дверь поддалась.

– Не понял.

Вот, все-таки в отсутствии логики меня не обвинишь – со второй попытки точно в цель. Но увидев Кошу полуголым, резко отвернулась.

– Да я в штанах, Елизавета Андреевна. Но прямо сейчас собираюсь оказаться без штанов, поскольку иду в душ. Можно?

– Можно, – разрешила я, вновь поворачиваясь. Коша все-таки натягивал футболку, хотя и вправду был в штанах, я от неожиданности не разглядела. – Через три минуты. Выдержишь без душа три минуты?

Спешить я не хотела, наоборот, надо было как-то правильно начать, издалека. Потому осмотрела жилище – интерьер обычно отчасти характеризует владельца, но здесь ничего на оригинальность не намекало: примерно та же мебель и те же шторы, которые у нас в гостевых комнатах. Разве что разобранная постель выбивается – то ли Коша вообще ее не застилает, то ли с утра с Иваном сорвался, не успев.

– Кстати, а почему ты живешь здесь? – я, как и собиралась, начала о-очень издалека. – На собственную будку не заработал?

Я на него не смотрела, делая вид, что всерьез заинтересовалась компьютерным столом. А потом и правда заинтересовалась – на экран было выведено черно-белое изображение какого-то знакомого коридора – не моего ли учебного центра? Просто включено изображение пустого в выходной день помещения. Может, Коша камеры проверял на случай, если я завтра на курсы вернусь? Но эту слежку нет смысла обсуждать – в любом же случае распоряжение мужа, а не личная инициатива его помощника.

Коша ответил:

– Вы недавно гостили в моей будке, Елизавета Андреевна. А здесь у меня просто комната. И я не прописан тут, как бы неприятно для вас это ни звучало.

Перевела удивленный взгляд на него – так мы в его квартире отсиживались? Я решила, что там вообще помещение для жизни не предназначено. И в пригородном районе, где недвижимость не самая дорогая.

– О, я не знала. Тогда спасибо за гостеприимство. Но неужели твоей зарплаты на хорошую квартиру не хватило? Там же настоящая халупа. Надеюсь, это не звучит высокомерно – моя ненамного лучше, просто я в недоумении.

Он отвечал без пауз, явно шалея от моей наглости и придумывая новые поводы от меня избавиться, раз старые не работают:

– Моей зарплаты много на что хватает, Елизавета Андреевна. Но жду, когда появится время тратить. А ту халупу мне государство после детдома подарило – храню как памятный сувенир. Еще вопросы?

– Полно! – обнадежила я.

– Тогда ближе к делу, Елизавета Андреевна, если вы не пришли сюда, чтобы со мной в душ сходить. Ведь не за этим, я надеюсь?

– Знаешь, Коша, когда я считала тебя человеком без чувства юмора, тебя воспринимать было проще!