Расплата по чужим счетам
Часть 6 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Когда вам встретился первый прохожий?
– Когда вышел из Аллиного двора, по улице, как всегда, шли люди, по дороге ехали машины, – ответил он несколько растерянно.
– И ничего подозрительного?
– Нет…
* * *
Дама, прогуливавшаяся во дворе с собакой, увидев вышедшего из подъезда оперативника, бросилась к нему со всех ног.
– Я Волоокая Валентина Герасимовна!
– И что? – растерянно спросил оперативник.
– Я видела!
– Преступника?
– Нет, старушку!
– Старушку?
– Не смотрите на меня так!
– Как?
– Как на сумасшедшую!
– Гражданочка…
– Нет, послушайте, я видела старушку, которая вышла из подъезда.
Оперативник сделал попытку уйти, но дама схватила его за рукав и громко зашептала:
– Старушка точно кого-то видела!
– Кого?
– Убийцу! – сделав большие глаза, воскликнула Волоокая.
– С чего вы это решили?
– У нее глаза были как полтинники.
– Так, может, это от вашей собачки. Все-таки бультерьер.
Волоокая одарила его уничтожающим взглядом.
– Опишите старушку, – сдался он.
– Ну, она седая, сухая, с палкой.
– Все?
– Ну…
– Вот, – возмутился оперативник, – вы не можете как следует описать пожилую даму и в то же время уверенно судите о ее глазах.
– На нее падал лунный свет! – парировала Валентина Герасимовна.
– Но он падал не только на глаза, а на все лицо!
Волоокая презрительно фыркнула.
– Глаза были как полтинники, поэтому луна в них отражалась, – пояснила она снисходительно.
«Тьфу!» – плюнул про себя оперативник, а вслух сказал, что эти показания непременно помогут следствию, и, мило улыбнувшись, вырвался из ее цепких рук.
Но разговор со свидетельницей он все-таки законспектировал и передал следователю.
Глава 2
Хмурый Наполеонов сидел в своем кабинете и думал о том, что это уже третий случай. Все потерпевшие – красивые молодые мужчины. И нет следов борьбы или хоть какого-то сопротивления. Каждого сначала ударили ножом в грудь, а потом лишили мужского достоинства. После исследования крови и кожных покровов медэксперты пришли к выводу, что член отрезали после гибели жертвы. Собственно, это и так понятно. Кто же позволит кромсать себя живьем, если руки-ноги не связаны. А следов связывания обнаружено не было.
Вопрос в другом – куда дели отрезанные органы? Выбросили в мусорный контейнер? Или унесли с собой? Просто ни в какие рамки не укладывается! Если это дело рук какой-то секты, то понятно, зачем им отрезанные органы. Относят своему идолу, совершают какие-то ритуалы… Или это действует маньяк? Допустим, кто-то по какой-то причине, например, в результате несчастного случая, лишился самого дорогого для мужчины и теперь мстит самым красивым и сексуальным парням? Придется проверить эту версию.
Наполеонов пересматривал в который раз копии заключений судебно-медицинской экспертизы. Он надеялся, что преступник оставит на месте преступления хоть какие-то следы, но, увы, пока ничего. Биологическое исследование крови, взятой с мест преступлений, показало, что вся она принадлежит только жертвам.
Все преступления совершались в ночное время, но следов машины тоже не прослеживалось. Допустим, в городе их обнаружить затруднительно, но и в безлюдном парке следов шин нет. Конечно, преступник мог оставить автомобиль на стоянке, но возле парка только платная стоянка, и никто не оставлял там автомобиль в ночь преступления. Припарковался прямо на шоссе? Однако не мог же преступник из разных районов города ночью, когда общественный транспорт не ходит, добираться пешком? Ловил попутку? Но ведь следы крови должны остаться на его одежде…
А что, если он был в темной одежде и они просто не бросались в глаза и не привлекали внимания? Или накидывал на себя что-то после совершения преступления? Куртку, жилет… Могло такое быть? В принципе могло.
Ну и что делать? Опросить всех бомбил просто нереально. Хоть в газету давай объявление типа: «Следователь просит сообщить всех, кто кого-то подвозил в такие-то числа от таких-то мест, информацию о своих пассажирах. Вознаграждение гарантируется». Наполеонов тяжело вздохнул.
Была, правда, одна странность: эксперты сообщили, что убивали жертву одним ножом, а отрезали органы другим. И так во всех трех случаях. Непонятно: зачем преступнику носить с собой два ножа? Или все-таки это кощунство творили приверженцы какой-то доселе неизвестной секты? Наполеонов потер начавшие ныть виски.
– Вот только мне головной боли в прямом смысле не хватало, в переносном она у меня уже имеется, – пробормотал он вслух.
Незаметно пролетела или проползла, но все равно незаметно, еще одна неделя. Наполеонова постоянно мучила какая-то тревога. Все ниточки, которые, как ему казалось, он находил, обрывались одна за другой.
Сегодня он снова с раннего утра сидел у себя в кабинете.
Неожиданно влетела секретарша Элла:
– Вам тут одна женщина звонит, говорит, что у нее есть подозрения относительно одного человека. Соединить?
– Соедини.
Но едва Наполеонов попросил женщину представиться, как она извинилась, сказала, что, вероятно, ошиблась номером, и положила трубку. Наполеонов выругался себе под нос и поспешно задействовал возможности полиции по установлению номера телефона звонившей. Но, увы, найти гражданку не удалось, так как оказалось, что она звонила из уличного автомата. Единицы из них все еще работали в затерянных уголках города. Наполеонову же почему-то казалось, что женщина что-то знает, и он винил себя, что не сумел вызвать у нее доверие во время короткого телефонного разговора.
В середине дня ему принесли новое дело, открыв его и увидев фотографии, следователь сразу понял, что это работа их уникума – полицейского фотографа Валерьяна Легкоступова.
Наполеонов не выдержал, позвонил фотографу на сотовый и зарычал:
– Какого черта ты устроился работать в полицию, а не в модельный бизнес?! Чего ты тут наснимал?!
– У тебя есть претензии к качеству фотографий? – бесстрастным голосом спросил фотограф.
– К качеству – нет! – И следователь швырнул в ярости трубку.
К концу дня кто-то снова позвонил Наполеонову, а когда он снял трубку, никто не отозвался. Тишина казалась идеальной, но вдруг он услышал какой-то рычащий звук. Шура включил запись. Трубку довольно быстро положили. На этот раз удалось выяснить, что звонили из отделения одной из больниц города.
Главврач, пожилой сухенький старичок в очках, кажется, купленных им еще при советской власти, разрешил следователю пройтись по отделению, заставив надеть халат и бахилы, но не спрашивая об ордере, которого у Наполеонова, естественно, не было. Благодаря сговорчивости доктора Шура уже через полчаса знал, что рычащий звук издавал старый, выпущенный, как и очки главврача, еще в советское время холодильник. Этот агрегат в прямом смысле рычал, как не вовремя потревоженный медведь. Холодильник находился рядом с постом медсестры. Когда Шура попросил разрешения поговорить и уединился с ней в ординаторской, девушка выглядела напуганной. Но по опыту следователь знал, что нервозность еще вовсе не означает вину.
Девушка представилась Анжелой. Сидя напротив Шуры, она то и дело поправляла свои крашенные под блондинку волосы. Корни же свидетельствовали, что Анжела была жгучей брюнеткой. Ее смуглая кожа тоже подтверждала это.
– Вы не волнуйтесь, – сказал Наполеонов, – мне просто нужно уточнить некоторые детали, и я рассчитываю на вашу помощь. Вы ведь поможете мне, Анжела?
Она кивнула и облизала пухлые губы.
– Ну вот, я хотел бы узнать – вы вчера отлучались в двадцать минут четвертого?
– Я не помню. Мы ведь на месте не сидим. То одно приходится делать, то другое. Так что, вполне возможно, я отлучалась в это время.
– Скажите, а холодильником пользуются пациенты какой-то одной палаты?
– Да нет, что вы! Всех пяти.
– Но ведь холодильник довольно маленький? – прикинулся следователь наивным.
– Так вот, кто успеет, тот и займет место своими продуктами.
– Понятно.
– А вчера кто-нибудь просил у вас разрешения позвонить?
– Когда вышел из Аллиного двора, по улице, как всегда, шли люди, по дороге ехали машины, – ответил он несколько растерянно.
– И ничего подозрительного?
– Нет…
* * *
Дама, прогуливавшаяся во дворе с собакой, увидев вышедшего из подъезда оперативника, бросилась к нему со всех ног.
– Я Волоокая Валентина Герасимовна!
– И что? – растерянно спросил оперативник.
– Я видела!
– Преступника?
– Нет, старушку!
– Старушку?
– Не смотрите на меня так!
– Как?
– Как на сумасшедшую!
– Гражданочка…
– Нет, послушайте, я видела старушку, которая вышла из подъезда.
Оперативник сделал попытку уйти, но дама схватила его за рукав и громко зашептала:
– Старушка точно кого-то видела!
– Кого?
– Убийцу! – сделав большие глаза, воскликнула Волоокая.
– С чего вы это решили?
– У нее глаза были как полтинники.
– Так, может, это от вашей собачки. Все-таки бультерьер.
Волоокая одарила его уничтожающим взглядом.
– Опишите старушку, – сдался он.
– Ну, она седая, сухая, с палкой.
– Все?
– Ну…
– Вот, – возмутился оперативник, – вы не можете как следует описать пожилую даму и в то же время уверенно судите о ее глазах.
– На нее падал лунный свет! – парировала Валентина Герасимовна.
– Но он падал не только на глаза, а на все лицо!
Волоокая презрительно фыркнула.
– Глаза были как полтинники, поэтому луна в них отражалась, – пояснила она снисходительно.
«Тьфу!» – плюнул про себя оперативник, а вслух сказал, что эти показания непременно помогут следствию, и, мило улыбнувшись, вырвался из ее цепких рук.
Но разговор со свидетельницей он все-таки законспектировал и передал следователю.
Глава 2
Хмурый Наполеонов сидел в своем кабинете и думал о том, что это уже третий случай. Все потерпевшие – красивые молодые мужчины. И нет следов борьбы или хоть какого-то сопротивления. Каждого сначала ударили ножом в грудь, а потом лишили мужского достоинства. После исследования крови и кожных покровов медэксперты пришли к выводу, что член отрезали после гибели жертвы. Собственно, это и так понятно. Кто же позволит кромсать себя живьем, если руки-ноги не связаны. А следов связывания обнаружено не было.
Вопрос в другом – куда дели отрезанные органы? Выбросили в мусорный контейнер? Или унесли с собой? Просто ни в какие рамки не укладывается! Если это дело рук какой-то секты, то понятно, зачем им отрезанные органы. Относят своему идолу, совершают какие-то ритуалы… Или это действует маньяк? Допустим, кто-то по какой-то причине, например, в результате несчастного случая, лишился самого дорогого для мужчины и теперь мстит самым красивым и сексуальным парням? Придется проверить эту версию.
Наполеонов пересматривал в который раз копии заключений судебно-медицинской экспертизы. Он надеялся, что преступник оставит на месте преступления хоть какие-то следы, но, увы, пока ничего. Биологическое исследование крови, взятой с мест преступлений, показало, что вся она принадлежит только жертвам.
Все преступления совершались в ночное время, но следов машины тоже не прослеживалось. Допустим, в городе их обнаружить затруднительно, но и в безлюдном парке следов шин нет. Конечно, преступник мог оставить автомобиль на стоянке, но возле парка только платная стоянка, и никто не оставлял там автомобиль в ночь преступления. Припарковался прямо на шоссе? Однако не мог же преступник из разных районов города ночью, когда общественный транспорт не ходит, добираться пешком? Ловил попутку? Но ведь следы крови должны остаться на его одежде…
А что, если он был в темной одежде и они просто не бросались в глаза и не привлекали внимания? Или накидывал на себя что-то после совершения преступления? Куртку, жилет… Могло такое быть? В принципе могло.
Ну и что делать? Опросить всех бомбил просто нереально. Хоть в газету давай объявление типа: «Следователь просит сообщить всех, кто кого-то подвозил в такие-то числа от таких-то мест, информацию о своих пассажирах. Вознаграждение гарантируется». Наполеонов тяжело вздохнул.
Была, правда, одна странность: эксперты сообщили, что убивали жертву одним ножом, а отрезали органы другим. И так во всех трех случаях. Непонятно: зачем преступнику носить с собой два ножа? Или все-таки это кощунство творили приверженцы какой-то доселе неизвестной секты? Наполеонов потер начавшие ныть виски.
– Вот только мне головной боли в прямом смысле не хватало, в переносном она у меня уже имеется, – пробормотал он вслух.
Незаметно пролетела или проползла, но все равно незаметно, еще одна неделя. Наполеонова постоянно мучила какая-то тревога. Все ниточки, которые, как ему казалось, он находил, обрывались одна за другой.
Сегодня он снова с раннего утра сидел у себя в кабинете.
Неожиданно влетела секретарша Элла:
– Вам тут одна женщина звонит, говорит, что у нее есть подозрения относительно одного человека. Соединить?
– Соедини.
Но едва Наполеонов попросил женщину представиться, как она извинилась, сказала, что, вероятно, ошиблась номером, и положила трубку. Наполеонов выругался себе под нос и поспешно задействовал возможности полиции по установлению номера телефона звонившей. Но, увы, найти гражданку не удалось, так как оказалось, что она звонила из уличного автомата. Единицы из них все еще работали в затерянных уголках города. Наполеонову же почему-то казалось, что женщина что-то знает, и он винил себя, что не сумел вызвать у нее доверие во время короткого телефонного разговора.
В середине дня ему принесли новое дело, открыв его и увидев фотографии, следователь сразу понял, что это работа их уникума – полицейского фотографа Валерьяна Легкоступова.
Наполеонов не выдержал, позвонил фотографу на сотовый и зарычал:
– Какого черта ты устроился работать в полицию, а не в модельный бизнес?! Чего ты тут наснимал?!
– У тебя есть претензии к качеству фотографий? – бесстрастным голосом спросил фотограф.
– К качеству – нет! – И следователь швырнул в ярости трубку.
К концу дня кто-то снова позвонил Наполеонову, а когда он снял трубку, никто не отозвался. Тишина казалась идеальной, но вдруг он услышал какой-то рычащий звук. Шура включил запись. Трубку довольно быстро положили. На этот раз удалось выяснить, что звонили из отделения одной из больниц города.
Главврач, пожилой сухенький старичок в очках, кажется, купленных им еще при советской власти, разрешил следователю пройтись по отделению, заставив надеть халат и бахилы, но не спрашивая об ордере, которого у Наполеонова, естественно, не было. Благодаря сговорчивости доктора Шура уже через полчаса знал, что рычащий звук издавал старый, выпущенный, как и очки главврача, еще в советское время холодильник. Этот агрегат в прямом смысле рычал, как не вовремя потревоженный медведь. Холодильник находился рядом с постом медсестры. Когда Шура попросил разрешения поговорить и уединился с ней в ординаторской, девушка выглядела напуганной. Но по опыту следователь знал, что нервозность еще вовсе не означает вину.
Девушка представилась Анжелой. Сидя напротив Шуры, она то и дело поправляла свои крашенные под блондинку волосы. Корни же свидетельствовали, что Анжела была жгучей брюнеткой. Ее смуглая кожа тоже подтверждала это.
– Вы не волнуйтесь, – сказал Наполеонов, – мне просто нужно уточнить некоторые детали, и я рассчитываю на вашу помощь. Вы ведь поможете мне, Анжела?
Она кивнула и облизала пухлые губы.
– Ну вот, я хотел бы узнать – вы вчера отлучались в двадцать минут четвертого?
– Я не помню. Мы ведь на месте не сидим. То одно приходится делать, то другое. Так что, вполне возможно, я отлучалась в это время.
– Скажите, а холодильником пользуются пациенты какой-то одной палаты?
– Да нет, что вы! Всех пяти.
– Но ведь холодильник довольно маленький? – прикинулся следователь наивным.
– Так вот, кто успеет, тот и займет место своими продуктами.
– Понятно.
– А вчера кто-нибудь просил у вас разрешения позвонить?