Раскопки

– Что такое? – спрашивал он. – Что вы нашли?

К нему тут же присоединился Роберт. Тон их голосов звучал одинаково, оба были взволнованы.

– Это еще золото, Чарльз, – сказал Стюарт.

Филлипс, как я заметила, побледнел от разочарования. Он ходил взад и вперед по верхней части траншеи, чуть не столкнувшись при этом с Робертом. После нескольких таких проходов он остановился и сказал:

– Не двигайтесь оба. Ясно? Я сейчас спущусь.

Филлипс начал спускаться так быстро, как только мог. Работа встала. За ним спустилась миссис Претти, а затем и Роберт присоединился к нам. Все это время мужчины – мистер Браун, мистер Спунер и мистер Джейкобс – оставались возле траншеи и смотрели вниз. А там нас собралось пятеро – мы со Стюартом, Чарльз Филлипс, миссис Претти и Роберт. Мы стояли на коленях и смотрели на находку. Глядя на драгоценности, меня охватило огромное чувство ничтожности. Не только моей собственной ничтожности, но всеобщей. Мне казалось, что мы все – насекомые, которых опрокинули на спину, и мы тщетно машем лапками в небо.

Через некоторое время Филлипс приказал всем покинуть камеру. Всем, кроме Стюарта и меня.

– Что нам делать? – спросил Стюарт.

За очками глаза Филлипса были все еще затуманены. Медленно взгляд его сфокусировался и заострился.

– Что вам делать? – переспросил он. – Продолжать работу, естественно.

Мы убрали две золотые плашки и золотую пирамиду и продолжили работу в том же южном углу камеры. Стюарт занял одну сторону квадрата, а я – противоположную. Как и вчера, но сегодня вдвойне, я чувствовала, что между тем, как я себя веду, и моим внутренним миром существует огромный разрыв. Внешне у меня все в порядке. Я видела, что мои пальцы держат кисточку, я тщательно и методично смахиваю почву. Мой разум, однако, буйствовал. Но даже в самый разгар этого буйства я знала с абсолютной уверенностью, что найду что-то еще. Я ни на секунду не сомневалась. Все это время мои руки работали без колебаний, как будто их направляли. Как будто к ним привязали ниточки.

И когда я на что-то наткнулась, то не почувствовал никакого удивления. Только облегчение оттого, что сделала все правильно.

Я обнаружила что-то, по форме напоминающее человеческую почку. Тоже из золота. Длина составляла примерно три дюйма. С одного прямого края выступали три маленьких прямоугольника. Каждый из этих прямоугольников находился на одинаковом расстоянии друг от друга.

Я уставилась на Стюарта, и он подошел ко мне.

– Что думаешь, дорогая? – спросил он.

Теперь его голос был более деловым; беспомощность полностью исчезла.

– Может быть, крышка кошелька? – предположила я. – Вот тут как будто петли.

– Так и есть. Вытащим ее?

Как только я освободила крышку, поняла, что она лежала изнанкой наверх. С другой стороны она была украшена в том же стиле, что и пирамидка, инкрустирована гранатами и кусочками стекла миллефиори. Я сдула оставшиеся песчинки и увидела кое-что еще. Там был узор. На золоте были выгравированы две птицы. Их глаза также были выделены крошечными гранатами – меньше булавочной головки. Обе птицы откинули головы назад и вытянули когти.

В тот момент мне захотелось уйти. Больше всего на свете я хотел вернуться в гостиницу. Лежать в своей кровати и держаться за борта на случай, если все перед глазами начнет мелькать. Я не знала, выдержу ли еще. Не упаду ли в обморок и не опозорюсь ли еще как-нибудь. Однако этому не суждено было случиться.

– Дорогая… – сказал Стюарт. – Посмотри.

Я проследила за его взглядом. Там, где я нашла крышку, под небольшим слоем песка, лежало несколько монет. Около двадцати, насколько я могла судить. Стюарту понадобилось всего несколько взмахов кистью, чтобы найти их. На некоторых монетах, как я заметила, с одной стороны были кресты. К некоторым прилипли нити волокон, предположительно из мешка, в котором они когда-то находились.

Не сбивая эти нити, мы положили монеты на тарелку, затем передали их на верх траншеи, вдоль которой все выстроились. Когда мы опустились еще на два-три дюйма, Стюарт перешел на площадку слева. А я просто стояла на коленях и наблюдала за его работой. При этом у меня возникло странное чувство, что он точно знает, что ищет.

Первыми я увидела то, что показалось золотыми червями, извивающимися в воздухе. Затем я поняла, что это множество крошечных змеевидных существ, переплетенных друг с другом. После появились три приподнятых круга, похожих на пуговицы. Стюарт продолжал чистить, и то, на что он наткнулся, становилось все больше и больше. На одном конце было отверстие, рассеченное одним золотым слитком. Дальше был круг, на котором были выгравированы те же змеевидные существа.

Стюарт продолжал работать, совершая небольшие, аккуратные движения. Казалось правильным то, что столь изысканный объект нашел тот, кто работает с такой точностью, такой деликатностью.

– Ну вот, – сказал он.

Я сразу поняла, что он нашел. Пряжка ремня. Но более крупная и богато украшенная, чем все пряжки, которые я когда-либо видела. Должно быть, она была около шести дюймов в длину и вдвое меньше в ширину. Вся из золота. Горизонтальная планка составляла часть застежки, а куполообразные шипы, должно быть, первоначально крепили ее к поясу. Без лишних разговоров мы вдвоем подняли ее кончиками пальцев.

Все еще держа пряжку, мы подошли к лестнице. Тогда Стюарт вложил пряжку в мою руку. Я уже собиралась запротестовать, сказать, что именно Стюарт должен показать ее остальным. В конце концов, это он нашел. Но тут он посмотрел на меня с почти извиняющимся выражением лица и сказал:

– Давай, дорогая. Я хочу, чтобы ты всем показала.



Племянник миссис Претти приехал во второй половине дня. Он ехал на тяжело нагруженном велосипеде и неуверенно пробирался по гравийной дорожке к курганам. За его седлом было навалено несколько мешков цилиндрической формы, а по обе стороны заднего колеса висели два длинных черных тубуса.

Сам он выглядел под стать своему велосипеду. На нем были желтые брюки из клеенки и, похоже, старая куртка для гольфа. На голову была надета задом наперед мохнатая клетчатая кепка. Он выглядел как ирландский лудильщик.

Но, похоже, он знал, что делает. Из одного из тубусов достал составные части штатива и соединил их винтами. Выдвинув ножки штатива, прикрепил камеру к платформе и пригнулся под колпаком. В течение следующих полутора часов он делал различные фотографии ювелирных изделий, а также несколько снимков корабля. В семь часов мы прекратили работу. Думаю, все, в том числе и Филлипс, чувствовали, что дальнейший труд был в какой-то степени неуместен, даже неприличен. Брезент растянули по всему кораблю и закрепили.

Находки нужно было отправить в Британский музей срочно, поэтому времени ждать подходящие контейнеры не было. Так что их упаковали в пакетики из-под сладостей, которые нам дал Роберт, а затем в коробочки для семян, которые мистер Джейкобс принес с огорода.

К нам подошел Филлипс и сказал Стюарту:

– Можно на пару слов?

– Конечно.


– С глазу на глаз, – сказал Филлипс, взглянув на меня.

Они вдвоем прошли в дальний конец корабля. С того места, где я стояла, казалось, что их беседа проходит очень оживленно. По крайней мере, Филлипс все время вытягивал правую руку, видимо чтобы подчеркнуть то, что он говорил. Стюарт, однако, оставался совершенно бесстрастным, никак не реагируя.

Их – как и всех нас – потревожил звук хлопающей в ладоши миссис Претти. Филлипс и Стюарт вернулись последними, их головы по-прежнему склонялись друг к другу. Когда мы собрались полукругом, миссис Претти объявила, что хотела бы, чтобы мистер Браун отнес коробки с семенами обратно в особняк Саттон-Ху.

– Браун? – спросил Филлипс, резко подняв голову.

– Мистер Браун, – подтвердила она.

Филлипс чуть опустил одно плечо, как бы отдавая ему должное. Именно в этот момент мистер Спунер сказал, что нельзя ходить с таким количеством золота без надлежащей защиты. Не знаю, серьезно он или нет, но миссис Претти, очевидно, подумала, что серьезно.

– Очень хорошая мысль, – сказала она.

Мистер Спунер убежал в конюшню и вернулся с ружьем. Зарядив оба ствола, мы отправились в путь.

Мистер Браун шел по дороге навстречу заходящему солнцу с тремя коробками семян на вытянутых руках. Рядом с ним шел мистер Спунер с ружьем наготове на случай, если из кустов вдруг выскочат разбойники. Затем шли миссис Претти и Роберт, а племянник миссис Претти катил свой велосипед в желтых штанах из клеенки.

На следующее утро я проснулась оттого, что Стюарт сидел на краю моей кровати. Я приподнялась на локтях и протерла глаза.

– Боюсь, мне придется оставить тебя на день или два, дорогая, – сказал он.

– Оставить меня? Что ты имеешь в виду?

– Мне нужно в Лондон. Договориться с Британским музеем. Это идея Филлипса. Я прокручивал ее в голове всю ночь, но вижу, что он прав. Он считает, что чем раньше сокровища окажутся в музее, тем лучше. Все, что мы нашли до сих пор, а также все, что мы сможем найти в будущем. Очевидно, что это самое подходящее место для них, хотя он предвидит, что Рид-Моир попытается создать проблемы и заявит, что их место в Ипсвиче.

– Но все находки принадлежат миссис Претти.

– Ну, это совсем другой вопрос.

– Да?

– Да, – сказал он. – Несомненно, нужно будет провести какое-то расследование, чтобы решить, кому все достанется. Но тем временем необходимо, чтобы находки должным образом изучили и каталогизировали.

Филлипс решил, что, пока меня не будет, он будет работать с вами в погребальной камере. Фрэнк Граймс должен быть здесь через день-два, хотя от Уорда-Перкинса и Кроуфорда до сих пор нет никаких вестей. Ты не против? Я постараюсь быстро.

– Когда ты уезжаешь?

– Ну, – сказал он, – поезд в четверть восьмого.

Только тогда я заметила, что его чемодан стоит у двери.

– Тогда тебе лучше идти.

Стюарт не двинулся с места, стоял и смотрел на меня сверху вниз.

– Прости, дорогая.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

– Ты ведь справишься с машиной?

– Конечно.

После его ухода я еще несколько минут лежала в постели, расправляя простыни, а затем встала и оделась.



Пока я ехала к устью реки, все показалось мне более мелким и компактным, чем раньше: здания, улицы, даже люди. Как будто они сжались, пытаясь уберечься от авианападения. За Мелтоном, перед развилкой на Саттон, дорога на протяжении нескольких сотен ярдов идет прямо. По левую сторону – поля осоки. Справа – грязевые равнины с несколькими окаменевшими дубами, торчащими из них.

Когда я добралась до этого участка, необдуманно убрала руки с руля. Машина съехала к центру дороги, но все же шла вперед. По мере того как она набирала скорость, казалось, что она напрягается, чтобы подняться в воздух, и черный капот поднимался передо мной, как крыло. Велосипедист проехал мимо в противоположном направлении, опустив голову, не подозревая об опасности. И все же я позволила машине нести меня, куда ей вздумается. Я не чувствовала страха, было только ощущение, что ничего меня не держит и я нахожусь на каком-то перепутье…

Иногда мне кажется, что мертвые живее живых и что эта жизнь лишь подготовка к другой, давно прошедшей. Перед развилкой дороги я схватилась за руль и начала поворачивать. После поворота я уже въезжала на холм, ведущий к Саттон-Ху. Прежде чем продолжить раскопки, Филлипс хотел, чтобы все, что мы уже нашли, было надлежащим образом упаковано для отправки в Лондон. Нам нужно было что-то мягкое и прочное. Газета не обеспечивала достаточной защиты, а солома и рогожа – слишком жесткие.

Сначала мне не хотелось говорить об этом (я думала, Филлипс просто отмахнется), но когда я предположила, что можно использовать мох из леса, он согласился, что стоит попробовать. Я вызвалась найти мох в лесу. Тут же вскочил Роберт и сказал, что хочет пойти со мной.

Я не возражала его компании, поэтому миссис Претти разрешила мальчику пойти со мной. Когда мы отправились в путь, Роберт тут же взял меня за руку. Причем сделал это легко и естественно. Я почувствовала его маленькие пальцы, обхватившие мои.

Как только мы вошли в лес, воздух стал прохладнее. Солнечные лучи, проникая сквозь листву, заливали все мягким зеленым светом. Мы спустились вниз по склону, туда, где, по словам Роберта, мох был самым густым. В этом месте, у нижнего края, деревья росли реже, чем наверху. Один из мужчин – мистер Спунер – любезно одолжил мне нож.

С удивительной легкостью, а также с огромным чувством удовлетворения я вырывала мох с корнями большими квадратными кусками. Эти квадраты, как я обнаружила, можно даже свернуть в рулон.

Роберт помогал, складывая мох в кучи. Вскоре мы вдвоем завалили большой участок травы, который из зеленого превратился в коричневый. Пока мы работали, Роберт рассказал мне, что провел ночь с сокровищами под кроватью. Мама разрешила ему хранить их там при условии, что он ни при каких обстоятельствах не будет открывать коробки. Это условие ему удалось выполнить, но с большим трудом.

– Ужасно интересно, да? – сказала я. – Как в «Острове сокровищ».