Работа для ведьмака

— Что с раненым?

— Жив, — ответил ведьмак. — Я его вытяну. Если тело оботрут от крови.

Нея еле сдержала еще один тяжелый вздох и рывком вышла из комнаты. Милкот сидел на одной лавке с хозяйкой и что-то ей втолковывал, но стоило Нее кивнуть на выход, поспешил за ней на морозный воздух.

— Что она говорит?

— Да ничего толком. Мутно все. Ее муж охотник, он продает скертанцам пушнину. Но со слов самой хозяйки, не особо он удачливый. И говорит, зверье его очень даже могло подрать. А он кое-как добрался потом и лег на пороге.

— И все?

— Все. Говорит, никто не мог мужа избить и что раны от когтей любой дурак отличит от побоев. А у сына, говорит, от страха в голове помутилось.

— И почему же она к нам за помощью не послала или вон в соседнюю деревню за знахаркой, есть же там такая?

— Есть. Про знахарку не спрашивал, но сдается, спишет все на снег. А про нас и так понятно. Целителя на заставе нет, а зачем ей вояки? Только оберут.

— Но мальчик прибежал к нам.

— Да, он подумал, что у нас могут быть травы или еще что такое.

Несмотря на слова Милкота, Нея считала, что этот случай связан с их бандитами.

Деревенские между собой тише разбирались, да и в зиму редко бывали драки. Непростая жизнь сплачивала всех. Чужих, конечно, гнали, но сами крепко держались друг за друга. Поэтому если на мужчину действительно напали люди, то не местные, а таких здесь, кроме ее солдат и бандитов, нет. Оставалось лишь посмотреть внимательно на раны этого охотника, да и поговорить с ним, когда очнется.

Нея теперь была готова каждую минуту шлепать ведьмака по щекам, только бы он привел мужика в чувство.

— Женщина больше ничего не скажет, да?

— Не скажет. Эта не из боязливых, не припугнем… Да, может, так оно все и было? — предположил сержант. — Надо ль бандитам соваться сюда? Зачем? У них свои дела, а здесь свои.

— Ладно, видно будет. Заночуем здесь. Берите солдата и ведите в дом. Вам надо обмыть охотника.

— Что?

— То! Раненого надо обмыть. Заодно внимательно на него посмотрим. Вперед.

Раны не оправдали ожиданий. На мужчине были лишь глубокие борозды от звериных когтей. Видя такое, Нея подумала, что он шел на зверя голым. Тело покрывали длинные, где-то уже гноящиеся царапины. Сам мужчина еле дышал и не приходил в себя.

— Милкот, спросите у жены, он на последнюю охоту в тулупе уходил?

— Да что спрашивать, зима на дворе. Там без тулупа окоченеешь раньше, чем вздохнешь.

— Все равно спросите. И принесите его мне, если он цел.

Когда Милкот вышел вместе с немного позеленевшим солдатом, Нея потрепала по плечу ведьмака, который сидел спиной к раненому с закрытыми глазами и заткнутыми ушами.

Все время, пока убирали следы крови и мыли мужчину, он тихо напевал песенку и периодически глубоко дышал. Нея только сильнее хмурила брови. А Милкот сквозь зубы материл парня, сидящего без дела. Лейтенанту же приходилось скрывать раздражение и лишний раз останавливать себя, когда рука поднималась, чтобы дать затрещину.

Ей не впервой встречался изнеженный мальчик. По своему опыту она знала, что такие люди рады сбагрить всю работу на других независимо от того, действительно они боятся крови, тараканов, пауков или просто подыгрывают своим слабостям, лишь бы ничего не делать.

— Ваш черед. — Она подождала, пока ведьмак опасливо обернется, и добавила: — Нужно, чтобы он очнулся и заговорил. Желательно сейчас, пока еще жив. Надеюсь, ваши зелья хоть на это способны.

— Очнулся сейчас? Такой стремительный эффект, увы, в мире только у самогона. Зелья уступают ему во всем. К сожалению, даже в крепости. — Бледный парень чуть скривил губы в улыбке и прошагал к раненому.

Нея и рада бы была ответить, но кулаком в многострадальный ведьмачий лоб было бы слишком. Потому она сцепила зубы и промолчала. Лишь с прищуром продолжила наблюдать за действиями ведьмака.

Он уже более уверенно подошел к мужчине, теперь прикрытому лишь какой-то тряпкой. Взял его висящую, точно плеть, руку и зашептал.

Нея понимала, что это колдовство, но ощутить ничего так и не смогла. Но слышала, как раненый задышал. Его неуверенные поверхностные вдохи сменились почти хрипом и переросли в какую-то одышку. Но после еще одного заговора все успокоилось. И грудная клетка раненого задвигалась, как на волнах, — вверх-вниз, вверх-вниз.

Ведьмак тем временем вынул из сумки какие-то склянки и бинты. Он пропитал повязки и спокойно начал заматывать больного. Худой парень сам приподнимал мужчину и осторожно укладывал, обматывая туловище. И помощи не просил.

Через каких-то десять минут уже не было видно ни одной раны на груди. Другие царапины сочились, но сейчас ведьмака это как будто не смущало. А Нея сильнее хмурилась и внимательнее следила за ловкими руками парня.

— Кто же на него напал? — не прерываясь, спросил Эзра.

— Жена говорит, звери, думает, что волки, — ответила Нея.

— Если в этих местах волки размером с переевшего медведя, тогда можно верить, — усмехнулся Эзра.

За работой парень как-то преобразился, его ничем не выдающееся вытянутое лицо неуловимо изменилось. Глаза горели, и даже мимика стала другой. Теперь он казался симпатичнее и взрослее.


Нея про себя отметила эти изменения и задумалась.

Хотя ее занимали в основном руки, которые крепко бинтовали и легко прикасались к открытым ранам.

— А мальчик говорил о людях, — напомнил ведьмак.

— Обознался, наверное, — ответила Нея.

— Ну как сказать. У него много ран от когтей, но есть и ушибы. На ногах, животе и спине.

Нея ближе подошла к распростертому на обычном столе мужчине, а ведьмак указал на огромные синяки на ногах.

— То есть могло быть такое, что его избили, а потом швырнули в лес?

— Обморожения нет, если бы он лежал в лесу, то отморозил бы как минимум пальцы при такой потере крови, — сказал парень, обматывая предплечье раненого и опять что-то шепча.

Харт снова следила за его руками и поражалась уверенности, с которой ведьмак действует. Но еще отмечала все новые синяки на теле раненого.

— Значит, его избили, а потом на него напали звери, скорее всего, недалеко от дома, раз он без обморожения? — задала себе вопрос Нея, но ответил ей Эзра:

— Либо его кто-то сюда привез. Только зачем? Даже судя по синякам, его били безжалостно и вряд ли хотели, чтобы он выжил.

— Все непонятнее и непонятнее. — Нея задумчиво оглядела бесчувственного охотника.

Крепкий с виду мужчина сейчас почти полностью был замотан в бинты и, несмотря на тихое дыхание, казался неживым. Лейтенанту очень хотелось встряхнуть его так, чтобы тот очнулся и ответил на вопросы. Очень жестоко по отношению к раненому, но Нее надоело ничего не понимать и не знать.

— Я бы предположил, что кто-то из соседей оборотень, — сказал ведьмак.

— Их не существует.

— Знаю, но других вариантов нет. Ноги были человеческие, в сапогах, а руки звериные, с когтями, — пояснил Эзра. — Какой-нибудь сосед разозлился, преобразился и избил.

Нея в упор посмотрела на ведьмака и поняла, что он говорит несерьезно.

Если пойдет слух об оборотнях, ее солдаты действительно испугаются. Уж слишком простой народ любит списывать что-то непонятное на вымышленных духов и животных.

— Фарун, когда вернемся, я хотела бы видеть ваш табель успеваемости, — сказала Нея, когда ведьмак шептал заговор над затягивающейся на глазах раной.

— Зачем? — удивился он и дернул рукой.

— Мне нужно знать, какие предметы вы изучали в Высшей школе, тогда я смогу определиться с вашими обязанностями. А когда вернется комендант, он уже четко объяснит, где и что вы должны делать. Но на первое время мне нужно знать обо всем, что вы умеете, — терпеливо ответила Нея.

— Ладно, — согласился он. — Но обычно хватает характеристики. Там должно быть написано о сильных сторонах выпускника. Я вам ее предоставлял.

— А вы сами ее читали?

Эзра поджал губы и сосредоточился на бинтах.

Не читал, поняла Нея и поэтому процитировала:

— «Неплохой зельевар». — Эзра удивленно вскинул голову и посмотрел на лейтенанта. — Так там написано.

— И все?.. Очень в духе этой ведьмы Тэрволин, — пробормотал он и сильно дернул бинт, заматывая ногу раненого.

Вроде бы неглубокая царапина чуть ниже перебинтованного колена вдруг разошлась и наполнилась кровью. Нея как раз собиралась предупредить, но ведьмак уже побледнел. Его зеленые глаза почти остекленели и…

— Ой… — едва слышно сказал Эзра и приложился лбом о край столешницы.

Тело ведьмака второй раз за вечер шлепнулось на пол. А Нея тяжело вздохнула.

Да, этот день у лейтенанта не задался, а уж вечер особенно. Потому большие и светлые надежды Нея оставила на утро.





* * *


Но и оно началось сикось-накось. С прижавшегося сзади Милкота. Ночью он подлез и без зазрения совести разместил свою лапищу на лейтенантской груди. По мнению Харт, никакого удовольствия такая поза никому не доставляла.

Тулуп полностью скрывал ее тело, а спать в верхней, далеко не мягкой одежде обнявшись могут только отчаянные романтики или идиоты. И сержанта Милкота Нея никогда не считала романтичным.

Как только она проснулась, скинула ручищу и ощутимо приложила сержанта локтем. Но он то ли сделал вид, что не проснулся, то ли действительно крепко дрых. С трудом скрывая раздражение, она встала и, пнув сержанта под коленку, вышла в другую комнату.