Пыль грез. Том 2
Часть 86 из 119 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она улыбнулась принцессе.
– Я сама тоже постоянно недовольна. Вы спросили про мои мысли – это и есть ответ.
– Понимаю.
Ничего подобного, девочка. Но это неважно. Еще успеешь понять.
– Так значит, вы все время разочарованы, – продолжала между тем Фелаш.
– Если это и разочарование, то самого приятного толка.
– Капитан, с вами так интересно!
Пухлая фигурка принцессы была закутана в подбитый мехом плащ, а его капюшон она подняла, чтобы защититься от резкого морского ветра. Круглое, покрытое слоем макияжа лицо казалось слегка пыльным, но выглядело при этом безупречно. Она явно прилагала немалые усилия, чтобы казаться старше, чем есть в действительности, но результат больше напомнил Шурк фарфоровых куколок, что иногда находили на берегу шайхи, – те сразу сбывали их купцам, полагая проклятыми. Нечеловеческое совершенство, под которым таятся глубинные пороки.
– Вы мне тоже интересны, принцесса. Это ведь королевская кровь уже сама по себе дает вам привилегию, позволяющую нанять иностранный корабль вместе с экипажем и капитаном, чтобы пуститься в неизвестность по первому же капризу?
– Привилегию, капитан? Да нет же. По существу, это ноша. Знание есть сила. Непрерывное выживание королевства обеспечивается добычей информации. Мы ведь не обладаем такой военной мощью, как летерийцы, которые могут вовсю размахивать кулаками и почитать такое поведение за благородную простоту. Но и ложной провинциальностью лишь навлекаешь на себя хорошенько выдержанные подозрения остальных. «Поступай со мной по-честному, и я твой друг. Попробуй меня обидеть, и будешь уничтожен». Так все звучит на языке дипломатов. Но, само собой, очень быстро выясняется, что любая честная и благородная поза – не более чем ширма для самой эгоистичной алчности.
– Я так понимаю, – заметила Шурк Элаль, – дети короля и королевы Болкандо подобным дипломатическим теориям хорошо обучены?
– Чуть ли не с рождения, капитан.
Столь явное преувеличение заставило Шурк улыбнуться.
– Похоже, однако, что ваше представление о Летере несколько устарело, если мне только позволено судить о подобном.
Фелаш лишь покачала головой.
– Король Тегол разве что несколько утонченней своих предшественников. Но под его обезоруживающим очарованием скрывается самый изобретательный ум.
– Изобретательный? О да, ваше высочество. Еще какой!
– Само собой, – продолжала Фелаш, – нужно быть глупцом, чтобы на него полагаться. Или верить тому, что он говорит. Готова поручиться, то же справедливо и в отношении королевы.
– В самом деле? Задумайтесь, ваше высочество, если вы, конечно, не против, вот о чем: перед вами двое правителей обширной империи, которые до глубины души презирают все то, на чем империя держится. Неравенство, жестокость привилегированных слоев, подавление обездоленных. Откровенный идиотизм системы ценностей, что ставит бесполезные металлы и бессмысленные бумаги превыше человечности и даже просто приличий. Представьте себе двух правителей, угодивших в ловушку подобного мира, – да, они бы его демонтировали, если бы смогли. Вот только как? Вообразите себе масштабы сопротивления. Элитам так удобно находиться наверху, у власти. Думаете, они добровольно от этого откажутся?
Шурк Элаль откинулась на релинг и взглянула на вытаращившую глаза Фелаш.
– Итак, ваше высочество? Попробуйте вообразить, что они направили свои дипломатические усилия по всеобщему освобождению на вас и ваш народ. Это означает конец дворянству, любым наследственным титулам и привилегиям – то есть пинок под зад вам, принцесса, и вашему семейству. Конец деньгам и фальшивым структурам, на них основанным. Золото? Годится на колечки и перстни, само собой, а помимо этого? С тем же успехом можно копить полированную речную гальку. Богатство как доказательство превосходства? Чепуха. Если оно что и доказывает, так это возможность творить насилие. По вашему изумленному лицу, принцесса, я вижу, что вы начинаете понимать, – поэтому здесь и закончу.
– Но это же безумие!
Шурк пожала плечами.
– Вы что-то там говорили про ношу правителей, принцесса.
– Вы утверждаете, что Теголу с женой их собственные претензии на власть кажутся смехотворными?
– По всей видимости.
– Что, в свою очередь, означает, что они и к таким, как я, относятся с тем же презрением?
– К вам лично? Вряд ли. Скорее ставят под вопрос ваше право отдавать приказы населению королевства. Достаточно очевидно, что ваше семейство полагает, будто такое право у вас есть, и обладает достаточной военной силой, чтобы удерживать его за собой. Я бы не стала говорить за Тегола и Джанат с уверенностью, ваше высочество, но подозреваю, что они относятся к вам и к любым другим вельможам из любого королевства и всего такого прочего с одинаковым терпением. Система такова, какова она есть…
– Но кто-то ведь должен править!
– Увы, правила, которые правители налагают, в основном сводятся к обеспечению того, чтобы и в будущем правили именно они, – и в это вовлекаются, ради этого используются целые нации и народы. Поколение за поколением, до бесконечности. В любом случае, ваше высочество, доведись вам вернуться в Летерас, вы сможете обо всем поспорить с Теголом и Джанат. Они подобное просто обожают. Что до меня, я всего лишь капитан корабля…
– Вот именно! Никакой корабль не может существовать без командной иерархии.
– Совершенно верно. Я всего лишь пыталась передать вам точку зрения Тегола и Джанат в противоположность тому, чему учили вас. Сложные философские вопросы – не моя компетенция. И потом, разве меня они волнуют? Я – часть системы этого корабля, поскольку нахожу ее относительно приемлемой, да еще и позволяющей избежать скуки. Я также помогаю членам своего экипажа стать богаче, чем они могли бы быть в противном случае, это доставляет мне удовольствие. Что касается лично меня, то я, само собой, даже не могу вам сказать, верю ли я хоть во что-то – во что-то вообще. Да и зачем бы мне? Что мне дадут убеждения? Спокойствие? Я и так в ладу с собой. Надежное будущее? С каких это пор будущее вообще можно считать надежным? Стоящую того цель? И кто решает, что она стоящая? Что вообще означает «стоить»? Поверьте, ваше высочество, я для подобных дискуссий не гожусь.
– Странник свидетель, вы меня, капитан, потрясли до глубины души. Я определенно вот-вот в обморок упаду – на долю моего разума столько всего сейчас пришлось, что просто голова кругом.
– Позвать вашу камеристку?
– Ни в коем случае! Бедняжка так до сих пор и страдает от морской болезни.
– От нее есть лекарства…
– Не помогает ни одно. Почему, капитан, я сейчас с вами на палубе? Потому что стонов ее не могу выносить. Еще прискорбней, что стоит нам провести какое-то время вместе в каюте, и это я начинаю за ней ухаживать, а не наоборот. Что совершенно неприлично и потому невозможно терпеть.
Шурк Элаль кивнула.
– Неприлично, да, понимаю. Ваше высочество, вам уже давно следовало ко мне обратиться. Я буду рада выделить кого-то из экипажа для ухода за вашей камеристкой. Вероятно, нам следует переместить ее в отдельный закуток…
– Нет-нет, капитан, этого не требуется. Хотя я вам признательна за ваше предложение. Моему недовольству свойственно быстро проходить. Кроме того, разве это не прекрасный повод напомнить себе, что титулы и сопутствующие им привилегии – не более чем ложные конструкции? Когда ситуация требует их отринуть во имя человечности и даже просто приличий?
– Прекрасно сказано, ваше высочество.
Фелаш снова потрясла пальчиками.
– И это напоминает мне, что пора вернуться вниз и проверить, как там бедное дитя. – Она улыбнулась Шурк своей кукольной улыбкой. – Благодарю вас, капитан, за столь воодушевляющую дискуссию.
– Мне тоже было очень приятно с вами побеседовать, принцесса.
Фелаш удалилась, на удивление уверенно ступая по качающейся палубе. Шурк облокотилась на релинг обеими руками и принялась изучать береговую линию по левому борту. Джунгли уже несколько дней тому назад уступили место коричневым холмам. Единственными деревьями, которые Шурк за все это время видела, были выкорчеванные стволы, усеивающие узкую полосу пляжа. Огромные стволы. Кто мог безо всякого разбора выдрать из земли тысячелетние деревья и потом побросать их, словно мусор? Коланс, что у вас там происходит?
Скоро узнаем.
Фелаш шагнула в каюту.
– И что?
Камеристка, сидевшая, скрестив ноги, перед небольшой жаровней с углями, подняла взгляд.
– Все как мы и опасались, ваше высочество. Нас ожидает обширное запустение. Опустошение неизмеримых масштабов. После высадки нам придется отправиться на север – далеко на север, до самой провинции Эстобанс.
– Приготовь мне трубку, – велела Фелаш и сбросила с себя плащ, позволив тому упасть. Она устало опустилась на груду подушек. – Больше им некуда отправиться, верно?
Более крупная из женщин поднялась и шагнула к невысокому столику, на котором стоял богато украшенный, инкрустированный серебром стеклянный кальян. Наполнив мерную чашу смешанным с пряностями вином, она медленно перелила его в колбу, потом извлекла серебряную колодку и стряхнула старую золу на небольшой оловянный подносик.
– Если вы про изморцев, ваше высочество, то предположение кажется разумным.
Запустив руки под шелковую блузу, Фелаш ослабила завязки на нижнем белье.
– Старшая из моих сестер слишком вот с этим усердствовала, – сообщила она, – теперь у нее сиськи до пуза свисают и лежат там, как бурдюки с водой у мула на спине. Вот ведь треклятые причиндалы! Почему я не такая, как Гетри?
– Существуют специальные травы…
– Тогда там взгляд нечему будет притягивать, верно? Нет уж, эти причиндалы – мой первейший дар как дипломата. Видеть расширяющиеся зрачки уже само по себе победа.
Камеристка склонилась над кальяном. Она успела его разжечь, по каюте распространился ароматный дым. Она готовила его для госпожи вот уже четыре года. Каждый раз этот ритуал предшествовал длительной и интенсивной дискуссии между ней и принцессой. Планы разрабатывались, проверялись, каждая их деталь подгонялась на свое место – размеренными ударами, как если бы это мастер-чеканщик работал над медной чашей.
– Гетри вам в этом очень завидует, ваше высочество.
– Потому что дура, так что удивляться тут нечему. Матушка что-нибудь передала со своими седами?
– Все еще ничего. На Пустоши, ваше высочество, бурлят могущественные силы, и очевидно, что королева намерена оставаться там – она ищет ответы на вопросы, так же, как и мы с вами.
– Это означает, что глупы мы обе. Все это так далеко от границ Болкандо, что от нас впоследствии очень строго потребуют предоставить мало-мальски законные причины, ради которых мы продолжаем сейчас этим заниматься. Что наше королевство получает из Коланса?
– Черный мед, строевую древесину, льняные ткани, пергамент, бумагу…
– Из них за последние пять лет получено? – Глаза Фелаш за вуалью дыма сверкнули.
– Ничего.
– Именно так. Мой вопрос был риторическим. Контакты прекратились. В любом случае ничего существенного мы больше не получаем. Что до Пустоши и до ползущих по ней разномастных армий, они также давно покинули наши пределы. Полагаю, что мы тащимся следом на свой страх и риск.
– Королева, ваше высочество, ведет свое войско маршем параллельно некоторым из этих армий. Следует предположить, что она обнаружила нечто, дающее ей убедительные основания от них не отставать.
– А они направляются в Коланс.
– Да.
– Но мы не знаем зачем.
Камеристка ничего не ответила.
Фелаш выдохнула в потолок струю дыма.
– Расскажи мне еще раз про неупокоенных на Пустоши.
– Про кого именно, ваше высочество?
– Я сама тоже постоянно недовольна. Вы спросили про мои мысли – это и есть ответ.
– Понимаю.
Ничего подобного, девочка. Но это неважно. Еще успеешь понять.
– Так значит, вы все время разочарованы, – продолжала между тем Фелаш.
– Если это и разочарование, то самого приятного толка.
– Капитан, с вами так интересно!
Пухлая фигурка принцессы была закутана в подбитый мехом плащ, а его капюшон она подняла, чтобы защититься от резкого морского ветра. Круглое, покрытое слоем макияжа лицо казалось слегка пыльным, но выглядело при этом безупречно. Она явно прилагала немалые усилия, чтобы казаться старше, чем есть в действительности, но результат больше напомнил Шурк фарфоровых куколок, что иногда находили на берегу шайхи, – те сразу сбывали их купцам, полагая проклятыми. Нечеловеческое совершенство, под которым таятся глубинные пороки.
– Вы мне тоже интересны, принцесса. Это ведь королевская кровь уже сама по себе дает вам привилегию, позволяющую нанять иностранный корабль вместе с экипажем и капитаном, чтобы пуститься в неизвестность по первому же капризу?
– Привилегию, капитан? Да нет же. По существу, это ноша. Знание есть сила. Непрерывное выживание королевства обеспечивается добычей информации. Мы ведь не обладаем такой военной мощью, как летерийцы, которые могут вовсю размахивать кулаками и почитать такое поведение за благородную простоту. Но и ложной провинциальностью лишь навлекаешь на себя хорошенько выдержанные подозрения остальных. «Поступай со мной по-честному, и я твой друг. Попробуй меня обидеть, и будешь уничтожен». Так все звучит на языке дипломатов. Но, само собой, очень быстро выясняется, что любая честная и благородная поза – не более чем ширма для самой эгоистичной алчности.
– Я так понимаю, – заметила Шурк Элаль, – дети короля и королевы Болкандо подобным дипломатическим теориям хорошо обучены?
– Чуть ли не с рождения, капитан.
Столь явное преувеличение заставило Шурк улыбнуться.
– Похоже, однако, что ваше представление о Летере несколько устарело, если мне только позволено судить о подобном.
Фелаш лишь покачала головой.
– Король Тегол разве что несколько утонченней своих предшественников. Но под его обезоруживающим очарованием скрывается самый изобретательный ум.
– Изобретательный? О да, ваше высочество. Еще какой!
– Само собой, – продолжала Фелаш, – нужно быть глупцом, чтобы на него полагаться. Или верить тому, что он говорит. Готова поручиться, то же справедливо и в отношении королевы.
– В самом деле? Задумайтесь, ваше высочество, если вы, конечно, не против, вот о чем: перед вами двое правителей обширной империи, которые до глубины души презирают все то, на чем империя держится. Неравенство, жестокость привилегированных слоев, подавление обездоленных. Откровенный идиотизм системы ценностей, что ставит бесполезные металлы и бессмысленные бумаги превыше человечности и даже просто приличий. Представьте себе двух правителей, угодивших в ловушку подобного мира, – да, они бы его демонтировали, если бы смогли. Вот только как? Вообразите себе масштабы сопротивления. Элитам так удобно находиться наверху, у власти. Думаете, они добровольно от этого откажутся?
Шурк Элаль откинулась на релинг и взглянула на вытаращившую глаза Фелаш.
– Итак, ваше высочество? Попробуйте вообразить, что они направили свои дипломатические усилия по всеобщему освобождению на вас и ваш народ. Это означает конец дворянству, любым наследственным титулам и привилегиям – то есть пинок под зад вам, принцесса, и вашему семейству. Конец деньгам и фальшивым структурам, на них основанным. Золото? Годится на колечки и перстни, само собой, а помимо этого? С тем же успехом можно копить полированную речную гальку. Богатство как доказательство превосходства? Чепуха. Если оно что и доказывает, так это возможность творить насилие. По вашему изумленному лицу, принцесса, я вижу, что вы начинаете понимать, – поэтому здесь и закончу.
– Но это же безумие!
Шурк пожала плечами.
– Вы что-то там говорили про ношу правителей, принцесса.
– Вы утверждаете, что Теголу с женой их собственные претензии на власть кажутся смехотворными?
– По всей видимости.
– Что, в свою очередь, означает, что они и к таким, как я, относятся с тем же презрением?
– К вам лично? Вряд ли. Скорее ставят под вопрос ваше право отдавать приказы населению королевства. Достаточно очевидно, что ваше семейство полагает, будто такое право у вас есть, и обладает достаточной военной силой, чтобы удерживать его за собой. Я бы не стала говорить за Тегола и Джанат с уверенностью, ваше высочество, но подозреваю, что они относятся к вам и к любым другим вельможам из любого королевства и всего такого прочего с одинаковым терпением. Система такова, какова она есть…
– Но кто-то ведь должен править!
– Увы, правила, которые правители налагают, в основном сводятся к обеспечению того, чтобы и в будущем правили именно они, – и в это вовлекаются, ради этого используются целые нации и народы. Поколение за поколением, до бесконечности. В любом случае, ваше высочество, доведись вам вернуться в Летерас, вы сможете обо всем поспорить с Теголом и Джанат. Они подобное просто обожают. Что до меня, я всего лишь капитан корабля…
– Вот именно! Никакой корабль не может существовать без командной иерархии.
– Совершенно верно. Я всего лишь пыталась передать вам точку зрения Тегола и Джанат в противоположность тому, чему учили вас. Сложные философские вопросы – не моя компетенция. И потом, разве меня они волнуют? Я – часть системы этого корабля, поскольку нахожу ее относительно приемлемой, да еще и позволяющей избежать скуки. Я также помогаю членам своего экипажа стать богаче, чем они могли бы быть в противном случае, это доставляет мне удовольствие. Что касается лично меня, то я, само собой, даже не могу вам сказать, верю ли я хоть во что-то – во что-то вообще. Да и зачем бы мне? Что мне дадут убеждения? Спокойствие? Я и так в ладу с собой. Надежное будущее? С каких это пор будущее вообще можно считать надежным? Стоящую того цель? И кто решает, что она стоящая? Что вообще означает «стоить»? Поверьте, ваше высочество, я для подобных дискуссий не гожусь.
– Странник свидетель, вы меня, капитан, потрясли до глубины души. Я определенно вот-вот в обморок упаду – на долю моего разума столько всего сейчас пришлось, что просто голова кругом.
– Позвать вашу камеристку?
– Ни в коем случае! Бедняжка так до сих пор и страдает от морской болезни.
– От нее есть лекарства…
– Не помогает ни одно. Почему, капитан, я сейчас с вами на палубе? Потому что стонов ее не могу выносить. Еще прискорбней, что стоит нам провести какое-то время вместе в каюте, и это я начинаю за ней ухаживать, а не наоборот. Что совершенно неприлично и потому невозможно терпеть.
Шурк Элаль кивнула.
– Неприлично, да, понимаю. Ваше высочество, вам уже давно следовало ко мне обратиться. Я буду рада выделить кого-то из экипажа для ухода за вашей камеристкой. Вероятно, нам следует переместить ее в отдельный закуток…
– Нет-нет, капитан, этого не требуется. Хотя я вам признательна за ваше предложение. Моему недовольству свойственно быстро проходить. Кроме того, разве это не прекрасный повод напомнить себе, что титулы и сопутствующие им привилегии – не более чем ложные конструкции? Когда ситуация требует их отринуть во имя человечности и даже просто приличий?
– Прекрасно сказано, ваше высочество.
Фелаш снова потрясла пальчиками.
– И это напоминает мне, что пора вернуться вниз и проверить, как там бедное дитя. – Она улыбнулась Шурк своей кукольной улыбкой. – Благодарю вас, капитан, за столь воодушевляющую дискуссию.
– Мне тоже было очень приятно с вами побеседовать, принцесса.
Фелаш удалилась, на удивление уверенно ступая по качающейся палубе. Шурк облокотилась на релинг обеими руками и принялась изучать береговую линию по левому борту. Джунгли уже несколько дней тому назад уступили место коричневым холмам. Единственными деревьями, которые Шурк за все это время видела, были выкорчеванные стволы, усеивающие узкую полосу пляжа. Огромные стволы. Кто мог безо всякого разбора выдрать из земли тысячелетние деревья и потом побросать их, словно мусор? Коланс, что у вас там происходит?
Скоро узнаем.
Фелаш шагнула в каюту.
– И что?
Камеристка, сидевшая, скрестив ноги, перед небольшой жаровней с углями, подняла взгляд.
– Все как мы и опасались, ваше высочество. Нас ожидает обширное запустение. Опустошение неизмеримых масштабов. После высадки нам придется отправиться на север – далеко на север, до самой провинции Эстобанс.
– Приготовь мне трубку, – велела Фелаш и сбросила с себя плащ, позволив тому упасть. Она устало опустилась на груду подушек. – Больше им некуда отправиться, верно?
Более крупная из женщин поднялась и шагнула к невысокому столику, на котором стоял богато украшенный, инкрустированный серебром стеклянный кальян. Наполнив мерную чашу смешанным с пряностями вином, она медленно перелила его в колбу, потом извлекла серебряную колодку и стряхнула старую золу на небольшой оловянный подносик.
– Если вы про изморцев, ваше высочество, то предположение кажется разумным.
Запустив руки под шелковую блузу, Фелаш ослабила завязки на нижнем белье.
– Старшая из моих сестер слишком вот с этим усердствовала, – сообщила она, – теперь у нее сиськи до пуза свисают и лежат там, как бурдюки с водой у мула на спине. Вот ведь треклятые причиндалы! Почему я не такая, как Гетри?
– Существуют специальные травы…
– Тогда там взгляд нечему будет притягивать, верно? Нет уж, эти причиндалы – мой первейший дар как дипломата. Видеть расширяющиеся зрачки уже само по себе победа.
Камеристка склонилась над кальяном. Она успела его разжечь, по каюте распространился ароматный дым. Она готовила его для госпожи вот уже четыре года. Каждый раз этот ритуал предшествовал длительной и интенсивной дискуссии между ней и принцессой. Планы разрабатывались, проверялись, каждая их деталь подгонялась на свое место – размеренными ударами, как если бы это мастер-чеканщик работал над медной чашей.
– Гетри вам в этом очень завидует, ваше высочество.
– Потому что дура, так что удивляться тут нечему. Матушка что-нибудь передала со своими седами?
– Все еще ничего. На Пустоши, ваше высочество, бурлят могущественные силы, и очевидно, что королева намерена оставаться там – она ищет ответы на вопросы, так же, как и мы с вами.
– Это означает, что глупы мы обе. Все это так далеко от границ Болкандо, что от нас впоследствии очень строго потребуют предоставить мало-мальски законные причины, ради которых мы продолжаем сейчас этим заниматься. Что наше королевство получает из Коланса?
– Черный мед, строевую древесину, льняные ткани, пергамент, бумагу…
– Из них за последние пять лет получено? – Глаза Фелаш за вуалью дыма сверкнули.
– Ничего.
– Именно так. Мой вопрос был риторическим. Контакты прекратились. В любом случае ничего существенного мы больше не получаем. Что до Пустоши и до ползущих по ней разномастных армий, они также давно покинули наши пределы. Полагаю, что мы тащимся следом на свой страх и риск.
– Королева, ваше высочество, ведет свое войско маршем параллельно некоторым из этих армий. Следует предположить, что она обнаружила нечто, дающее ей убедительные основания от них не отставать.
– А они направляются в Коланс.
– Да.
– Но мы не знаем зачем.
Камеристка ничего не ответила.
Фелаш выдохнула в потолок струю дыма.
– Расскажи мне еще раз про неупокоенных на Пустоши.
– Про кого именно, ваше высочество?