Пыль грез. Том 2

Steven Erikson

DUST OF DREAMS



Copyright © Steven Erikson, 2009

First published as Dust of Dreams by Transworld Publishers, a part of the Penguin Random House group of companies.



Иллюстрация А. Дубовика



© А. Андреев, М. Молчанов, П. Кодряной, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021





Книга третья

Пусть пляшет пыль




Мертвые отыскали меня в моих снах

Я рыбачу там у озер, брожу по чужим домам

Где могли б поселиться разбитые семьи

Радуясь, что вновь оказались вместе

Теперь я вожу с ними компанию

В которой мне легко и уютно.

Мертвые встречают меня с пониманием

И не пеняют, что приходится просыпаться

Заново вываливаться в одиночество

Распахнутых глаз и задернутых штор.

Когда мертвые находят меня во сне

Я вижу, что они живут в тайных укрытиях

Вне времени, не старея, как сокровенные мысли.

Лежащая рядом женщина слышит, как я вздыхаю

При звуках утреннего колокола, и спрашивает, все ли

В порядке, а я покоюсь в печальном отзвуке

И не хочу говорить с ней про одиночество

Пустынных берегов, где бродят рыбаки

И домов, где никто уже никогда не поселится


Но которые стоят, расположившись так

Чтобы у наших мертвых было привычное место.

Однажды я тоже забреду в ее сны

Пусть сейчас и прячу это знание за улыбкой

Она увидит, как я высматриваю проблеск форели

В темной воде, мы будем с ней путешествовать

По странной стране в застывшей вечности

Пока она не оставит меня ради утреннего солнца

Но мертвые прекрасно знают, что награда рыбака

Заключается в радостно сверкающей надежде

И вечно любящем ожидании, так что я думаю

Что если боги и существуют, их искусство

Есть плетение снов, они даруют нам

Благословенную реку сновидений, где мы

Изумляясь, приветствуем своих мертвых

А жрецы и пророки правы, когда говорят

Что смерть есть сон, что мы останемся вечно живы

В сновидениях тех, кто живет, ведь и сам я видел

В еженощных странствиях своих мертвых, и знаете?

Им там хорошо.





«Песнь сновидца» Рыбак





Глава тринадцатая




Они явились на пустующие земли поздно вечером и недовольно уставились на шестерых волков, наблюдавших за ними с кромки горизонта. С собой они пригнали стадо коз и дюжину черных овец. Их не волновало, что местность уже принадлежит волкам, – в их сознании собственность была сугубо человеческой короной, которую никто иной не смеет возложить на чело. Что до зверей, те не возражали против совместной борьбы за выживание, против охоты и преследования, ведь у мемекающих коз и блеющих овец такие нежные глотки, да и осторожностью стадные животные не отличаются; а про двуногих пришельцев волки пока еще мало что знали. Стада служат источником пищи самым разным созданиям. Волки нередко делили трапезу с койотами и воронами, им даже доводилось иной раз ссориться из-за лакомого кусочка с неуклюжим медведем.

Когда я набрел на дом, который пастухи выстроили на откосе над долиной, то увидел приколоченные у главного входа шесть волчьих черепов. В своих странствиях менестреля я многое успел повидать, мне даже расспросов не потребовалось – в конце концов, все уже давно вплетено в историю человеческого рода. Не стал я спрашивать ни про развешанные по стенам медвежьи и антилопьи шкуры, ни про оленьи рога. Не повел бровью, обнаружив в мусорной яме гору бхедериньих костей, а вокруг – дохлых стервятников, отведавших предназначенного для койотов отравленного мяса.

Тем вечером в виде платы за ночлег я спел множество песен и легенд. Я пел им о героях и подвигах, и они остались довольны. Пиво было не самым худшим, да и жаркое не подвело.

Поэты подобны оборотням – поскольку способны влезть в шкуру мужчины и женщины, ребенка и зверя. Есть среди них и такие, кто отмечен тайной печатью, присягнул первозданным культам. Той ночью я оделил каждого своим ядом, и наутро покинул притихший дом, где не осталось даже собаки, чтобы скулить по мертвым. Я сел на вершине холма, раскурил трубку и вновь призвал диких зверей. Я защищаю их права, когда они сами на это не способны, и от обвинений в убийстве не отрекаюсь, однако умерьте ваш ужас, друзья мои: разве существует общепринятый закон, что ставил бы человеческую жизнь превыше жизни зверя? Как вам подобное в голову-то пришло?



«Исповедь в двухстах двадцати трех актах правосудия»

Вельтан-менестрель (он же Безумный Певец)



– Он явился к нам в обличье князя труднодоступной приграничной области – столь отдаленной, что ни у кого не возникло и мысли его в чем-то заподозрить. Его манеры, его жесткость и немногословность как нельзя лучше отвечали нашим невежественным представлениям о подобных краях. Любой согласился бы, что это особенная личность – подобную самоуверенность при дворе встретишь нечасто. И еще что-то дикое в глазах, словно внутри у него волки с цепей рвутся – жрицы сразу же мокрыми делались. И лишь потом обнаружили, насколько у него могучее семя – и что это не семя тисте анди.

Силкас Руин потыкал в костер палкой, чтобы пробудить пламя. Искры устремились во мрак. Руд смотрел в мертвенное лицо воина, на котором играли рыжие пятна отблесков, словно прорисовывая в нем краткие мгновения жизни.