Путь в Туркестан

– Не знаю, – насупился Семён, – я к ним поздороваться, а они… одежда им моя не понравилась!

– Понятно. Но ты не расстраивайся, вы ведь наверняка и прежде вздорили, а может и даже драться случалось, не так ли?

– Было дело, – кивнул мальчик. – Я как-то Саньке губу разбил, а он мне фонарь поставил.

– Вот видишь, – усмехнулся Николай. – Подрались хоть за дело?

– Он нас со Стешей женихом и невестой дразнил и разные глупости кричал. Ну вот я ему и…

– За это следовало, – согласился Востриков.

Тем временем в директорском кабинете кузены Барановские с интересом расспрашивали своего младшего компаньона о его службе и предстоящей командировке в пески Средней Азии.

– Я тоже слышал о предстоящей экспедиции и поистине беспрецедентной подготовке, развернутой генералом Скобелевым, – с воодушевлением заявил Пётр Николаевич, дослушав Будищева. – Государь не желает повторения прошлогоднего конфуза, а потому Михаил Дмитриевич получил полный карт-бланш. Для надобностей экспедиции он может мобилизовать все суда на Каспии, построить железную дорогу, получить самое современное вооружение, включая митральезы вашей, Дмитрий Николаевич, конструкции. Поэтому очень важно, что бы они проявили себя в настоящем деле наилучшим образом.

– Ну, четыре пулемета погоды не сделают, – пожал плечами юнкер. – Лучше, конечно, чем совсем ничего, но до хорошего далеко.

– Не скажите, – лукаво улыбнулся фабрикант. – Во-первых, не четыре, а десять. Только что получен заказ на ещё шесть картечниц, а уже принятые на вооружение вернутся к нам для переделки под ленточное питание. И все очень срочно, чтобы успеть к отправке с формирующимся отрядом Макарова.

– Отличные новости, – оживился юнкер. – А вы точно успеете?

– Обижаете, мон шер, – улыбнулся молчавший до сих пор Владимир Степанович. – Задел имеющихся деталей вполне достаточен для изготовления не то что одного, а даже двух или трех десятков механизмов.

– Чёрт, а от меня требуют скорейшей отправки на Каспий.

– Ничего страшного, – тонко улыбнулся инженер, – мы справимся.

– Не сомневаюсь. Но у меня к вам небольшое дельце. Так сказать, личная просьба от защитника отечества.

– Защитнику отечества мы всегда готовы оказать содействие, а в чем, собственно, дело?

– Да, в общем, не дело, а так, дельце… надо на винтовке Бердана укрепить оптический прицел и доработать затвор. Хорошему мастеру на пять минут делов с перекурами.

– Знаю-знаю ваши «пять минут» – усмехнулся инженер и обернулся к кузену: – Поможем флоту?

– Всенепременно, – улыбнулся фабрикант. – Станки и рабочие в вашем распоряжении, Дмитрий Николаевич. Полагаю, что много времени не займет, а польза может получиться преизрядная.

– Кстати, да, – кивнул Будищев. – Кронштейн у этой оптики хоть стой – хоть падай. Новый, конечно, так быстро не изготовить, но пару эскизов того, как должно быть, я вам оставлю.

– Вот и славно, – обрадовался Пётр Викторович, убедившись, что курочка Ряба не перестала нести золотые яйца. – И раз уж речь зашла об оружии, позвольте преподнести вам некоторым образом презент.

С этими словами он встал из кресла и подошел к стоящему у стены шкафу, из которого извлек уже знакомый Дмитрию винчестер. От былой переделки не осталось и следа, и даже самый внимательный взгляд вряд ли мог заметить, что когда-то это был первый в мире образец оружия, перезаряжаемого энергией выстрела.

– Прошу принять от нас с кузеном, – с легким поклоном передал он оружие вскочившему Дмитрию. – Вам он на войне всяко нужнее будет. Ибо, судя по вашим рассказам, там чего только ни случается.

– Вот спасибо, – обрадовался юнкер. – Вот удружили! А я как раз на такой же сегодня заглядывался, но так и не решился. Подумал, что патронов к нему не напасешься…

– Будут вам и патроны, – усмехнулся правильно понявший намек Владимир Степанович.





* * *


Получив задание, мастеровые споро взялись за дело. Принесенную Будищевым винтовку закрепили на специальном станке и, выставив прицел, припаяли его прямо на ствол.

– Таперича не собьётся, – твердо заявил седовласый слесарь, показывая работу заказчику. – Разве что захочешь кого прикладом садануть, но сдуру можно и что другое поломать!

– Я с ней в штыковую не собираюсь, – хмыкнул юнкер. – Это серьезное оружие для серьезных дел.

– Ну-ну, – не то одобряя, не то порицая отозвался рабочий. – Тебе виднее, не зря же ты в хозяева выбился. А теперь вот ещё и в офицера!

– Курица не птица – кондуктор не офицер, – отозвался Дмитрий, занятый своими мыслями. – Спасибо, дядя. Хорошая работа, на-ка вот!

С этими словами он вытащил из кармана портмоне и, пошарив в нем, протянул мастеровому полтинник.

– Какой я тебе дядя?! – неожиданно зло отозвался тот. – Ить я всего, может быть, всего годов на пять тебя старше. Работали рядом, а теперь ты мне на чай подаешь! Ну, раз так – благодарствуйте, ваше благородие!

– Пахом? – пригляделся к слесарю Дмитрий. – То-то я смотрю, рожа знакомая.

– Признал, стало быть. Ещё не совсем память потерял…


– Нет, не совсем. И точно помню, что ни тебе, ни кому другому из простых работяг ничего плохого не сделал. Ну разве на гулянке кому из молодых портрет попортил из-за девок, но то дело житейское. Или я что запамятовал?

– Ишь ты, плохого он не делал… Все вы одним миром мазаны, мироеды!

– Это верно, – не стал спорить Будищев. – Ты полтинник-то возьмешь, или тебе спасибо хватит? У меня, если что, этих самых спасибов – большой мешок!

– Возьму, – неожиданно сдулся Пахом. – Будет хоть на что выпить.

– Хочешь выпить, я тебе налью, – усмехнулся Дмитрий, доставая из кармана плоскую фляжку. – Будешь?

– Ежели поднесете, что же не выпить, – перешел на вы слесарь и, следуя приглашающему жесту юнкера, приложился к горлышку. – Ишь, злая, да ещё и дорогущая, поди. Господское питьё!

– Верно. Но за хорошую работу доброму мастеру поднести не жалко.

– Благодарствую.

– Не за что. Лучше скажи, чего злобишься?

– Да так, Митрий Николаевич, жизнь собачья, вот и кидаешься на людей почем зря. Ты уж не серчай, если что не так сказал.

– Ладно, проехали. Кто знает, может, мне твоя работа ещё жизнь спасет.

– Коли так, не зря старался. Вы как поживаете-то, я гляжу, в чины выходите?

– Не жалуюсь.

– Сиротку Архипову хоть не забижаете? А то бабы в слободке иной раз спрашивают, а что им сказать…

– Стешу-то?

– Её.

– Всё хорошо с ней. Здоровье поправилось, грамоте выучилась, подросла-похорошела. Ещё немного, и от женихов отбоя не будет.

– Женихов?! – недоверчиво хмыкнул Пахом, но, на своё счастье, наткнувшись на серьезный взгляд Дмитрия, промолчал.

– Готово, Дмитрий Николаевич, – закричал прибежавший их кузнечного цеха парень с затвором в руках.

– Ну-ка, дай, – взялся за доработанную деталь Будищев.

Кузнецы, следуя его эскизу, удлинили рукоять и загнули её вниз, чтобы он не упирался в прицел при перезарядке. Осторожно вставив затвор в винтовку, Дмитрий несколько раз передернул его, проверяя работу. Тот шёл немного туго, но в целом всё получилось вполне удачно.

– Сёмка, – позвал он загрустившего ученика. – Подай патрон!

– Сейчас, – встрепенулся мальчишка. – А какой?

– Ну раз винтовка, стало быть – винтовочный. Вон из той пачки, перевязанной бечевкой.

Получив требуемое, Будищев отвел ствол в сторону и осторожно зарядил своё оружие. Медный цилиндр со свинцовым наконечником, обвернутым в промасленную бумагу, напоследок тускло блеснув, исчез в патроннике. Всё сработало штатно, оставалось только выстрелить. Но для последнего испытания Дмитрий решил перейти на задний двор.

– Береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережёт, – объяснил он собравшимся вокруг любопытствующим. – Сёма, ну-ка нарисуй несколько кругов, один в другом, на той стене.

– Сейчас… ой, а чем?

– Держи, – протянул ему кусочек мела предусмотрительный наставник. – Только смотри, чтобы ровно!

Разумеется, ровно у мальчишки не получилось, и изображенная им мишень явно была кривовата, отчего вызвала немало смешков у собравшихся вокруг зрителей.

– У Сёмки весь кривой, весь кривой, – запел кто-то из его прежних товарищей гнусавым голосом, – а нам с яво не стрелять, не стрелять!

Частушка вызвала дружный смех у зевак, заставив покраснеть как рак несчастного ученика гальванера.

– Пойдет, – невозмутимо отозвался Дмитрий и, тщательно прицелившись, выстрелил.

Пуля с характерным звуком выщербила кусок кирпича хоть и совсем рядом с мишенью, но все же за пределами самого большого круга.

– Промазал! – почти злорадно заявил Пахом.

Будищев, не обращая внимания на его слова, что-то подкрутил и снова велел Сёмке подать патрон. Винтовка снова громыхнула, выбив очередной кусок стены уже внутри мишени, хоть и с краю. После каждого выстрела стрелок что-то регулировал, потом снова заряжал, стрелял, и пуля всякий раз ложилась все ближе и ближе к центру. Наконец, последние три выстрела пришлись прямо в яблочко, вызвав уже одобрительные возгласы у зрителей.

– Ай, молодца! – восхищенно покрутил головой Востриков. – Ну, могём!

– Не могём, а могем, – поправил его Дмитрий и, шутовски раскланявшись, заявил: – Спасибо Богу и мне, а тем, кто мастерил – не!

– Вот так всегда! – разочарованно протянул кто-то из кузнецов, но юнкер перебил его: