Путь в террор

– Вот потому они и дороги, что такие большие! – ничуть не смутился Дмитрий. – А мы сделаем их гораздо компактнее и дешевле. И заработаем на количестве.

– Ты это серьезно? Но какой двигатель будет у этих моделей? Пневматический, или, может быть, заводной?

Ответом Барановскому была лишь загадочная улыбка его компаньона.



Стеша, до боли зажмурив глаза, смирно сидела на табурете, крепко вцепившись в него обеими руками. Ей самой было непонятно, как она дала себя уговорить на такое неслыханное дело, и предложи ей это кто другой, она бы ни в жизнь не согласилась. Но случилось так, что Дмитрий заметил, как она со слезами на глазах разглядывает свою коротко и неровно остриженную голову и горько плачет при этом. Тогда он как мог успокоил ее и пообещал, что из больницы она выйдет самая красивая, взяв при этом слово, что девушка не станет ему ни в чем возражать.

Получив обещание, Будищев первым делом привел к ней портниху Анну, живущую с ним по соседству. Та быстро сняла мерку со своей новой клиентки, после чего с загадочным видом удалилась. Было очевидно, что Дмитрий заказал у ней для Стеши одежду, но какую, он не говорил и на все расспросы лишь отмалчивался, загадочно при этом улыбаясь.

Наконец, настал день выписки. Едва врач осмотрел свою пациентку и нашел, что та может без опаски за свое здоровье покинуть лечебное учреждение, как появилась Анна, принесшая с собой готовый костюм, и помогла ей одеться. Следом Будищев привел в больницу какого-то странного пожилого мужчину с большим деревянным ящиком под мышкой. Критически осмотрев девушку, тот велел ей сесть на стул, после чего накрыл ее плечи простыней и взялся за работу. В коробке у него оказалось несколько видов ножниц, расчесок, щипчиков, щеточек и еще бог знает каких вещей, названий которых она не знала. Стало понятно, что он будет ее стричь. Степаниде было очень страшно, но она сидела, не смея шелохнуться, и лишь покорно выполняла все команды парикмахера, когда тот просил повернуться или наклониться.

Наконец, и это испытание закончилось, после чего девушке разрешили встать. Глубоко вздохнув, она робко открыла глаза и, поднявшись с табурета, сделала пару несмелых шагов.

– Ну как? – прикусив губу, спросила она собравшихся вокруг людей, но ответом ей было лишь изумленное молчание.

Первым его нарушил парикмахер, все еще державший в руках блестящие ножницы.

– До сих пор не могу понять, как вы, молодой человек, уговорили меня на эту авантюру! – покачал он головой, глядя на Будищева. – Но не могу не признать, что в этом есть некое очарование.

– Поверьте мне, Бруно Карлович, – усмехнулся в ответ Дмитрий, – не пройдет и недели, как к вам выстроится очередь из не в меру эмансипированных дам и девиц, желающих такую же стрижку.

– Ваши бы слова да богу в уши! – покачал тот головой и стал собираться.

– А можно мне зеркало? – робко спросила Стеша, мало что понявшая из этого разговора.

– Прошу прощения, сударыня, – расшаркался парикмахер, – у меня, конечно же, есть с собой зеркало, но совсем крохотное. Умоляю вас, не надо в него смотреться, а то вы не сможете уловить и сотой части того, что с вами произошло. Тут нужно большое трюмо!

– У меня есть такое в мастерской, – мягко улыбнулась Анна. – Господин мастер прав, в маленьком зеркале ты ничего не увидишь.

– Тогда пойдемте!

– Подожди секунду, – остановила ее портниха и надела на голову девушки небольшую шляпку с полями. – Вот теперь можно идти.

Едва они покинули палату, лежавшие вместе с Филипповой женщины переглянулись, и самая старшая из них презрительно поджала губы.

– Срамота! – безапелляционно заявила она.

– Ага, – тут же поддержали ее соседка, однако, немного подумав, добавила: – Но красиво…



Степанида Филиппова стояла перед большим зеркалом в мастерской госпожи Виртанен и не могла поверить своим глазам. Неужели эта красивая барышня в новеньком костюме из серой шотландки и есть она – Стеша? Сверху приталенный жакет с отложным воротником, снизу широкая юбка, чуть-чуть не доходящая до щиколоток и открывающая изящные ботиночки со шнуровкой и на небольшом каблуке. У нее таких сроду не было, и девушка непременно упала бы, спускаясь по лестнице, если бы не держалась крепко за руку Дмитрия.

Но самое главное – прическа. Конечно, парикмахер не смог вырастить ей волосы, но он сотворил другое чудо. Стрижка осталась короткой, но ни у кого язык бы не повернулся назвать ее мужской, настолько она была изящной и женственной.

Семка, увидев ее, так и остался столбеть с открытым ртом, Анна доброжелательно улыбалась, довольная своей работой, и лишь Дмитрий оставался невозмутимым.

«Я вправду красивая?» – одними глазами спросила у него девушка.

«Я же тебе обещал», – так же безмолвно ответил он ей.

– Стешка, какая ты… – смог, наконец, выдохнуть ученик гальванера и прервал их невербальное общение.

– Какая? – лукаво усмехнулась потенциальная невеста.

– Такая-такая-такая… – не мог подобрать от волнения слов мальчишка.

– Варежку закрой, кишки простудишь, – добродушно усмехнувшись, остудил его пыл Будищев. – В лавку-то за булками сходил?

– Конечно!

– Тогда пойдемте чай пить. Степанида отощала, поди, на казенных харчах.

Стеша, услышав про еду, тут же побежала накрывать на стол, Семен увязался за ней, а Анна и Дмитрий остались наедине.

– Вы настоящий добрый волшебник, – серьезно глядя на него, сказала портниха.

– Я знаю, – усмехнулся тот в ответ. – Только мадам Ряполовой не говорите, а то у нее на этот счет другое мнение.

– Вы все шутите, а ведь за что бы ни взялись, все вам удается, все получается.

– Поверь мне, Аннушка, далеко не все.


– Где вы нашли этого парикмахера?

– Бруно? В театре.

– И уговорили прийти постричь бедную девушку в больницу?

– Ох, знали бы вы, сколько этот старый еврей с меня содрал!

– Еврей? А мне показалось, он итальянец или что-то вроде этого.

– Мне тоже так казалось, пока он не стал торговаться.

– Но ведь оно того стоило?

– Судя по реакции Стеши – да.

– А ведь девочка серьезно в вас влюблена, – неожиданно заявила Анна и пытливо взглянула Дмитрию в глаза. – Вы понимаете это?

– Бывает, – пожал тот плечами. – Они с Семкой в таком возрасте, что не любить кого-нибудь просто не могут. Ничего страшного, пройдет.

– Вы думаете?

– Знаю. Лет семь назад я сам был таким. Блин, как же давно это было!

– Боже, как вы еще молоды.

– Не прибедняйся, Аннушка. Ты у нас еще хоть куда! – не удержался от комплимента Дмитрий, но госпожа Виртанен привычно проигнорировала лесть и как ни в чем не бывало продолжила:

– Кстати, интересно, как на новый наряд и прическу Стеши отреагирует Аким Степанович?

– Спросит, сколько это стоило, и, узнав, что нисколько, успокоится. Да, раз уж зашел разговор о Степановиче, у меня будет одна просьба.

– Конечно.

– Отвезешь Стешу домой? Я дам вам денег на извозчика.

– Хорошо. Но почему вы сами не отвезете?

– Ну, во-первых, ему будет приятнее увидеть с дочерью вас, а не меня.

– Пожалуй, что так, – улыбнулась портниха. – А во-вторых?

– Во-вторых, сегодня вечером я занят.

– Клиенты?

– Родственники.

– У вас есть родственники?

– Ага. Дальние.



Приглашение от «дальних родственников» Будищев получил вчера. Привез его самый настоящий ливрейный лакей – представительный мужчина с густыми бакенбардами и безукоризненно выбритым подбородком. Удостоверившись, что перед ним находится адресат, он протянул пакет из плотной бумаги, запечатанный сургучом с каким-то странным оттиском – на геральдическом щите крыло и лапа птицы[54]. Дмитрий тут же про себя окрестил это изображение «пернатым окорочком».

– Ответ для их сиятельства будет? – осведомился посланец.

– Сейчас посмотрим, – пожал плечами получатель депеши и сломал печать.

Послание гласило, что его завтра вечером ждут в доме Блудовых для серьезного разговора. То есть про беседу не было ни слова, но из письма было понятно, что зовут не на рюмку кофе.

– Передайте Антонине Дмитриевне, что я буду.

– Мы Вадиму Дмитриевичу служим-с, – с чувством отвечал лакей. – Впрочем, как изволите-с. Передадим.

Не дождавшись чаевых, слуга еще раз поклонился и отправился восвояси. Вид у него при этом был, как у дипкурьера, с риском для жизни доставившего правительственную ноту враждебному государству и теперь благородно не требующего награды за свой подвиг.



– Здравствуйте, – просто сказал Будищев, когда уже знакомый ему слуга, проводил его в апартаменты графа Блудова.

Вадим Дмитриевич встретил его сидя за большим столом из полированного дерева. Надо сказать, что ростом хозяин кабинета не вышел, назвать дородным его тоже было достаточно затруднительно, а потому выглядел он на фоне столь внушительной мебели несколько комично. Антонина Дмитриевна сидела чуть поодаль в углу, в кресле-качалке, и ее ноги были укрыты пледом. Заметив вошедшего, она улыбнулась и поздоровалась в ответ: