Прыжок

— Мы представляем миры, куда более отсталые, чем Ракс, Халл или Человечество. Нашей вины в этом нет. Мы не глупее. Нам просто не повезло, наши миры уже погибали и мучительно долго возрождались. Я не сомневаюсь в этом. Но это дало нам опыт, которого лишены цивилизации Соглашения.

— Какой опыт? — воскликнул Ян. — Несколько полузабытых сказок? Они не спасли нашу планету!

Криди погрозил ему лапой, слегка выпустив когти. Ян напрягся и отступил на шаг, непроизвольно прикрывая собой Адиан.

— Извини, — кот втянул когти. — Видишь, как трудно контролировать язык тела? Мой жест должен был привлечь внимание, а не угрожать… Поймите, наши цивилизации имели опыт соприкосновения со Стирателями. Хотим мы или нет, этот опыт остался в наших инстинктах, наших языках, нашей психологии. Мы должны помочь мирам Соглашения, этим мы поможем и себе.

— Вы и так почти в Соглашении, — сказал Ян с лёгкой обидой.

— Погоди, — Адиан положила ладонь ему на плечо. — Криди прав. Мы не разбираемся в столь сложной технике. Но мы умеем думать и смотрим на происходящее под другим углом. Давайте попробуем сделать всё, что сможем.



Полёт внутри системы — это рутина. «Твен» разогнался уже до двухсот километров в секунду, удаляясь от потускневшей звезды и медленно остывающей планеты.

Стояли на ветру пустые города. Выл ветер, облизывая высоченные башни, заполненные системами, бывшими частью культуры Ракс, дождь колотил по крышам коттеджей, выстроенных для людей, которых тут никогда не было.

Брошенный мир умирал, пусть даже смерть эта растянется на тысячи лет.

Но смерть его не была окончательной и бесповоротной. Ракс мыслили множеством стратегий, иногда связанных друг с другом, а иногда совершенно изолированных.

Планета теперь получала от звезды гораздо меньше энергии, да и внутреннее тепло её было во многом исчерпано. Но оставшийся на планете искин (куда более разумный, чем Марк, но начисто лишённый личностных черт) уже просчитал температурную кривую на следующую тысячу лет.

Вокруг нуля. До пятнадцати градусов тепла летом, до тридцати мороза зимой.

Это терпимо. Жизнь выдержит.

В океане заработали автоматические фабрики, выпуская в воду тысячи тонн водорослей. Через несколько лет они запустят планктон, потом настанет время рыбы, потом — морских животных.

Сушу засевали другие фабрики. Морозоустойчивые растения, способные выжить при слабом свете угасающей звезды, мхи и лишайники.

Потом настанет черёд животных, от мелких до крупных.

В одном из подземных помещений, на глубине более километра, искин вошёл в механическое тело, отдалённо похожее на человеческое: тонкие трубы конечностей, составляющие туловище и голову сферы. Искин мог воплотить себя и в биологической форме, подобной телу Ксении или нечеловеческой, но не видел пока в этом нужды.

Собственно говоря, и надевать на себя тело не требовалось, но смутное уважение к миссии заставило его перенести часть сознания в движущегося андроида.

Широким тёмным коридором андроид прошёл в один из залов, созданных несколько лет назад, когда Ракс впервые заподозрили опасность. Здесь свет был — опять же, скорее дань уважению, чем необходимости.

Андроид, карикатурно напоминающий человека, прошёл вдоль рядов прозрачных гибернационных ванн, где в густом мутном геле лежали неподвижные тела. Юноши и девушки, белые, желтые и чёрные, высокие и низкие — всех человеческих рас и подвидов. С точки зрения искина, в этом не было никакого смысла, он бы создал некий усреднённый человеческий типаж, начисто предотвратив любую возможность конфликтов. Но решал не он.

Андроид постоял над одной из ванн, внимательно разглядывая лежавшего там юношу. В теле не было сознания, лишь простейшие вегетативные реакции, заторможенные почти до нуля.

Зато в банках памяти Ракс хранилось множество прекрасных моделей поведения, скопированных как с живых людей, так и с выдуманных персонажей, которых люди считали достойными.

Наверное, писателей древности поразило бы, что в одном из этих тел мог возродиться характер Гарри Поттера, а в другом Робинзона Крузо. Не личность, разумеется, а лишь тот психотип, который Ракс сконструировали, исходя из книжных данных.

Если пройдут годы, а проблема со Стирателями не будет решена, эти юноши и девушки оживут. В их распоряжении будут мёртвые, но целые города, суровая, но способная поддерживать жизнь биосфера, бесконечный кладезь знаний в банках памяти. Пройдут поколения, и потомки этих искусственно созданных людей, обретя самостоятельность, возродят человеческий вид.

Возможно.

Искин понимал, что он лишь крошечная часть резервных планов Ракс. Страховка от полного поражения. Что таких, как он, достаточно много.

И что, если ситуация изменится, эти тела растворятся в биогеле, так и не обретя сознания.

Человек испытал бы сожаление, глядя на тысячи юных тел, которые в лучшем случае лягут в фундамент будущей цивилизации, а в худшем превратятся в ничто.

Искин, созданный Ракс, никаких душевных терзаний не испытывал. У него была миссия, которую он постарается выполнить. Он лишь крошечная часть гигантского механизма.

Ракс есть Ракс…

Искин вышел из тела андроида, и тот застыл рядом с ванной гротескной механической куклой.



Соколовский с уважением посмотрел на полный бар в каюте командира. Понюхал коньяк в бокале. Спросил:

— А почему вы хотите посоветоваться именно со мной? Потому что я врач?

Горчаков покачал головой.

— Тогда потому, что я стар и мудр? — Соколовский сделал глоток. — Божественно. Командир, с чего интенданты так расщедрились?


— Это мой коньяк, — признался Валентин. — Нет, не потому, что вы стары и мудры.

— Хм…

— Потому, что вы поляк.

Лев пригладил усы.

— Очень лестно, командир. Вам нужен совет гордого и храброго человека?

— Нет. Дело в том, что вы, поляки, с девятнадцатого века очень сильны в фантастике.

— Это да, тут нам равных нет, — довольно кивнул Соколовский. — Зандель, Лем, Сапковский, Западловский… Ну и что?

— Я думаю, что поляки как-то исторически склонны к фантазиям, выдумкам, — сказал Валентин. — Ну вот как немцы к механике.

Соколовский вздохнул.

— Понимаю. Вы про экипаж «Стирателя».

— Да. Само по себе то, что внутри гигантского корабля с искусственным интеллектом (а тут мы можем вполне доверять мнению Марка и Ракс), находился экипаж — довольно странно. Хладнокровные убийцы цивилизаций, выглядящие точно как мы…

— А вы что, ожидали увидеть мрачные казематы, свисающие с потолка тела истязаемых разумных и сатанински хохочущих маньяков?

— Вот видите, вы уже фантазируете, Лев, — подбодрил его Валентин. — Не знаю, чего уж я ожидал… Но там был парень со славным открытым лицом и вполне милая женщина.

— Если бы не язык… — задумчиво сказал врач. — Понимаете, командир, я могу допустить существование какой-то отколовшейся ветви человечества. Потерялся, допустим, пассажирский корабль в конце двадцать первого века… Были такие, я проверил, один корабль поколений и два колонизационных. Потерялись, улетели в далёкие дали, заново возродили цивилизацию и почему-то свернули на путь зла. Можно предположить?

— Можно.

— Но говорили-то они на внешнем английском! — Лев развёл руками. — Не на архаичном английском или американском. На современном языке. Не складывается.

— Фальшивка?

— Ракс уверены, что на изображении реальные живые люди, а не компьютерные модели. — Лев нахмурился. — Нет, конечно. Они могут ошибаться. Но подобная дезинформация должна иметь смысл, а я его не вижу. Сигнал был перехвачен случайно, да и перехваченная информация никак не меняет нашей стратегии. Прилетим, обнаружим, что никаких живых людей в системе нет — и к чему было всё затевать?

— Чтобы захватить нас в плен.

— Да к чему бы… — Соколовский досадливо махнул рукой. — Всю нужную информацию о Земле и культурах Соглашения «Стиратель» уже получил! «Твен» был под его полным контролем, базы данных скопированы. Наши дрожащие от страха тушки чужакам не нужны. Даже как источник генетического материала, для этого хватило бы грязных трусов из шкафа… Да в одном лишь медотсеке есть кровь и биологические жидкости всего экипажа!

— Согласен, — подумав, кивнул Валентин. — Тогда получается, что сигнал настоящий, а внутри «Стирателя» находились земные люди, говорящие на современном языке.

— Зря я пью ваш коньяк, — признал Соколовский. — Моей фантазии не хватает, чтобы придумать правдоподобное объяснение происходящему.

— Что ж, тогда придётся смотреть на месте, — сказал Горчаков. — Плохо, что мы отправимся в полную неизвестность.

— Ну хоть не одни, — рассудил Соколовский. — Вы когда-нибудь встречались с Ауран?

— Лицом к лицу? Нет.

— И я не встречался. Командир, когда вы планируете поговорить с Уолром?

— Как только войдём в червоточину. Полагаю, что присутствовать должны все, включая Ауран.

Соколовский отставил пустой бокал и сказал:

— Всё-таки я не верю, что Уолр ведёт двойную игру.

Горчаков не стал спорить. Гигантский крот был ему симпатичен. Но если подумать, то так и должен вести себя предатель, верно?

В этот миг раздался голос Марка.

— Командир, я фиксирую в финишной точке вторичные излучения. Сигнатура характерна для движителя Ауран.

— Надо же, опередили, — восхитился Соколовский. — Черти членистоногие…

— Сколько нам ещё лететь? — спросил Валентин.

— Два с небольшим часа.

— Я пройду в рубку, — решил Горчаков. — Лев… вы всё-таки подумайте на досуге о Стирателях. Вдруг какая-то идея появится.

— Да, мой командир, — шутливо сказал Соколовский. — Вы можете быть уверены, мои старые мозги уже приняли задание и начали работать!

Они улыбнулись друг другу.