Проснись в Никогда

Все с изумлением обернулись на меня. Я пересказала им то, о чем Джим поведал мне на парковке.

— Если это не самоубийство, что же случилось? — спросила Уитли.

Я порылась в кармане и, вытащив оттуда булавку со шмелем, положила ее на кофейный столик. Глаза Кипа расширились.

— Что это, малышка?

— Джим подарил ее мне в первый учебный год.

— А, точно, — подала голос Уитли.

— Разве ее у тебя не украли? — спросила Марта.

Я кивнула.

— Я только что нашла ее наверху, в шкатулке Уитли.

Уитли, побледнев, впилась в меня взглядом.

— Это ты ее украла, — обратилась я к ней. — Я знаю, что это ты. Ты же у нас известная клептоманка. Разве не так?

— Би, мне так жаль…

— Ты об этом даже не задумываешься. Не думаешь о том, что поступки, которые ты совершаешь походя, причиняют боль другим. Быть твоей подругой не слишком-то сладко. И так было всегда. Но я все равно тебя люблю.

Не обращая внимания на ошарашенный вид Уитли, я объяснила, что за мгновение до пробуждения мне в шею воткнули булавку и я отправилась в прошлое с мыслью о Джиме.

— Это не я, Би, — сказала Уитли. — Клянусь тебе!

— Я знаю. Это Кэннон.

Все разинули рот.

— Он знал, что булавку взяла ты, поэтому стащил ее из твоей шкатулки в первую ночь, когда мы изменили пробуждение. Он хотел сбить меня с пути, а вас всех отправить в вечные блуждания между измерениями. Он не хочет покидать Никогда.

— Думаешь, он имеет отношение к гибели Джима? — спросила Марта.

— Пока не знаю.

— Похоже, Би говорит правду, — с сомнением на лице произнес Киплинг. — Кэннон знает, что мы договаривались в случае чего встретиться здесь. Где же его носит?

— Он скрывается где-то в прошлом или в будущем, — сказала я. — Вообще, есть только один способ окончательно выяснить, что случилось с Джимом.

С минуту все молчали, без сомнения думая об одном и том же.

— Нет, — наконец произнесла Марта, качая головой. — Нет. Об этом не может быть речи, Би. Нет.

— Это вовсе не так опасно, как ты считаешь, — возразила я.

— Еще как опасно.

— Я уже делала это. Отправилась в куда более далекое прошлое, на пять лет назад, случайно. Фишка в том, что в прошлом ты не встречаешься с самим собой. Дублей не бывает. Если ты прибываешь туда, твое прошлое «я» уходит, уступая место тебе сегодняшней.

Марта прямо-таки кипела от ярости:

— Сколько времени сейчас длятся твои пробуждения?

Я пожала плечами.

— Наши — всего четыре часа. — Она покачала головой. — С каждым разом все короче и короче. И дальше будет только хуже. После каждого прыжка в прошлое или будущее шансы на единодушное голосование становятся все более призрачными. Как ты не понимаешь?

Она бросила это мне в лицо с такой яростью — глаза вытаращены, очки съехали с переносицы, — что я захлопала глазами от неожиданности. И Уитли с Киплингом тоже.

Марта умолкла, явно смущенная собственной вспышкой.

— Сколько времени сейчас длятся твои пробуждения? — спросил меня Киплинг.

— Часов шесть.

— Этого хватит, чтобы попробовать?

Марта ничего не сказала, угрюмо глядя себе под ноги.


— Допустим, мы прибудем на карьер к часу ночи, — сказала я. — Даже если ваше пробуждение длится четыре или три часа, я почти уверена, что мы успеем все увидеть и узнаем, что случилось с Джимом.

Меня тут же кольнуло воспоминание о его последнем сообщении, отправленном в 23:29.

«Я иду на карьер. Приходи».

Они по-прежнему ничего не знали о сообщениях от Джима. А я не собиралась говорить об этом.

— Давайте так и сделаем, — согласилась Уитли.

Пока мы втроем обсуждали технические подробности смены пробуждения, Марта молчала, сгорбившись в уголке дивана. На ее лице застыла смесь негодования и безысходности. Похоже, мое предложение отправиться на карьер, чтобы раз и навсегда получить ответы на все вопросы, шло вразрез с ее коварным замыслом. Оно лишило ее контроля над нашей группой, но я могла лишь догадываться о том, что так беспокоило ее и как это могло сказаться на голосовании.





Глава 23




Когда я пробудилась, надо мной было ясное ночное небо, усеянное звездами; в ушах раздавался оглушительный стрекот цикад. Я лежала в густой траве, и ее длинные, острые, точно бритва, лезвия резали мои голые руки. На мне была моя старая школьная форма. Я подняла голову и с невыразимым облегчением поняла, что нахожусь на карьере. Но облегчение почти сразу же сменилось удушающим страхом.

Всего в нескольких шагах от меня виднелась ржавая сетчатая изгородь. Я посмотрела на часы.

Две минуты второго.

Преодолевая головокружение, я поднялась на ноги и огляделась по сторонам.

Поблизости никого не было видно.

Я принялась ощупью пробираться вдоль изгороди, путаясь в траве и раздирая кожу об острые, точно колючая проволока, узловатые ветки ежевики. Впереди показался желтый проржавевший знак «Посторонним вход воспрещен». Где-то тут была дыра, которой мы всегда пользовались. Я нагнулась, раздвигая траву, и принялась шарить руками по земле. Нащупав дыру, я пролезла через нее внутрь.

Далеко впереди на фоне ночного неба вырисовывалась бригадирская вышка. Я поежилась, подавляя подступившую к горлу тошноту. Старая деревянная конструкция в темноте казалась заброшенной космической станцией.

— Би! — прошипел кто-то у меня за спиной.

Я стремительно обернулась. С той стороны изгороди мне махала рукой Уитли. За ней стоял Киплинг, чья макушка едва выглядывала из моря травы. Я показала им, где дыра, и несколько секунд спустя они присоединились ко мне.

— А где Марта? — спросила я.

— Пропала, — ответил Киплинг, поднимаясь на ноги.

— Что?!

— Она соскочила.

— Только что была рядом, — покачала головой Уитли. — А через секунду исчезла.

— Марта с самого начала не хотела здесь появляться, — сказал Киплинг. — Вот и не появилась.

Мы обеспокоенно переглянулись. Куда она отправилась? Решила, подобно Кэннону, спрятаться в прошлом или в будущем, страшась того, что нам предстояло узнать?

Вопросов было очень много, но искать ответы было некогда. Не сейчас.

— Нам нужно найти укрытие, — прошептала я. — У входа в шахты, среди травы, должна лежать большая бетонная труба. Можно забраться туда.

Уитли нахмурилась:

— Может, лучше в старой геодезической конторе у дороги?

Я покачала головой:

— Слишком очевидный вариант. Джим может нас увидеть. Тогда мы вмешаемся в прошлое и не узнаем, что с ним случилось.

— Значит, бетонная труба, — с загадочной ухмылкой подытожил Киплинг.

Мы принялись прокладывать путь сквозь бурьян, чтобы выбраться на дорогу. От нее почти ничего не осталось, кроме обломков булыжника и гравия, ну и трава там была только по колено. Когда мы оказались на дороге, я заметила, что Киплинг понемногу отстает от нас с Уитли, а на лице его застыло странно-безрадостное выражение. Увидев, что я его жду, он вскинул голову и растянул губы в фальшивой улыбке.

— У тебя все в порядке? — спросила я.

— Ну разумеется, малышка. Лучше и быть не может. Не каждый же день выпадает шанс увидеть, как убивают твоего друга.

Я положила руку ему на плечо, чтобы приободрить, и притянула к себе. Мы побрели дальше, продираясь сквозь заросли под оглушительный визг цикад, — казалось, прямо в ушах затачивают миллионы ножей. А в голове у меня мигали огненные буквы, которые складывались в вопрос: «Откуда он знает, что Джима убили?» Киплинг ляпнул это не задумываясь.