Проклятое место. Лестница в небо

Скай вскочила с кровати, но вмиг успокоилась, поняв, что она все еще в той же комнате, где и уснула, а не посреди залитой солнечным светом улицы Припяти.

Давно не снился ей этот сон. Уж в таких-то красках и подробностях – и вовсе никогда. А тут и Мишу вспомнила, и слова мамины, те самые, которые все силилась в памяти своей вызвать, да никак не получалось. И почему так? Из-за того, о чем прочитала в дневнике? Что Зона хочет сказать, впутав ее в эту историю и показав ей текст и сны? Неспроста же это все. Ничего в жизни просто так не бывает.

В дверь постучали. Скай вздрогнула, запустила руку под подушку и стиснула рукоятку пистолета.

– Кто?

– Коннор, – обозначился стучавший. – Можно к тебе?

– Войди.

Наемник объявился на пороге.

– Привет. Я просто устал валандаться тут в одиночестве. Тебя-то я только и знаю. Можно с тобой поговорить?

– О чем же?

– Даже не поздоровалась.

– Ну, привет. Так о чем поговорить?

– О ком. Так будет вернее. О Лисе.





Глава 10

Зов Припяти




Разведчики вернулись полчаса назад, но Коту было абсолютно наплевать на их идиотский доклад. Он и без них знал, что положение у «Изоляционных сил» не из приятных. По крайней мере, пока не вернется начальство с подкреплением.

Сейчас Кот сделал все, что в его силах: расставил засады по городу, задействовав весь состав бойцов и техники. Припять – труднопроходимое место, и эти горе-противнички пойдут, скорее всего, по проторенным дорожкам. Где их и накроют. Но это лишь временная мера, лишь возможность ненадолго задержать их. Может, этого хватит, чтобы дождаться подмогу.

Прачечная осталась без охраны. Но ее и не требовалось. Если ударовцы и анархисты пробьются к базе, то все уже будет кончено.

Вне зависимости от того, оставит ли Кот здесь отряд на подстраховку.

– Кот, тебе страшно? – Шустрый лязгнул затвором.

– Очень.

– А мне как страшно!

В том, что объединившиеся силы группировок нагрянут в Припять, у Кота не оставалось никаких сомнений.

Оставался лишь главный вопрос – когда?

И ответ он получил еще утром.

«Теперь лишь бы продержаться до того, как придет подкрепление. Нас слишком мало, а Человек-в-костюме еще ни разу не нарушал своего слова, – размышлял майор Дятченков. – Лишь бы эти твари не пробили оборону на подступах».

– Шуст, мы с тобой будем ждать в прачечной. В кабинете нашего дорогого начальника. – Кот фыркнул. – Если пробьются, я знаю, как мы сможем покинуть город.

– Путепровод?

– Он самый.

– А помнишь хоть, как там куда? Говорят, он всю Зону соединяет. Весь комплекс подземных лабораторий.

– Помню примерно, старые карты в КПК есть. Насчет подземных лабораторий – не знаю. Мы же шли по прямому пути, напролом чисто, гася пачками крыс и религиозных фанатиков, что сторожили подходы к городу. А лаборатории, как мне кажется, миф. Вернее, не миф сами лаборатории. А миф, что в них что-то такое страшное и запретное мутили.

– Находил хоть одну?

– Да, в городе, под одним из жилых домов. Ничего ценного, – солгал майор, припоминая найденные документы о разработке специальной установки, влияющей на психическое состояние человека. – Все уже вынесли до нас. Если оно там вообще было.

– Ну и хрен с ними, с лабораториями. А как мы сбежим? Вдвоем? А наши бойцы? Да и как через крыс пробьемся?


– Путепровод мы зачистили полностью еще в наш первый поход. Думаю, с этим проблем не возникнет. Да, вдвоем. Не пойми меня неправильно, Шуст, но, пытаясь спасти каждого, ты рискуешь потерять всех. Пойдем пока, воздухом подышим, посмолим.

В Припяти стояла мертвая тишина.

Давящая.

Вязкая.

Пока ее не прервал гул моторов.





* * *


Андрей сглотнул подступивший к горлу комок и, разлепив веки, осмотрел хмурые и сосредоточенные лица боевых товарищей.

В голове все еще крутились обрывки сна…



«Пускай это будет твое счастье. Не со мной».



Мотор старенького ЗИЛа вопил на всю округу. Грузовик дребезжал и подпрыгивал на ухабах. Дорога, чтоб ее. Разбитая, сплошь в ямах, да еще и заросшая растительностью. О комфортной поездке можно и не мечтать. В один момент так сильно тряхнуло, что анархисту подумалось, будто он сейчас вылетит из кузова. Но нет, удержался, вцепился в борт, как в спасательный круг.

Выглянул – ветер ударил в небритое, исхудалое лицо. Впереди мчался еще один грузовичок, но поменьше – «газелька». Простенькая, гражданская, не военная, без солдат в кузове. Зато груженная под завязку оружием, медикаментами и боеприпасами.



«– Я не хочу тебя терять, Андрей.

– Я понимаю. Я тоже не хочу тебя терять. Но ты сделала свой выбор. А я больше не могу мучить себя, играя роль „просто друга“. Прости меня, Оль. Прости. Не могу я быть придатком к твоему… уже мужу… Не могу давать то, что он не может дать. Ведь это делает меня несчастливым. Пойми и прости. Я боялся говорить раньше, боялся, что это может разрушить твое счастье, и я бы себе этого не простил. Но теперь-то… Пути назад нет, а молчать больше не могу. Извини, что, возможно, немного испортил такой праздник. Прощай».



Больше смотреть не на что. Сплошная лесополоса, что тянется по обе стороны от потрескавшегося асфальта.

– Андрюх, выпьем? – Огонек предложил свою фляжку.

– Разве что немного. – Андрей отпил. – Спасибо.

– Готов?

– Конечно. Иначе бы на базе остался.

– Ну и я готов. – Пироман дернул подсумок со своими коктейлями.

«Зилок» пронесся мимо испещренного пулевыми отверстиями указателя «ПРИПЯТЬ». Лист металла превратился в дуршлаг, и надпись читалась еле разборчиво.

– Глеб, ты как? – спросил у своего друга новичок Славик.

– Нормально. Сам?

– Нервничаю.

– Не ссыте, пацаны, – подбодрил Огонек. – За нами правда. Мы победим.

– Правда? За нами? – Андрей фыркнул. – Еще скажи, что мы хорошие ребята.

Все замолчали. Воздух в городе был не таким, как во всей Зоне. Не осенний, стылый, что изнутри тебя своим холодом сковывает, а горячий, напряженный. И скоро он станет плотным и невыносимым от пороховой гари и дыма. И от смрада разлагающихся тел.

Застрекотали автоматы, забарабанили по кузовам пули. Громко заработали пулеметы, рыхля песок на обочине.

– Засада! – прокричал Глеб.

– Ходу! Ходу! – вторил его друг Славка.

А Андрей молчал. Тошно ему было от сна. Давненько не думал о ней. И вот, после битвы за Армейские склады, мыслишки вернулись. Понял, что может умереть. Понял, что может больше не увидеть ее, – и как накрыло. И сразу же ненавистью страх сменился. Ненавистью за то, что она выбрала Рахмана. Просто потому, что боялась терять годы, что привязалась к нему. А когда разбежалась с ним, было уже поздно. Они оба опоздали. И оба остались в одиночестве.

Водитель ЗИЛа поддал газу.