Проклятие убийцы
Часть 45 из 67 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Мне не хотелось пока ему рассказывать.
Мы отодвинули кровать, а потом плоской стороной шпаги открыли дверь – на случай, если снаружи окажется ловушка. Ничего не произошло, и я решился высунуть голову в коридор. Никаких убийц поблизости не наблюдалось. По крайней мере, я никого не видел.
– Пошли.
Мы крадучись выбрались из Пале-Рояля, стараясь ни с кем не столкнуться по пути. И только выйдя наружу, вложили шпаги в ножны – не следовало шататься по Парижу, держа в руках обнажённые клинки.
Мы шли по улицам, то и дело оглядываясь, дабы удостовериться, что никто нас не преследует. Наконец убедившись, что позади нет убийцы, Том вспомнил, что до сих пор не знает, куда мы идём. Я объяснил ему – и он остановился как вкопанный.
– На кладбище? Зачем?
– Затем, что в этом есть смысл, – сказал я. – Кладбище в центре карты. И это подходит к стихотворению. Кажется, будто это довольно запутанно, но на самом деле все просто, потому думаю, что я прав. И кладбище сосредоточивает в себе истинное сердце любого города – его жителей. Именно люди делают Париж таким, какой он есть. А их там хоронили пятьсот лет.
Кладбище Невинных было всего в полумиле от Пале-Рояля – прямо на восток по улице Сен-Оноре. Однако я решил пойти кружным путём – на случай, если мы не заметили преследователя.
Если б мы направлялись в любое иное место, то рисковали бы заблудиться, но сейчас нам нужно было просто идти в ту сторону, откуда доносилось зловоние. Том закрыл нос плащом. Я последовал его примеру. Это не слишком-то помогло. По мере приближения к кладбищу запах гниения усиливался. Даже Бриджит, летавшая у нас над головами, спустилась пониже и заворковала, будто пытаясь убедить нас не подходить близко к этому смраду.
Территория кладбища занимала не меньше места, чем Лувр. Она была окружена стеной высотой в десять футов, и поначалу мы не видели того, что находилось за ней. Как выяснилось, это было к лучшему. Едва мы оказались за стеной – глазам предстало жуткое, леденящее кровь зрелище. Здесь были братские могилы – огромные ямы, где в грязи лежали сотни и тысячи мёртвых тел. Смотрители кладбища засыпали их негашёной известью, но этот едкий порошок не производил, казалось, никакого эффекта. Смрад гниения не просто висел в воздухе. Он сам был воздухом.
У меня свело живот.
– Кристофер… – сдавленно сказал Том и рванул обратно на улицу. Я метнулся за ним.
Мы долго изрыгали содержимое желудков, расставаясь со съеденными утром пирожными. Весь прекрасный крем пропал впустую.
Том утёр рот.
– Что-то мне разонравились тамплиеры, – сказал он.
Я тоже склонялся к этой мысли. Но надо было вернуться на кладбище. Выплюнув желчь, я вынул из пояса бутылочку с розовой водой и щедро окропил воротник и платок. Прижимая платки к лицу, мы двинулись обратно.
Ужасающими здесь были не только могилы. За прошедшие века на кладбище упокоились миллионы парижан, а места для миллионов тут, конечно, недоставало. Поэтому, чтобы освободить могилы, смотрители вынимали из них старые тела, которые уже разложились. Они переносили кости в крытые галереи, пристроенные к стенам кладбища. Под навесами лежали черепа – сотни и тысячи черепов, уставившиеся на нас пустыми провалами глазниц.
– Какое жуткое место! – сказал Том. – Кристофер, пожалуйста. Я хочу уйти.
– Ладно, – я кивнул. – Возвращайся в Пале-Рояль. Я приду, когда закончу.
Том выглядел так, словно вот-вот заплачет. Но он не ушёл, за что я был ему невероятно благодарен. Не думаю, что долго выдержал бы в этом месте в одиночку.
На кладбище было несколько человек, работавших возле могил. Мы отвернулись, когда они принялись снимать с телеги тела и кидать их в одну из ям.
Мы поспешили к церкви, расположенной в северо-восточном углу кладбища. Священник, служивший здесь, оказался невзрачным, спокойным и бесстрастным человеком. Он не представился и просто спросил, чем может быть полезен. А я по-прежнему точно не знал, что искать.
Я вспомнил подсказку на картине Пуссена. «Король умирает. Спасите его».
– Здесь похоронены какие-нибудь короли? – спросил я, пытаясь вдыхать как можно реже.
– Нет, мсье. Монархов Франции хоронят в королевской усыпальнице, в базилике Сен-Дени.
– Где это?
– Район Сен-Дени на севере города. В шести милях отсюда.
Нет, это явно не то место.
– А есть тут хоть что-нибудь, имеющее отношение к королям?
– На этой земле только один владыка, мсье. Царь Царей, наш Господь и Спаситель, который не покидает ни единого человека, как бы ни был он беден.
Мне отчаянно хотелось как можно быстрее разобраться с этим кладбищем и исчезнуть отсюда. И я решил говорить напрямую.
– А как насчёт тамплиеров? Может, здесь есть что-то, связанное с ними?
К моему удивлению, священник ответил:
– Да, мсье. Под одним из склепов есть крипта – charnier des Lingères. Говорят, что в гробнице покоятся останки тамплиеров, похороненных здесь до того, как была выстроена их штаб-квартира.
Он показал нам, куда идти – на юг, вдоль стены, – и благословил на прощание.
Мы двинулись в указанном направлении. На камне, под костями, лежавшими на галерее, была нарисована dance macabre – пляска смерти. На фреске Смерть, изображённая в виде скелета, уводила за собой самых разных людей – папу римского и императора, врача и крестьянина, женщину и ребёнка, кардинала и короля. Смысл был предельно ясен: memento mori. «В конце концов умирают все».
Мы вошли в склеп и спустились по узкой лестнице. Тьма тут стояла – хоть глаз коли, поэтому я вернулся в церковь и купил несколько свечей. Подняв их высоко над головой, чтобы пламя разогнало мрак, мы с Томом огляделись. И с удивлением увидели яркое сияние.
На стенах блестело золото.
Глава 44
Я похолодел.
Сокровище!
Но нет. Никакие ценности не могли бы так долго здесь сохраниться – пусть даже это место находилось далеко от любопытных глаз.
Теперь я разглядел прямоугольные золотые пластины, отмечавшие могилы. Они были вправлены в стены попарно – одна над другой – по всему периметру комнаты. Под каждой пластиной виднелась медная табличка с именем, но слов было уже не разобрать: за прошедшие века медь сплошь покрылась зеленью. Однако сами пластины выглядели гораздо лучше. Они тоже потускнели, но кто-то отполировал их – и сравнительно недавно. Где-то были люди – возможно, сами тамплиеры, – для которых эти могилы ещё имели значение. И о них заботились.
– Наверняка это здесь, – сказал я.
Том немного расслабился. Нам больше не требовалось исследовать кладбище, а запах в склепе был не таким ужасным. Пахло затхлостью, но смрад гниения почти не чувствовался.
– А что именно мы ищем? – спросил Том.
«Король умирает. Спасите его».
Поскольку имена на табличках уже не читались, единственное, что могло послужить подсказкой, – это пластины, отмечавшие могилы. В верхней части каждой из них был выбит один и тот же символ: два круга с изображениями, которые мы уже видели прежде.
В левом круге – два брата, едущие на одной лошади, с копьями на изготовку. В правом – Купол Скалы, штаб-квартира тамплиеров в Иерусалиме. В верхней части каждого круга был изображён тамплиерский крест. Надпись на латыни гласила: SIGILLUM MILITUM DE TEMPLO CRISTI.
«Печать воинов Храма Христа».
В центре каждой пластины был свой рисунок – все разные. На половине из них изображались батальные сцены: рыцари сражались на копьях, тамплиеры и сарацины скрещивали мечи, стрелки целились из луков в своих врагов. На других пластинах рисунки были более мирными: фермер ухаживал за овцами, мужчина удил рыбу с лодки, девушки несли бельё к реке. А ещё встречались сцены фантастические. На одной из пластин рыцарь бился с драконом; он размахивал моргенштерном, усаженным зловещими шипами, а дракон выдыхал пламя. На другой пластине человек в капюшоне разговаривал с женщиной, у которой была львиная голова.
Одно из этих изображений таило в себе подсказку. Мы с Томом начали с разных сторон комнаты, одну за другой разглядывая пластины. Гравировки напоминали мне резьбу, которую мы видели в Большой Башне. Впрочем, разглядывая человека верхом на крылатом коне, я предположил, что их не следует понимать буквально. Наверняка символы будут ключом.
Я заметил, что некоторые изображения повторяли те, которые мы видели в старой штаб-квартире тамплиеров. И, разумеется, на каждой пластине была тамплиерская печать, а ещё я заметил на двух из них солнце. В середине обоих солнц красовались равносторонние кресты тамплиеров – так же, как в Большой Башне, в сцене, где король Болдуин благословлял девятерых рыцарей. И как на картине, которую в гневе разбил Филипп Красивый.
«Короли, – подумал я. – Люди на обеих картинах – это короли.» Разумеется, в Большой Башне был изображён не Филипп, а Болдуин. Мы узнали его по…
– Корона, – сказал я. – Ищем корону. Везде.
Том нашёл её первым.
– Кристофер.
Я подошёл. Том стоял перед одной из пар пластин. Он указал на нижнюю:
– Смотри.
Рисунок являл собой сцену битвы. Точнее сказать: сцену после битвы. Справа лежали трое мужчин с тюрбанами на головах. Все они были мертвы – у каждого из груди торчал меч. За ними вздымались песчаные дюны и пять высоких пальм с длинными продолговатыми листьями. Слева на земле распростёрся рыцарь с открытым ртом. Другой рыцарь, сидя над ним, держал над головой мужчины перевёрнутый кубок. За его спиной, как ни странно, была изображена лиса, пожирающая петуха.
– Почему ты решил… – начал я.
Том постучал по левому нижнему углу пластины. И тут я увидел. Корона! Она словно бы соскользнула с головы рыцаря и скатилась в угол.
Я схватил Тома за руку.
– Ты нашёл её!
– Чудесно, – сказал он. – И что дальше?
Хороший вопрос.
«Король умирает. Спасите его».
Мы отодвинули кровать, а потом плоской стороной шпаги открыли дверь – на случай, если снаружи окажется ловушка. Ничего не произошло, и я решился высунуть голову в коридор. Никаких убийц поблизости не наблюдалось. По крайней мере, я никого не видел.
– Пошли.
Мы крадучись выбрались из Пале-Рояля, стараясь ни с кем не столкнуться по пути. И только выйдя наружу, вложили шпаги в ножны – не следовало шататься по Парижу, держа в руках обнажённые клинки.
Мы шли по улицам, то и дело оглядываясь, дабы удостовериться, что никто нас не преследует. Наконец убедившись, что позади нет убийцы, Том вспомнил, что до сих пор не знает, куда мы идём. Я объяснил ему – и он остановился как вкопанный.
– На кладбище? Зачем?
– Затем, что в этом есть смысл, – сказал я. – Кладбище в центре карты. И это подходит к стихотворению. Кажется, будто это довольно запутанно, но на самом деле все просто, потому думаю, что я прав. И кладбище сосредоточивает в себе истинное сердце любого города – его жителей. Именно люди делают Париж таким, какой он есть. А их там хоронили пятьсот лет.
Кладбище Невинных было всего в полумиле от Пале-Рояля – прямо на восток по улице Сен-Оноре. Однако я решил пойти кружным путём – на случай, если мы не заметили преследователя.
Если б мы направлялись в любое иное место, то рисковали бы заблудиться, но сейчас нам нужно было просто идти в ту сторону, откуда доносилось зловоние. Том закрыл нос плащом. Я последовал его примеру. Это не слишком-то помогло. По мере приближения к кладбищу запах гниения усиливался. Даже Бриджит, летавшая у нас над головами, спустилась пониже и заворковала, будто пытаясь убедить нас не подходить близко к этому смраду.
Территория кладбища занимала не меньше места, чем Лувр. Она была окружена стеной высотой в десять футов, и поначалу мы не видели того, что находилось за ней. Как выяснилось, это было к лучшему. Едва мы оказались за стеной – глазам предстало жуткое, леденящее кровь зрелище. Здесь были братские могилы – огромные ямы, где в грязи лежали сотни и тысячи мёртвых тел. Смотрители кладбища засыпали их негашёной известью, но этот едкий порошок не производил, казалось, никакого эффекта. Смрад гниения не просто висел в воздухе. Он сам был воздухом.
У меня свело живот.
– Кристофер… – сдавленно сказал Том и рванул обратно на улицу. Я метнулся за ним.
Мы долго изрыгали содержимое желудков, расставаясь со съеденными утром пирожными. Весь прекрасный крем пропал впустую.
Том утёр рот.
– Что-то мне разонравились тамплиеры, – сказал он.
Я тоже склонялся к этой мысли. Но надо было вернуться на кладбище. Выплюнув желчь, я вынул из пояса бутылочку с розовой водой и щедро окропил воротник и платок. Прижимая платки к лицу, мы двинулись обратно.
Ужасающими здесь были не только могилы. За прошедшие века на кладбище упокоились миллионы парижан, а места для миллионов тут, конечно, недоставало. Поэтому, чтобы освободить могилы, смотрители вынимали из них старые тела, которые уже разложились. Они переносили кости в крытые галереи, пристроенные к стенам кладбища. Под навесами лежали черепа – сотни и тысячи черепов, уставившиеся на нас пустыми провалами глазниц.
– Какое жуткое место! – сказал Том. – Кристофер, пожалуйста. Я хочу уйти.
– Ладно, – я кивнул. – Возвращайся в Пале-Рояль. Я приду, когда закончу.
Том выглядел так, словно вот-вот заплачет. Но он не ушёл, за что я был ему невероятно благодарен. Не думаю, что долго выдержал бы в этом месте в одиночку.
На кладбище было несколько человек, работавших возле могил. Мы отвернулись, когда они принялись снимать с телеги тела и кидать их в одну из ям.
Мы поспешили к церкви, расположенной в северо-восточном углу кладбища. Священник, служивший здесь, оказался невзрачным, спокойным и бесстрастным человеком. Он не представился и просто спросил, чем может быть полезен. А я по-прежнему точно не знал, что искать.
Я вспомнил подсказку на картине Пуссена. «Король умирает. Спасите его».
– Здесь похоронены какие-нибудь короли? – спросил я, пытаясь вдыхать как можно реже.
– Нет, мсье. Монархов Франции хоронят в королевской усыпальнице, в базилике Сен-Дени.
– Где это?
– Район Сен-Дени на севере города. В шести милях отсюда.
Нет, это явно не то место.
– А есть тут хоть что-нибудь, имеющее отношение к королям?
– На этой земле только один владыка, мсье. Царь Царей, наш Господь и Спаситель, который не покидает ни единого человека, как бы ни был он беден.
Мне отчаянно хотелось как можно быстрее разобраться с этим кладбищем и исчезнуть отсюда. И я решил говорить напрямую.
– А как насчёт тамплиеров? Может, здесь есть что-то, связанное с ними?
К моему удивлению, священник ответил:
– Да, мсье. Под одним из склепов есть крипта – charnier des Lingères. Говорят, что в гробнице покоятся останки тамплиеров, похороненных здесь до того, как была выстроена их штаб-квартира.
Он показал нам, куда идти – на юг, вдоль стены, – и благословил на прощание.
Мы двинулись в указанном направлении. На камне, под костями, лежавшими на галерее, была нарисована dance macabre – пляска смерти. На фреске Смерть, изображённая в виде скелета, уводила за собой самых разных людей – папу римского и императора, врача и крестьянина, женщину и ребёнка, кардинала и короля. Смысл был предельно ясен: memento mori. «В конце концов умирают все».
Мы вошли в склеп и спустились по узкой лестнице. Тьма тут стояла – хоть глаз коли, поэтому я вернулся в церковь и купил несколько свечей. Подняв их высоко над головой, чтобы пламя разогнало мрак, мы с Томом огляделись. И с удивлением увидели яркое сияние.
На стенах блестело золото.
Глава 44
Я похолодел.
Сокровище!
Но нет. Никакие ценности не могли бы так долго здесь сохраниться – пусть даже это место находилось далеко от любопытных глаз.
Теперь я разглядел прямоугольные золотые пластины, отмечавшие могилы. Они были вправлены в стены попарно – одна над другой – по всему периметру комнаты. Под каждой пластиной виднелась медная табличка с именем, но слов было уже не разобрать: за прошедшие века медь сплошь покрылась зеленью. Однако сами пластины выглядели гораздо лучше. Они тоже потускнели, но кто-то отполировал их – и сравнительно недавно. Где-то были люди – возможно, сами тамплиеры, – для которых эти могилы ещё имели значение. И о них заботились.
– Наверняка это здесь, – сказал я.
Том немного расслабился. Нам больше не требовалось исследовать кладбище, а запах в склепе был не таким ужасным. Пахло затхлостью, но смрад гниения почти не чувствовался.
– А что именно мы ищем? – спросил Том.
«Король умирает. Спасите его».
Поскольку имена на табличках уже не читались, единственное, что могло послужить подсказкой, – это пластины, отмечавшие могилы. В верхней части каждой из них был выбит один и тот же символ: два круга с изображениями, которые мы уже видели прежде.
В левом круге – два брата, едущие на одной лошади, с копьями на изготовку. В правом – Купол Скалы, штаб-квартира тамплиеров в Иерусалиме. В верхней части каждого круга был изображён тамплиерский крест. Надпись на латыни гласила: SIGILLUM MILITUM DE TEMPLO CRISTI.
«Печать воинов Храма Христа».
В центре каждой пластины был свой рисунок – все разные. На половине из них изображались батальные сцены: рыцари сражались на копьях, тамплиеры и сарацины скрещивали мечи, стрелки целились из луков в своих врагов. На других пластинах рисунки были более мирными: фермер ухаживал за овцами, мужчина удил рыбу с лодки, девушки несли бельё к реке. А ещё встречались сцены фантастические. На одной из пластин рыцарь бился с драконом; он размахивал моргенштерном, усаженным зловещими шипами, а дракон выдыхал пламя. На другой пластине человек в капюшоне разговаривал с женщиной, у которой была львиная голова.
Одно из этих изображений таило в себе подсказку. Мы с Томом начали с разных сторон комнаты, одну за другой разглядывая пластины. Гравировки напоминали мне резьбу, которую мы видели в Большой Башне. Впрочем, разглядывая человека верхом на крылатом коне, я предположил, что их не следует понимать буквально. Наверняка символы будут ключом.
Я заметил, что некоторые изображения повторяли те, которые мы видели в старой штаб-квартире тамплиеров. И, разумеется, на каждой пластине была тамплиерская печать, а ещё я заметил на двух из них солнце. В середине обоих солнц красовались равносторонние кресты тамплиеров – так же, как в Большой Башне, в сцене, где король Болдуин благословлял девятерых рыцарей. И как на картине, которую в гневе разбил Филипп Красивый.
«Короли, – подумал я. – Люди на обеих картинах – это короли.» Разумеется, в Большой Башне был изображён не Филипп, а Болдуин. Мы узнали его по…
– Корона, – сказал я. – Ищем корону. Везде.
Том нашёл её первым.
– Кристофер.
Я подошёл. Том стоял перед одной из пар пластин. Он указал на нижнюю:
– Смотри.
Рисунок являл собой сцену битвы. Точнее сказать: сцену после битвы. Справа лежали трое мужчин с тюрбанами на головах. Все они были мертвы – у каждого из груди торчал меч. За ними вздымались песчаные дюны и пять высоких пальм с длинными продолговатыми листьями. Слева на земле распростёрся рыцарь с открытым ртом. Другой рыцарь, сидя над ним, держал над головой мужчины перевёрнутый кубок. За его спиной, как ни странно, была изображена лиса, пожирающая петуха.
– Почему ты решил… – начал я.
Том постучал по левому нижнему углу пластины. И тут я увидел. Корона! Она словно бы соскользнула с головы рыцаря и скатилась в угол.
Я схватил Тома за руку.
– Ты нашёл её!
– Чудесно, – сказал он. – И что дальше?
Хороший вопрос.
«Король умирает. Спасите его».