Проклятие лилий
Часть 41 из 70 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты, а я легла, свернулась клубком и полночи проплакала в подушку. Самое страшное, что папа прав. Сейчас мы бессильны. И это тоже моя вина.
ГЛАВА 33
Илверт
Двое суток превратились в два месяца по ощущениям. Я все еще держался. На упрямстве, наверное. На чем же еще? Охрана зубоскалила в мою сторону, но не трогала. Призрак паясничал и вообще перестал затыкаться. В голове царила такая пустота, будто все мысли кто-то вымел метелкой. А сам я ощущал себя нулем. Ничем. Есть поражения, с которыми можно смириться. Увы, это был не мой случай. Я просто шел, веря, что любой путь рано или поздно заканчивается. Нет, сдаваться не собирался, не дождутся, но сейчас разве что-то можно сделать?
— Видела бы тебя матушка!
Я шел вперед, а призрак отца висел прямо перед носом.
— И что? — спросил одними губами.
— Плюнула бы в лицо, — радостно заключил Илверт. — Бранда не прощает побежденных. Не веришь, спроси у ее любовничка, Эрвинга Аттеуса. Попал в плен — из сердца вон.
Я поднял голову, замер на миг, но тут же получил тычок в спину. Надо идти.
— Да, твоя мамаша никогда не вела образ жизни приличных принцесс, — продолжал зубоскалить отец. — Я до сих пор хочу понять, знал ли Осмонд, что его сестра не блюла себя до свадьбы? И если знал, зачем отправил ко мне? Чтобы унизить? Или надеялся, что удивит меня в постели? Так не удивила, представь себе.
— Прекрати, — процедил сквозь зубы.
— Ты с кем разговариваешь, некромант?
В войске Изельгарда никто не называл меня по имени.
— Сам с собой, — ответил я.
— Не свихнись раньше, чем доберемся до Самарина. Полюбуешься на свою столицу под флагами Изельгарда.
— Обойдусь.
Но кто будет меня спрашивать? А призрак снова подлетел ближе.
— Я даже подумывал, что она беременна не от меня, — продолжил он. — Но нет, ошибся. А ведь Бранда должна была стать женой Аттеуса. И так было бы лучше. Пусть бы она ему проела плешь. И все бы остались живы. Но что сделано, то сделано.
«Айк говорил, ты любил другую», — ответил я мысленно.
— Любил. — Илверт пожал плечами и на миг стал серьезным. — Илмара была моим миром. Но когда власть сражается с любовью, всегда побеждает власть, сынок. А любовью приходится жертвовать. Может, и к лучшему, что Илмара погибла. Она бы никогда не была счастлива со мной.
«Да, потому что ты дрянь».
— Но-но! Как ты разговариваешь с отцом? Молокосос. Посмотрим, как твоя Тиана станет бороться за тебя. И даже если хоть на миг допустить, что вы будете вместе, Аттеус лучше пустит себе пулю в лоб, чем даст благословение на брак моего сына с его дочерью, пусть и приемной.
«Повторюсь: потому что ты дрянь».
— Я сражался за свою страну и победил. А победителей, как говорят мудрые люди, не судят. Как никто не судил Аттеуса, вернувшегося с войском за своей любовницей Амелиндой. О, как была разочарована Бранда! Я тогда только умер, но даже на миг обрел счастье. Она-то надеялась, что полковник женится на ней. А он произнес прочувствованную речь о том, как любит другую. Поэтому не тешь себя надеждами, глупый мальчик. Девчонка тебе не достанется, даже если выберешься из плена. А выберешься ли ты? Может, надумал вернуть мне тело?
«Нет».
— Упрямый, как твоя мать. Весь в нее.
«А она говорит, что в тебя».
— Она слишком много болтает.
Я постарался не слушать его, и призрак, еще позубоскалив, замолчал. А вскоре деревья расступились и впереди показались распахнутые ворота Самарина. Рассвет едва разгорался, но, когда мы вошли в город, оказалось, что на улицах полно людей. Все они смотрели на меня, а я чувствовал, как камень опускается на плечи. Я подвел их, не оправдал доверия, не смог. Как же больно!
Хотелось опустить голову, но я себе не позволил. Так и шел до самого дворца: с бездной в душе и покоем на лице. Ворота дворца тоже были распахнуты. Меня провели по коридорам, которые успели стать знакомыми снова, в тронный зал. Я, конечно, слышал, что приедет Осмонд, но не ожидал увидеть его прямо теперь. Король Изельгарда сидел на моем троне и смотрел как на грязь, прилипшую к подошве.
— А, вот и дорогой племянничек пожаловал, — угрюмо сказал он, а солдаты, которыми было забито помещение, уставились на меня.
— Здравствуйте, ваше величество, — ответил я.
— Здравствуй, здравствуй. Ну как, удалось тебе победить, дерзкий мальчишка?
— Нет, — признал я.
— И кто в этом виноват?
— Я сам.
Хотелось плюнуть ему в лицо, но я старался сдержаться. Сейчас от этого человека зависит жизнь, и не только моя, но и моих солдат, и даже мамы и Ника.
— Что ж, Изельгард снова победил, — сказал король, и комната наполнилась приветственными криками. — Конечно, это не было бы возможно без преданных людей и верных солдат. Главнокомандующий Рансер.
Смутно знакомый мужчина сделал шаг вперед.
— За верность Изельгарду жалую вам замок Лиссор с прилегающими землями.
— Благодарю, ваше величество.
— Полковник Хейтан, за верность Изельгарду жалую…
Жалую… жалую… Сменялись только имена и награды. Ко-
му-то титул, кому-то поместье. А что мог дать своим людям я? Ничего. Даже удержать престол не сумел.
— Полковник Аттеус.
Я поднял голову и взглянул на дядю Эрвинга. Он вряд ли был счастлив здесь находиться. Это явственно читалось на его лице. А за его спиной… Сердце пропустило удар. Тиана была здесь, в черном мундире Изельгарда. Она неотрывно смотрела на меня. Зачем? Зачем она пришла?
— Ваше величество, — тем временем поклонился дядя Эрвинг.
— Полковник, признаюсь, для меня большая честь, что вы решили снова вступить в бой и в который раз доказали свою смелость и несокрушимость, приняли командование после гибели одного из командиров и сохранили жизни солдатам. Но в этой войне особо отличились ваши дети. Эдгар, Тиана, вы хорошо послужили Изельгарду. Эдгар, ваша магия помогла пленить некроманта. А сведения, которые вы бесстрашно передавали, Тиана, приблизили миг победы Изельгарда.
В эту минуту я умер. Внутри все оборвалось, и то доброе, за что я держался, покрылось тьмой. Тиана шпионила во дворце? Передавала сведения Изельгарду? Она лгала мне. С первого и до последнего слова лгала. Я не понимал, почему она смотрит на Осмонда так удивленно. Не ожидала, что он раскроет ее секрет? Изнутри поднималась лавина боли. За что? Почему? Я бы понял все, но это? А Осмонд дарил Аттеусам земли рядом с их замком и предлагал Тиане остаться в его регулярной армии. Я не слышал ее ответа. В ушах звенело.
— Думаю, ты получил ответ на свой вопрос, а? — подмигнул призрак отца. — Хороша девица? Наивный мальчишка, развесил уши. Кому ты нужен? Ты, ничтожество.
Я молчал. Ничего больше не осталось.
— Завтра мы решим судьбу некроманта, — сказал Осмонд. — Думаю, за его преступления расплатой станет смерть.
Вот и хорошо. Я давно живу среди призраков. И наконец присоединюсь к ним. Жаль только маму, ей будет больно. Но у нее есть Мелоди и Джанет, с ней Ник. Она справится, а меня больше нет.
— Увести.
Меня протащили по ступенькам туда, откуда я совсем недавно выпустил пленных: в подземную тюрьму. Зашвырнули в каменный мешок, лязгнул замок. Наконец-то тишина. Веревки никуда не делись, и я уже не чувствовал рук, но хотя бы смог свернуться на полу и закрыть глаза. Смерть? Такая малость. Спасибо за великодушие, дядюшка. Скорее бы.
Но у Осмонда были свои взгляды на скоропостижность моей кончины. Не знаю, сколько времени я так пролежал. Наверное, долго, потому что тело затекло и я едва смог пошевелиться. Где-то капала вода. Капельки конденсата стекали по стене, и я слизывал их, потому что жажда была невыносимой. Стало чуть легче, и я почти не обратил внимания на лязг двери.
— Некромант, на выход, — скомандовал солдат в черной форме. Кажется, я лишился имени и приобрел аллергию на черный цвет.
Я попытался подняться и не смог. Тогда второй солдат схватил меня за шкирку, рывком поставил на ноги и потащил за собой. Наверх подниматься не пришлось. Осмонд находился здесь, в подземелье. Оказалось, что тут есть комната для стражи: большая, обставленная дорогой мебелью, залитая нестерпимо ярким светом. Мой дядя, чтобы его прибрали боги, сидел в кресле, постукивая короткими пальцами по подлокотнику. А за его спиной стоял Айк Эйш. Я даже не удивился. Если бы здесь оказалась моя мама и сказала, что она на стороне Осмонда, наверное, принял бы это без лишних упреков. Но, к счастью, ее здесь не было.
— Признаться, я хотел отравить щенка без лишнего шума, — говорил Осмонд своему советнику. — Утром вывесили бы его тело на главной площади Самарина, и дело с концом, но ваш вариант нравится мне куда больше.
— Живой некромант, которым можно управлять, — козырь в ваших руках, ваше величество, — холодно заметил Айк.
— Да, но кто возьмется стать хозяином этой марионетки?
— Вы мудрый правитель, вам решать.
Я слушал их и чувствовал, как изнутри поднимается пламя. Хотелось стереть в порошок каждого, кто находится в этой комнате: Осмонда, Айка, солдат Изельгарда.
— Что ж, я вас услышал, дэй Эйш, — сказал Осмонд провидцу. — Ступайте, завтра вам обеспечат место в первых рядах.
Айк посмотрел на меня. В его глазах мелькнуло сожаление, и он вышел из камеры.
— Ну как тебе теперь гостеприимство самаринского дворца, племянничек? — поинтересовался Осмонд.
— Удивлен, что ты приехал, дядя. — Я решил разговаривать с ним в том же тоне. — Признаюсь, считал тебя трусом. Беру свои слова обратно.
Осмонд подскочил и подошел ко мне, размахнулся и ударил по лицу. От его золотого перстня, повернувшегося камнем вниз, на щеке осталась борозда. По шее потекли капли крови.
— Мразь, — гаркнул он мне в лицо. — Думал, сможешь тягаться со мной, щенок? Я в первый раз завоевал Литонию, когда тебя не было и в помине. И если бы не глупость твоей матушки, позарившейся на серые глаза Лиса, не потерял бы ее.
— Ты потерял Литонию, потому что слабак, — тихо сказал я. — За тебя ее завоевывали другие, а ты только пожинал плоды их мужества, как сейчас. Думаешь, ты победил меня? О нет. Меня победили твои солдаты, но не ты, дядя. И если считаешь, что сумеешь меня сломать, ты ошибаешься.
— Любого человека можно сломать, племянничек, — рассмеялся король, а я изловчился и плюнул ему в лицо. Перстень снова прошелся по щеке. Я и так не был красавцем, а теперь и вовсе буду пугать прохожих.
ГЛАВА 33
Илверт
Двое суток превратились в два месяца по ощущениям. Я все еще держался. На упрямстве, наверное. На чем же еще? Охрана зубоскалила в мою сторону, но не трогала. Призрак паясничал и вообще перестал затыкаться. В голове царила такая пустота, будто все мысли кто-то вымел метелкой. А сам я ощущал себя нулем. Ничем. Есть поражения, с которыми можно смириться. Увы, это был не мой случай. Я просто шел, веря, что любой путь рано или поздно заканчивается. Нет, сдаваться не собирался, не дождутся, но сейчас разве что-то можно сделать?
— Видела бы тебя матушка!
Я шел вперед, а призрак отца висел прямо перед носом.
— И что? — спросил одними губами.
— Плюнула бы в лицо, — радостно заключил Илверт. — Бранда не прощает побежденных. Не веришь, спроси у ее любовничка, Эрвинга Аттеуса. Попал в плен — из сердца вон.
Я поднял голову, замер на миг, но тут же получил тычок в спину. Надо идти.
— Да, твоя мамаша никогда не вела образ жизни приличных принцесс, — продолжал зубоскалить отец. — Я до сих пор хочу понять, знал ли Осмонд, что его сестра не блюла себя до свадьбы? И если знал, зачем отправил ко мне? Чтобы унизить? Или надеялся, что удивит меня в постели? Так не удивила, представь себе.
— Прекрати, — процедил сквозь зубы.
— Ты с кем разговариваешь, некромант?
В войске Изельгарда никто не называл меня по имени.
— Сам с собой, — ответил я.
— Не свихнись раньше, чем доберемся до Самарина. Полюбуешься на свою столицу под флагами Изельгарда.
— Обойдусь.
Но кто будет меня спрашивать? А призрак снова подлетел ближе.
— Я даже подумывал, что она беременна не от меня, — продолжил он. — Но нет, ошибся. А ведь Бранда должна была стать женой Аттеуса. И так было бы лучше. Пусть бы она ему проела плешь. И все бы остались живы. Но что сделано, то сделано.
«Айк говорил, ты любил другую», — ответил я мысленно.
— Любил. — Илверт пожал плечами и на миг стал серьезным. — Илмара была моим миром. Но когда власть сражается с любовью, всегда побеждает власть, сынок. А любовью приходится жертвовать. Может, и к лучшему, что Илмара погибла. Она бы никогда не была счастлива со мной.
«Да, потому что ты дрянь».
— Но-но! Как ты разговариваешь с отцом? Молокосос. Посмотрим, как твоя Тиана станет бороться за тебя. И даже если хоть на миг допустить, что вы будете вместе, Аттеус лучше пустит себе пулю в лоб, чем даст благословение на брак моего сына с его дочерью, пусть и приемной.
«Повторюсь: потому что ты дрянь».
— Я сражался за свою страну и победил. А победителей, как говорят мудрые люди, не судят. Как никто не судил Аттеуса, вернувшегося с войском за своей любовницей Амелиндой. О, как была разочарована Бранда! Я тогда только умер, но даже на миг обрел счастье. Она-то надеялась, что полковник женится на ней. А он произнес прочувствованную речь о том, как любит другую. Поэтому не тешь себя надеждами, глупый мальчик. Девчонка тебе не достанется, даже если выберешься из плена. А выберешься ли ты? Может, надумал вернуть мне тело?
«Нет».
— Упрямый, как твоя мать. Весь в нее.
«А она говорит, что в тебя».
— Она слишком много болтает.
Я постарался не слушать его, и призрак, еще позубоскалив, замолчал. А вскоре деревья расступились и впереди показались распахнутые ворота Самарина. Рассвет едва разгорался, но, когда мы вошли в город, оказалось, что на улицах полно людей. Все они смотрели на меня, а я чувствовал, как камень опускается на плечи. Я подвел их, не оправдал доверия, не смог. Как же больно!
Хотелось опустить голову, но я себе не позволил. Так и шел до самого дворца: с бездной в душе и покоем на лице. Ворота дворца тоже были распахнуты. Меня провели по коридорам, которые успели стать знакомыми снова, в тронный зал. Я, конечно, слышал, что приедет Осмонд, но не ожидал увидеть его прямо теперь. Король Изельгарда сидел на моем троне и смотрел как на грязь, прилипшую к подошве.
— А, вот и дорогой племянничек пожаловал, — угрюмо сказал он, а солдаты, которыми было забито помещение, уставились на меня.
— Здравствуйте, ваше величество, — ответил я.
— Здравствуй, здравствуй. Ну как, удалось тебе победить, дерзкий мальчишка?
— Нет, — признал я.
— И кто в этом виноват?
— Я сам.
Хотелось плюнуть ему в лицо, но я старался сдержаться. Сейчас от этого человека зависит жизнь, и не только моя, но и моих солдат, и даже мамы и Ника.
— Что ж, Изельгард снова победил, — сказал король, и комната наполнилась приветственными криками. — Конечно, это не было бы возможно без преданных людей и верных солдат. Главнокомандующий Рансер.
Смутно знакомый мужчина сделал шаг вперед.
— За верность Изельгарду жалую вам замок Лиссор с прилегающими землями.
— Благодарю, ваше величество.
— Полковник Хейтан, за верность Изельгарду жалую…
Жалую… жалую… Сменялись только имена и награды. Ко-
му-то титул, кому-то поместье. А что мог дать своим людям я? Ничего. Даже удержать престол не сумел.
— Полковник Аттеус.
Я поднял голову и взглянул на дядю Эрвинга. Он вряд ли был счастлив здесь находиться. Это явственно читалось на его лице. А за его спиной… Сердце пропустило удар. Тиана была здесь, в черном мундире Изельгарда. Она неотрывно смотрела на меня. Зачем? Зачем она пришла?
— Ваше величество, — тем временем поклонился дядя Эрвинг.
— Полковник, признаюсь, для меня большая честь, что вы решили снова вступить в бой и в который раз доказали свою смелость и несокрушимость, приняли командование после гибели одного из командиров и сохранили жизни солдатам. Но в этой войне особо отличились ваши дети. Эдгар, Тиана, вы хорошо послужили Изельгарду. Эдгар, ваша магия помогла пленить некроманта. А сведения, которые вы бесстрашно передавали, Тиана, приблизили миг победы Изельгарда.
В эту минуту я умер. Внутри все оборвалось, и то доброе, за что я держался, покрылось тьмой. Тиана шпионила во дворце? Передавала сведения Изельгарду? Она лгала мне. С первого и до последнего слова лгала. Я не понимал, почему она смотрит на Осмонда так удивленно. Не ожидала, что он раскроет ее секрет? Изнутри поднималась лавина боли. За что? Почему? Я бы понял все, но это? А Осмонд дарил Аттеусам земли рядом с их замком и предлагал Тиане остаться в его регулярной армии. Я не слышал ее ответа. В ушах звенело.
— Думаю, ты получил ответ на свой вопрос, а? — подмигнул призрак отца. — Хороша девица? Наивный мальчишка, развесил уши. Кому ты нужен? Ты, ничтожество.
Я молчал. Ничего больше не осталось.
— Завтра мы решим судьбу некроманта, — сказал Осмонд. — Думаю, за его преступления расплатой станет смерть.
Вот и хорошо. Я давно живу среди призраков. И наконец присоединюсь к ним. Жаль только маму, ей будет больно. Но у нее есть Мелоди и Джанет, с ней Ник. Она справится, а меня больше нет.
— Увести.
Меня протащили по ступенькам туда, откуда я совсем недавно выпустил пленных: в подземную тюрьму. Зашвырнули в каменный мешок, лязгнул замок. Наконец-то тишина. Веревки никуда не делись, и я уже не чувствовал рук, но хотя бы смог свернуться на полу и закрыть глаза. Смерть? Такая малость. Спасибо за великодушие, дядюшка. Скорее бы.
Но у Осмонда были свои взгляды на скоропостижность моей кончины. Не знаю, сколько времени я так пролежал. Наверное, долго, потому что тело затекло и я едва смог пошевелиться. Где-то капала вода. Капельки конденсата стекали по стене, и я слизывал их, потому что жажда была невыносимой. Стало чуть легче, и я почти не обратил внимания на лязг двери.
— Некромант, на выход, — скомандовал солдат в черной форме. Кажется, я лишился имени и приобрел аллергию на черный цвет.
Я попытался подняться и не смог. Тогда второй солдат схватил меня за шкирку, рывком поставил на ноги и потащил за собой. Наверх подниматься не пришлось. Осмонд находился здесь, в подземелье. Оказалось, что тут есть комната для стражи: большая, обставленная дорогой мебелью, залитая нестерпимо ярким светом. Мой дядя, чтобы его прибрали боги, сидел в кресле, постукивая короткими пальцами по подлокотнику. А за его спиной стоял Айк Эйш. Я даже не удивился. Если бы здесь оказалась моя мама и сказала, что она на стороне Осмонда, наверное, принял бы это без лишних упреков. Но, к счастью, ее здесь не было.
— Признаться, я хотел отравить щенка без лишнего шума, — говорил Осмонд своему советнику. — Утром вывесили бы его тело на главной площади Самарина, и дело с концом, но ваш вариант нравится мне куда больше.
— Живой некромант, которым можно управлять, — козырь в ваших руках, ваше величество, — холодно заметил Айк.
— Да, но кто возьмется стать хозяином этой марионетки?
— Вы мудрый правитель, вам решать.
Я слушал их и чувствовал, как изнутри поднимается пламя. Хотелось стереть в порошок каждого, кто находится в этой комнате: Осмонда, Айка, солдат Изельгарда.
— Что ж, я вас услышал, дэй Эйш, — сказал Осмонд провидцу. — Ступайте, завтра вам обеспечат место в первых рядах.
Айк посмотрел на меня. В его глазах мелькнуло сожаление, и он вышел из камеры.
— Ну как тебе теперь гостеприимство самаринского дворца, племянничек? — поинтересовался Осмонд.
— Удивлен, что ты приехал, дядя. — Я решил разговаривать с ним в том же тоне. — Признаюсь, считал тебя трусом. Беру свои слова обратно.
Осмонд подскочил и подошел ко мне, размахнулся и ударил по лицу. От его золотого перстня, повернувшегося камнем вниз, на щеке осталась борозда. По шее потекли капли крови.
— Мразь, — гаркнул он мне в лицо. — Думал, сможешь тягаться со мной, щенок? Я в первый раз завоевал Литонию, когда тебя не было и в помине. И если бы не глупость твоей матушки, позарившейся на серые глаза Лиса, не потерял бы ее.
— Ты потерял Литонию, потому что слабак, — тихо сказал я. — За тебя ее завоевывали другие, а ты только пожинал плоды их мужества, как сейчас. Думаешь, ты победил меня? О нет. Меня победили твои солдаты, но не ты, дядя. И если считаешь, что сумеешь меня сломать, ты ошибаешься.
— Любого человека можно сломать, племянничек, — рассмеялся король, а я изловчился и плюнул ему в лицо. Перстень снова прошелся по щеке. Я и так не был красавцем, а теперь и вовсе буду пугать прохожих.