Проклятие короля-оборотня

Проходит два дня, и каждый день опадает еще по пять лепестков. Если дальше ничего не изменится, то путем простого подсчета выясняется, что у нас осталось примерно шестьдесят лепестков и двенадцать дней на то, чтобы снять проклятие. Чувствуя давление стремительно отсчитывающих время часов, я стараюсь полностью погрузиться в подготовку к балу. Если все пойдет по плану, то в ночь танцев Имоджен по уши влюбится в Эллиота. И если ситуация сложится еще более благоприятным образом, то в пятницу я перейду к четвертому этапу – расскажу Имоджен о проклятии и о том, что она должна сделать, чтобы спасти возлюбленного.

От этой мысли голова идет кругом. Но хватит ли одного вечера, чтобы вынудить Имоджен пожертвовать своим самым ценным сокровищем? Я-то знаю, какой волнующий эффект может оказать танец. И знаю, что отчаянное желание Имоджен вступить в брак усилит ее романтические чувства, но… ради всего святого, не звучит ли план слишком безумно?

«Нет, все получится», – уверяю я себя. Имоджен пойдет на что угодно, если посчитает, что в результате заполучит мужа королевской крови. Она обязательно разрушит проклятие.

Направляясь в обеденный зал, повторяю себе это как мантру, одновременно тревожась и предвкушая победу. Следующие несколько часов покажут, есть ли у нас шанс на успешное завершения бала, или способности Эллиота к танцам произведут на Имоджен отнюдь не приятное впечатление.

Я захожу в светлый, просторный зал, в высокие окна льется свет позднего утреннего солнца, и в его лучах мраморный пол сияет не хуже глади озера в ясный безветренный день. Стол и стулья отодвинуты к дальней стене, пространство свободно и подготовлено к танцам, до которых остается три дня.

В одном углу комнаты у фортепиано из благородного красного дерева стоит Фоксглав. Эмбер сидит на табурете, бирюзовые волосы рассыпаны по ее спине, а ее пальцы порхают по клавишам, создавая самую прекрасную мелодию. Шляпка за ненадобностью сброшена и валяется на сиденье рядом с ней.

Чем ближе я подхожу, тем сильнее меня обволакивает музыка, возникает ощущение, будто тревоги улетучиваются. Их место занимает надежда, и мои плечи расслабляются, а уголки губ приподнимаются.

Фоксглав замечает меня, протягивает руку к инструменту и двигает бровями.

– Тебе нравится?

Эмбер перестает играть и на табурете поворачивается ко мне лицом, ее глаза сияют.

– Мисс Бельфлёр!

– Пожалуйста, зови меня Джемма, – прошу я и улыбаюсь Фоксглаву. – Очень нравится! Для бала просто идеально.

– Что ж, поскольку отель решил отказаться от него в пользу белого фортепиано, я был рад увидеть его в деле.

– А я так рада, что у тебя оказался нужный инструмент. И спасибо вам, что оба смогли прийти. Эмбер, я боялась, тебе не удастся сбежать.

– Миссис Коулман и сводные сестры сегодня покупают платья, – сообщает она. – Уверена, их не будет до вечера.

– А я прикажу доставить ее домой задолго до того, как кто-нибудь заметит, – добавляет Фоксглав. – Но надеюсь, мы сможем начать уже в ближайшее время. Где мистер Рочестер?

– Кажется, Амели все еще помогает ему выбрать костюм для бала, – говорю я.

– Понимаю. – Он усмехается. – Но все же не может он выбирать настолько долго. А, вот и он.

Я поворачиваюсь и вижу Эллиота, входящего в зал вместе с Амели. Он в рубашке с короткими рукавами и брюках, а лицо искажено в недовольной гримасе. Он в ужасе от того, что я заставлю его сделать.

Фоксглав оценивает Эллиота, рассматривая его с головы до ног, и хмуро поджимает губы.

– Мистер Рочестер, я подумал, вы захотите попрактиковаться в наряде для бала.

Амели скрещивает руки на груди.

– Он отказался, – ворчит она. – Но хотя бы позволил подобрать ему костюм.

– Отлично. – Фоксглав нетерпеливо взмахивает рукой. – Что ж, тогда приступим.

Амели подходит к фортепиано и опирается локтем о крышку. Эмбер одаривает меня улыбкой и поворачивается к клавишам.

– Если хочешь, можешь сесть рядом, – говорит она.

Я принимаю приглашение, поднимаю ее шляпку и, садясь, кладу ее себе на колени. Фоксглав и Эллиот выходят на середину обеденного зала и становятся лицом друг к другу. Эллиот бледнеет и выглядит так, словно предпочел бы очутиться где угодно, только не на уроке танцев.

Эмбер сразу начинает играть, со знанием дела мастерски порхая пальцами по клавишам, а Фоксглав пускается демонстрировать основные шаги. Эллиот, спотыкаясь, повторяет за ним, но каждое его движение кажется скованным и неуклюжим. Пускай он приноровился с протезом грациозно ходить, незнакомые танцевальные движения, по всей видимости, снова вынуждают его хромать. И чем дольше играет музыка, тем отчетливее понимаю, что Фоксглав – самый терпеливый учитель. Эмбер по его просьбе исполняет одну и ту же мелодию и переключается на новые, когда Фоксглав пытается обучить короля другим танцам.

Я с улыбкой наблюдаю за пляшущей парой, и от этого зрелища на сердце становится невероятно легко. Вскоре Эллиот словно забывает о своих страхах и подстраивается под темп своего учителя. С удивлением замечаю, что его губы медленно, но верно растягиваются в улыбке.

Ловя мой взгляд, он улыбается еще шире. Я краснею от смущения, я отвожу глаза и обращаю внимание на трепещущие пальцы Эмбер.

– Ты очень красиво играешь, – говорю я ей.

– Спасибо. Я обожаю музыку. Приемная семья не позволяет мне много играть, так что для меня это как награда. – Она говорит и играет одновременно, при этом не пропуская ни одного такта.

Вспоминаю о шляпке, лежащей у меня на коленях, и смотрю на Эмбер.

– Надеюсь, ты не против, что я спрашиваю, но почему ты прячешь свои волосы?

Она закатывает глаза.

– Об этом просит миссис Коулман. Ей не нравится, что цвет привлекает внимание к моему наследию.

– Наследию?


Она косится на меня всего мгновение и снова опускает глаза на клавиши.

– Я наполовину фейри. Моя мать из Ветряного королевства.

– О! Я понятия не имела.

– В этом и состоит суть плана миссис Коулман.

Я хмурюсь.

– Но почему?

– Не знаю. Из-за стыда. Ревности. Она была замужем за моим отцом всего год до его смерти, и богатство, которое она получила после его кончины, быстро иссякает. Она недовольна из-за одного факта моего существования.

– Это ужасно.

– Я справляюсь.

Песня подходит к концу, и ее пальцы соскальзывают с клавиш фортепиано. На краткий миг на ее лицо опускается тень печали. Она подносит руку к медальону, которого я раньше не замечала, и легко теребит его, погружаясь в собственные мысли.

У меня сжимается желудок.

– Соболезную. Не следовало лезть с вопросами.

Она несколько раз моргает и снова улыбается:

– Дело не в тебе, Джемма. А в песне… Даже самые веселые мелодии напоминают о родителях. Они любили танцевать.

Я хочу сказать, что понимаю, что я тоже потеряла маму, но меня отвлекает Фоксглав:

– Думаю, он полностью выучил галоп! Подходите, мисс Бельфлёр. Займите мое место рядом с мистером Рочестером. Чтобы внести коррективы в его движения, мне нужно посмотреть на его танец со стороны.

Я краснею, пульс учащается.

– О, я не могу. Я сто лет не танцевала.

– Тогда Амели, – переключается он.

Она соглашается и делает шаг вперед, отчего я чувствую укол разочарования. Не сказать, что я желала, чтобы Фоксглав немного надавил, но теперь я думаю, что, наверное, следовало согласиться. В конце концов, все это делается ради помощи Эллиоту.

Фоксглав отходит от Эллиота, и Амели занимает его место. Эллиот берет руку Амели в свою, другую кладет ей на спину. Она, в свою очередь, нежно прижимает ладонь к его плечу. Фоксглав поправляет очки, оценивает позиции и подходит к ним, чтобы внести исправления. Что бы он ни пытался сделать, руки Эллиота остаются негнущимися.

– Неважно, – раздраженно выпаливает Фоксглав. – Полагаю, с практикой у вас получится выглядеть естественнее. А теперь начинайте.

Эмбер начинает играть новую мелодию с тем же ритмом, что и предыдущая, а Эллиот и Амели скользят в сторону. Эллиот чуть не спотыкается, но Амели, всегда терпеливая и улыбающаяся, помогает ему восстановить ритм. Как во время упражнений с Фоксглавом, вскоре Эллиот расслабляется, ловит ритм и исполняет скольжения и повороты со все большей легкостью. В уголках его глаз появляются морщинки, и когда он чуть не спотыкается в следующий раз, то просто отшучивается и продолжает тренироваться. Даже его руки перестают быть жесткими и негнущимися. Должна признать, он действительно неплохой танцор.

Имоджен будет довольна.

Мне становится дурно, и я окидываю танцующую пару свежим взглядом. Рука, лежащая на руке Амели, скоро будет в том же месте прикасаться к Имоджен. Его улыбка, предназначенная Амели, через несколько дней очарует моего заклятого врага. Мое сердце наполняют ярость, отвращение и… ревность?! Но почему? Почему меня это волнует? Я бы хотела оказаться в его объятиях? Чтобы он ухаживал за мной? Конечно нет! Я не могу снять его проклятие. Как бы решительно я ни была настроена спасти его жизнь, я не могу пожертвовать своим ценнейшим сокровищем – свободой и независимостью – невзирая на последствия. Вот Имоджен наверняка дорожит только платьями, золотом и драгоценностями. Ей эта жертва ничего не будет стоить, в то время как мне… У меня на кон поставлено слишком многое.

Мое сердце отбивает сердитый ритм, не соответствующий беззаботному темпу мелодии.

С какой стати я вообще начала рассматривать такой вариант? Вряд ли Эллиот значит для меня так уж много. Ну было у нас несколько романтичных моментов. Что с того, что я вообразила, будто в дворике с розами мы собирались поцеловаться? Все это не имеет значения. Никакого. Потому что он ценит не меня, а свою волчью форму. И как только проклятие разрушится, я больше его не увижу. В облике Эллиота Рочестера так точно. Он будет королем-волком, бессмертным и обладающим магическими способностями, какими бы они там ни были. Я стану коротким абзацем в несчастливой главе его бессмертной жизни.

В горле встает ком, жар лижет затылок. Обеденный зал внезапно кажется слишком маленьким и душным, музыка – чересчур громкой, а смех Эллиота режет уши. Не сказав ни слова на прощание, я встаю со скамейки у фортепиано и гоню легкомыслие прочь.





Глава XXVIII




Добираясь до комнаты, чувствую себя глупо, и выход из подобных ситуаций у меня всегда один – отвлечься на литературу.

Выбросив из головы все мысли об Эллиоте, Имоджен и бальных танцах, я беру с прикроватного столика «Гувернантку и графа» и устраиваюсь на кровати, откидываясь спиной на кучу подушек. Историю я дочитала еще вчера, но, учитывая постоянную работу, разработку плана и приготовления к пятнице, наверняка я многое пропустила. Кроме того, я почти всегда читаю книги по два-три раза.

Книга производит именно тот эффект, которого я добивалась, и вскоре слова затягивают меня в выдуманный мир. В тот, где счастливый конец реален, а любовь преодолевает все. Это чушь, я знаю. Но прямо сейчас хочу погрузиться в воображаемый мир. И я погружаюсь, следя за путешествием гувернантки: она встречает красивого графа, мужчину, помолвленного с другой женщиной. Куда более привлекательной и утонченной, чем скромная гувернантка. Сначала я думала, что история вызовет слишком много дискомфорта, учитывая, как она походит на то, что случилось со мной, но понимала, что в этой серии гувернантка всегда получает любимого мужчину, и оттого успокаивалась.

Проходят часы. Я не помню, чтобы включала в комнате лампы, но, выходит, включала, потому что вижу слова, хотя вечерние сумерки сменили дневной свет. Я погружаюсь в историю полностью, позволяю ей выкрасть меня из реального мира. И лишь когда приближаюсь к концу и оказываюсь втянутой в особенно волнительную сцену – где гувернантка и граф впервые отдаются своей страсти, – меня охватывает беспокойство. Я следую за словами по странице, образы проносятся перед мысленным взором, и тут осознаю, что представляла себе графа совсем иначе. Во время первого прочтения я наделяла его другими чертами. На этот же раз представляю графа в точном соответствии с описанием автора.

До одного момента.