Проклятие королей

Очередная искорка юркнула мне в руку, и я как наяву увидел острые шпили городской ратуши, хмурое лицо Йена, приветливо распахнутые двери городского храма и человека, который некогда меня там встретил, а чуть позже отправил в столицу.

– Лотий, – тихо выдохнул я, во все глаза глядя на скалящееся во все сто зубов отражение.

– Алтир, Рэйш, – напомнил бывший жрец. – Отец Гон… Палач… «двойной убийца»…

По мере того как он перечислял имена и названия, живущая во мне Тьма словно просыпалась. Та ее часть, что по-прежнему находилась снаружи, сворачивалась в тугие кольца, словно испытывала те же чувства, что и я, когда вспоминал свое невеселое прошлое. Шаг за шагом, имя за именем я по крупицам восстанавливал себя, одну за другой принимая в ладонь выскальзывающие из темноты искорки.

А может, это просто осколки?

Те самые, на которые разлетелась моя душа, а теперь, откликаясь на зов, неумолимо собиралась обратно?

И по мере того как я вспоминал, отражение в зеркале тоже менялось. Сначала смотрящий на меня смазливый юнец растерял былую привлекательность и стал заметно старше. Затем его лицо посуровело, обзавелось рубцами и шрамами. Тщательно уложенные золотистые локоны растрепались и превратились в седые лохмы. Смешливые голубые глаза выцвели. Надменная улыбка сменилась на недовольно поджатые губы…

И вот из зеркала на меня хмуро уставился настоящий я. Тот самый, которого я неожиданно вспомнил и при взгляде на которого что-то неприятно ворохнулось в душе.

Артур Рэйш…

Теперь я знал, почему мне близко именно это имя. Осознал, кем я был и как таким стал. Вспомнил друзей, врагов, даже нового брата, которого так неожиданно обрел. Я все вспомнил. Абсолютно все.

Правда, осталось кое-что еще, что не давало мне покоя.

– Как я оказался здесь? – осведомился я, порывшись в памяти и обнаружив, что она по-прежнему неполна. Не хватало нескольких месяцев. А может, и дней, которые я провел между тем, как вышел из первохрама совершенно другим человеком, и тем мигом, когда осознал себя на темной стороне.

– Этого не могу сказать, – пожал плечами Лотий. Он же Лот. Он же много кто еще. Убийца и палач, от рук которого погибло немало моих коллег. – Мои воспоминания простираются ровно до того момента, как ты бросил меня умирать во Тьме. А куда ты умудрился вляпаться потом, я, сам понимаешь, знать не могу.

Я нахмурился и повернулся к тому, кого так долго считал врагом.

– Что? – ухмыльнулся бывший жрец, когда мы пересеклись взглядами. – Хочешь закончить начатое?

– Нет. Пытаюсь понять, зачем ты мне помогаешь.

– Скучно тут, Рэйш, – неожиданно признался Лотий. – Скука прямо-таки смертная. Поэтому я подумал: а почему бы и нет?

Я хмыкнул:

– Надеешься, что это поможет искупить грехи?

– Искупить не получится, – с сожалением покачал головой лжежрец. – А вот немного сократить срок… говорят, Смерть милосердна. Однако забвения, как сам видишь, мне не соизволили подарить, поэтому я вынужден торчать в этой дыре и сходить с ума от безделья. Один. В темноте. В четырех стенах, от одного вида которых меня уже тошнит… Оглянись, Рэйш! Разве не видишь, что это тюрьма?!

Я обвел глазами заполненную Тьмой комнату.

– Да, тюрьма, – с отвращением повторил Лотий, дернув за ворот своей… хм… тюремной робы. – Самая надежная клетка на свете, потому что с нижних слоев Тьмы даже мне самостоятельно не выбраться. А если и выберусь, то моя смерть станет окончательной, и второго шанса мне уже не дадут. Но! – неожиданно встрепенулся он. – Ты теперь тоже здесь заперт, и это прекрасно! Так что будем считать, что Смерть напоследок все же сделала мне роскошный подарок. Поскольку без памяти ты был бы плохим собеседником, то я решил, что надо это исправить. Теперь нам хотя бы будет весело. А, Рэйш? Как считаешь?

Я без особых эмоций взглянул на скалящегося жреца:

– Надеюсь, ты это не всерьез.

– А куда ты денешься? – рассмеялся Лотий. – Разбитая душа – это всегда смерть, Рэйш. Да, ты сохранил какую-то часть себя, и я помог тебе вспомнить остальное, но тело ты уже не вернешь. Неужели не понимаешь?

Тело? Я нахмурился еще больше.

В чем-то этот паскудник прав. Вылетевшая из тела душа – это всегда плохой признак для мага. Тело без души долго не живет. Интересно, сколько времени я пробыл во Тьме? День? Год? Все двадцать?

– Трое суток, Рэйш, – гадко хихикнул бывший жрец. – Ровно столько у тебя было времени, чтобы попытаться вернуться. Но мне отчего-то кажется, что ты перегулял свой срок, и теперь, как бы ты ни был хорош, каким бы великим и могучим не стал, в реальном мире тебя уже не ждут. И твое тело благополучно догнивает под могильным камнем. Просто по той причине, что пока во Тьме пройдет хотя бы день, там, за чертой, могут пролететь столетия!

Я ненадолго прикрыл глаза, но поводок, который когда-то связывал меня с Мэлом, не отозвался. Он был оборван, и, похоже, давно. Ал тоже не отреагировал, но этому я как раз не удивился – с братом я был связан поводком душ, тогда как к алтарю прикреплен сугубо на физическом уровне.

Значит, и в этом гаденыш прав? Если во Тьме мое личное время останавливается, то одна мерная свеча может идти за сотню или даже тысячу таких свечей. И пока здесь догорает она одна, за пределами темной стороны хронометр продолжает неумолимо отсчитывать дни и недели. Сколько времени я тут провел? Определенно больше свечи. Поэтому – да, Лотий прав: мое время в реальном мире давно уже вышло.

Сказать, что эта мысль меня испугала, – нет. Скорее, я испытал досаду. Быть может, немного разочарования. И вместе с тем – желание убедиться, что мои выводы действительно верны.

– Хочешь, помогу еще разок? – неприятно ухмыльнулась зубастая рожа в зеркале, когда я снова повернулся к нему и окинул задумчивым взором. – В наказание силу у меня не отобрали. Вернее, отобрали не всю. Но понимаешь, бесит вдвойне, когда ты знаешь, на что способен, но при этом не можешь пробить какую-то дурацкую стену.

Не дождавшись от меня ответа, бывший жрец коснулся зеркала когтистой лапой, и изображение ненадолго померкло. Правда, поверхность зеркала темной оставалась недолго и спустя пару мгновений снова ожила, в невероятных подробностях показав мне полутемную спальню, при виде которой я озадаченно замер.

Спальня, как следовало догадаться, была моей. Кровать, комод у стены, даже плотно зашторенные окна. Но в то же время я был готов поклясться, что Лотий никогда не был в моем доме. Поэтому он не мог знать, не мог с такой точностью даже предвидеть!..

– Это и есть мое наказание, Рэйш, – криво улыбнулся жрец, когда я бросил в его сторону напряженный взгляд. – Мне дозволено иногда заглядывать в верхний мир. И поверь, удержаться от этого невозможно. Но каждый раз, когда я его вижу, то вспоминаю, что вернусь туда очень не скоро, если вообще до этого доживу. Это пытка, Рэйш. Намного изощреннее и страшнее, чем дыба, перекрестные заклинания или придумки королевских палачей.

Я молча перевел взгляд на зеркало и прикусил губу, обнаружив на кровати свое собственное тело, покрытое снаружи чем-то вроде очень плотного черного кокона. На темной стороне Тьма была везде – на прямых тропах, в небе, в кавернах. Когда я приходил, она неохотно отступала, оставляя за мной право решать. А теперь вон как – защищала, будто родного. И это было удивительно, но вместе с тем и приятно. Выходит, мы больше не враги, не соперники. Только благодаря ей я, получается, еще не гнил в земле. Правда, судя по обстановке и траурно задернутым шторам, обратно меня уже никто не ждет. Ни брата поблизости, ни Йена, ни Хокк, ни даже Нортиджа с заботливыми служанками…

Хотя нет. Кто-то заходит в комнату… похоже, девушка. Да. Незнакомая, красивая, со вкусом одетая и немного печальная леди, которую я, кажется, где-то видел, но никак не мог вспомнить.


Самое интересное, что девушка вела себя здесь свободно. К тому же она была магиней. Светлой. И, судя по всему, целительницей. Прошуршав длинным платьем по ковру, она спокойно сняла перчатки и, бросив их на кресло, подошла к постели. При этом защитный кокон с готовностью разошелся, открыв ее взгляду мое осунувшееся лицо. Но леди, как ни удивительно, не испугалась. Вместо того чтобы отшатнуться, она присела на краешек постели и, наклонившись, бережно отвела с моей щеки подозрительно длинную седую прядь. Причем я видел это так четко, словно стоял совсем рядом! Слышал, как бьется ее сердце! Да и Тьма без помех ее пропустила, словно знала, что она своя, родная. Более того, позволила сорвавшимся с кончиков пальцев искоркам спокойно впитаться в мою кожу. Дала разрешение меня подлечить, восстановить силы. Именно ей, светлой!

Проклятье! Ну почему я ничего не помню?!

Хотя если и Лотий это чувствует, то это и впрямь настоящая пытка. Находиться так близко и не иметь возможности даже прикоснуться. Стоять на самой границе и быть лишенным возможности ее перешагнуть! Буквально чувствовать дыхание света, но быть целиком погруженным во тьму!

Для темного мага хуже испытания не придумаешь.

– Артур Рэйш, – тем временем тихонько позвала девушка, снова погладив мою щеку. – Возвращайтесь… вас здесь так ждут! Вы меня слышите, Артур? Пожалуйста. Станьте снова живым!

Я даже дышать перестал, неожиданно осознав, откуда я знаю этот голос. Именно его я слышал, когда впервые проснулся. Именно он заставил меня себя осознать! Наверное, он же и выдернул мою душу из небытия, где я пребывал до этого времени?

Но кто ты?!

Откуда взялась?! Отчего моя Тьма тебя признала? И почему именно ты зовешь меня так, словно мы давно знакомы?!

– Меня зовут Натали, – так же тихо шепнула девушка, наклонившись и запечатлев у меня на лбу целомудренный поцелуй. – Надеюсь, вы меня не забыли. А если все-таки забыли, то я хочу, чтобы вы знали: я о вас по-прежнему помню, Артур. И я прошу вас: вернитесь.

Я вздрогнул и неверяще провел ладонью по лбу, на который самым невероятным образом пахнуло живым теплом. Это, конечно же, самообман. Простое совпадение. То самое желаемое, которое очень хотелось бы принять за действительное. Но на мгновение мне почудилось, что я впрямь это почувствовал! А еще я вдруг понял, что действительно ее знаю! Что уже видел эти решительно поджатые губы. Вспомнил полумрак тесной ниши, раздающиеся неподалеку голоса и крепкий, но не слишком умелый поцелуй, от которого у меня в душе все перевернулось!

– Красивая леди, – оценивающе оглядела девушку стоящая рядом тварь. – Жаль, что ты ее больше не увидишь, Рэйш. На ближайшие десять лет мои возможности себя исчерпали, так что не мучай себя. Не думай. Просто живи с тем, что есть. И тогда, быть может, безумие тебя минует.

Зеркало передо мной тут же потускнело и погасло, оставив после себя глухое раздражение и еще большее разочарование, чем раньше. Но на Лотия я уже не смотрел. Я думал. Оценивал. После чего подошел к стене, положил на нее раскрытые ладони и ненадолго прикрыл глаза, не веря, не желая верить, что мой путь должен закончиться именно так, здесь и сейчас.

Не для того моя Тьма показывала дорогу наверх, чтобы позволить так легко остановиться.

Не для того я шел сквозь нее, настойчиво следуя за голосом, который заставил меня проснуться.

Нет, я не принцесса из сказки. И далеко не самый хороший в мире человек. Но что-то та девушка во мне все-таки затронула. Я вспомнил ее. Наш недолгий разговор, ее мимолетный испуг, удивительную для леди решительность и тихий смех, с которым она встретила мое недолгое замешательство. А еще я вспомнил то необычное чувство, которое она во мне пробудила. И теперь я снова захотел его испытать. Найти ее. Вернуть. Спросить. Понять. Просто посмотреть ей в глаза и убедиться, что мне не привиделось…

Когда я открыл глаза, зеркало снова было живым, однако на этот раз в нем отражался не я и не погруженная в полумрак спальня, а самая обычная улочка, каких было немало в Алтире. Кажется, когда-то я поставил здесь свою метку? Однако сейчас я думал вовсе не об этом. Я просто смотрел на раскинувшийся за зеркалом мир, узнавал в нем темную сторону Алтира и с удивлением понимал, что вижу ее иначе, чем раньше.

Когда-то темная сторона была для меня абсолютно мертвым миром. Мрачным, холодным, лишенным какой бы то ни было жизни, если не считать, конечно, населяющую его нежить. Здесь было неуютно. Неприветливо. Меня всегда встречали темнота и ледяные ветра. Я чувствовал себя единственным выжившим в этом мертвом царстве. И сражался с ним так же, как сражался когда-то с самим собой.

Потом этот мир стал понемногу меняться, и я обнаружил, что в нем есть место не только для меня, но и для других существ. Сначала для гулей и шуршей. Затем для моргулов и вампиров. Со временем я впустил сюда даже людей. Но лишь много позже осознал, что в действительности это не темная сторона была мертва, а я когда-то умер. Это не она стремилась укрыть покореженные балки и дырявые крыши свежим снежком, а я хоронил в себе болезненные воспоминания.

Однажды Роберт Искадо уже открыл мне глаза, продемонстрировав тот мир, который был для меня недоступен.

И вот теперь я увидел его снова. Лишенный солнца, но отнюдь не темный в полном смысле этого слова. Немного мрачный, однако при этом удивительно притягательный. Особенный. Холодный, но совсем не мертвый. Укрытый глубокими снегами, но искусно раскрашенный разноцветными клубками виднеющейся в нем магии. Темной и светлой, смертоносной и исцеляющей…

Конечно, ожидать праздно одетой толпы на этих улицах было глупо, но тем не менее жизнь здесь была. Она буквально кипела. Снизу, сверху. Внутри и снаружи утративших зловещий оскал домов. Просто нужно было иметь смелость ее увидеть. И с самого начала следовало принять ее такой, какая она есть.

Я смотрел перед собой и словно в первый раз видел яркие краски в этом некогда бесцветном мире. Он был настоящим. Глубоким. Бесконечным. Таким же цельным, как и тот мир, который царил снаружи.

Как я ни старался, но все же не смог убить его до конца. И все эти годы он старательно избавлялся от пепла, потихоньку стирал следы того страшного пожара, которым я выжег собственную душу. И вот когда копоть и руины скрылись под толстым слоем белого снега, когда над ним появились скупые мазки моих воскресающих эмоций, только тогда я понял, что на самом деле хочу туда вернуться. Не в обледеневшую пустыню, а просто в заснеженный город. Не на пепелище, а в самый обычный дом. На ярко освещенную кухню. Увидеть за большим столом всех, кто был и по-прежнему оставался мне дорог…

Все, что для этого требовалось, это просто сделать еще один шаг.

И я без колебаний его сделал, почти не удивившись тому, что Тьма спокойно расступилась и без возражений пропустила меня туда, куда я хотел попасть.

Когда под сапогами хрустнул снег и моего лица коснулся прохладный ветерок, я запрокинул голову и с наслаждением вдохнул морозный воздух, которого, как оказалось, мне не хватало. Горло тут же обожгло. На закрытые веки посыпались колючие снежинки, но, пожалуй, в первый раз за последние десять лет я был бесконечно рад это почувствовать. Ведь чувства – это именно то, что делает нас живыми. То, от чего я в свое время так решительно отказался и так неожиданно снова обрел.

Наверное, для этого стоило расколоть свою душу, а потом собрать ее заново?

И стоило принять помощь старого врага ради того, чтобы во всех смыслах обрести себя самого?

Я не успел додумать эту мысль, как ощутил, что рядом появился посторонний, и резко обернулся, отыскивая взглядом существо, которое посмело проявить ко мне повышенное внимание.

Застигнутый врасплох гуль испуганно замер, а затем поспешно припал на брюхо, заискивающе глядя на меня снизу вверх. Его уши прижались к уродливой башке, короткий хвост безостановочно загулял из стороны в сторону. Гуль был слегка напуган Тьмой, что молниеносно рванулась в его сторону. Но все же не удрал. Не атаковал. Не оскалился. Просто лежал и смотрел, словно откуда-то точно знал, что больше мне не соперник.

Я ощущал его как нервно трепещущий комок, который сейчас всецело от меня зависел. Я мог убить его, просто приказав. А мог отпустить, как сделал это когда-то Роберт.

При этом я знал, что даже этот гуль – неотъемлемая часть меня точно так же, как я был неотъемлемой частью темной стороны. В каком-то смысле мы были очень похожи. Просто если раньше мне приходилось с ним воевать, то теперь в этом больше не было необходимости.

– Свободен, – спокойно бросил я, перехватив беспокойно-ищущий взгляд твари.

Гуль с облегчением выдохнул и, благодарно курлыкнув, поспешил убраться с улицы, пока моя Тьма не передумала и не сожрала его с потрохами.

Когда он исчез, я повернулся к тому месту, откуда пришел, и задумчиво уставился на перегородившую улицу полупрозрачную стену, из-за которой на меня с безумной надеждой смотрел отец Лотий. Он снова выглядел человеком, казался растерянным и взбудораженным одновременно. Но в отличие от меня за перегородку ему не было ходу, поэтому его пальцы, больше похожие на когти, лишь царапали стену, будучи не в силах ни пробить ее, ни заставить прогнуться.

– Рэ-э-эйш… – как сквозь вату, донеслось до меня отчаянное. – Рэйш, помоги! Ты ведь можешь!

Я промолчал, а затем почувствовал рядом еще одно существо и, повернув голову, уже без опаски взглянул на спикировавшего сверху моргула.

Тварь была в капюшоне, как раньше, поэтому я видел лишь мрачно посверкивающие из тьмы желтые глаза. Как и гуль, моргул не спешил атаковать. Просто приземлился и замер, пристально разглядывая меня и словно пытаясь понять, насколько сильно я изменился.