Проект «Немезида»
Часть 20 из 83 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я потерла лоб.
– Не знаю.
– Знаешь. – Это был не вопрос. Гвоздь пристально смотрел на меня.
Я посмотрела на друга. Он не собирался отступать.
– Название, – начала я, осторожно подбирая слова и разложив документы на столе. – «Проект Немезида». Я его уже слышала.
Гвоздь кивнул.
– От доктора Лоуэлла?
Я покачала головой.
– Я видела это название на одной бумаге, много лет назад. В тот день, когда нам делали уколы из-за утечки химикатов.
– Ого! – Напряжение в лице Гвоздя спало. – Выходит, Лоуэлл все еще трясет с военных деньги за события десятилетней давности? Ловко. На их месте я бы ему не доверял.
– Нет. Дело не в этом… – Я запнулась, стараясь привести мысли в порядок. Надо было решить, до какой степени стоит раскрыть карты. – Это название я слышала снова сегодня утром, в вестибюле, у кабинета директора Майерса. Он говорил с кем-то по телефону и упомянул о «Проекте Немезида».
Гвоздь задумчиво постучал себя по подбородку.
– Странно. Прошло столько лет, а утечку пестицидов все еще обсуждают? И почему программу вакцинации назвали «Немезидой»? Это все как-то… я не знаю… темно и запутанно.
Я не собиралась отвечать, но потом сознание выделило в речи Гвоздя кое-что важное, заставившее меня встрепенуться.
– А почему ты решил, что Лоуэлл имеет дело с военными?
Гвоздь постучал пальцем по одному из бланков.
– УПИП. Управление перспективных исследовательских проектов. Они занимаются развитием технологий для Министерства обороны. У всяких безумных конспирологов они вечно на устах, чуть что загадочное где-то случается – сразу УПИП. Этот Гарфилд наверняка там служит. ЛТГ – значит «генерал-лейтенант». Не хухры-мухры, к твоему сведению. Три звезды на погонах. Удивительно, что чувак в таком звании возится с какими-то там экологическими катастрофами, но его присутствие, по крайней мере, объясняет, почему документы засекречены. У таких, как он, всегда так.
Последние слова я едва расслышала. Мозг снова лихорадочно обрабатывал информацию.
Генерал. Министерство обороны.
Значит, «Проект Немезида» точно относится к секретным государственным программам.
И директор Майерс по уши погряз в этой программе уже много лет назад, как минимум с того дня, когда нам, шестилетним, делали уколы. А доктор Лоуэлл? Он тоже включился в проект с тех самых пор?
Снова взглянув на папку, я обратила внимание еще на два листа. Они были пришпилены скобками к внутренней стороне обложки.
– А это что? – спросил Гвоздь.
– Похоже на подписки о согласии. На них нет такого колонтитула, как на расходных счетах, но…
Я задохнулась и едва успела прикрыть рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
– Мин, что случилось?! – Несколько секунд Гвоздь ждал от меня ответа, потом выхватил папку, молча прочел и поднял на меня ошеломленный взгляд.
– Твоя мать? Она подписала это, Мин! Вот здесь, внизу! Десять лет назад!
Можно подумать, я не заметила.
Десять лет назад. Целых десять. Мне было шесть лет.
– Зачем все это? – Гвоздь завернул вверх первую из пришпиленных к папке страниц. Оборот был пуст – такого рода документы обычно кратки, предельно ясны и скучны. Гвоздь углубился в чтение второго прикрепленного скобкой листа, но я протянула к нему руку.
Гвоздь замешкался, и я нетерпеливо щелкнула пальцами. Его передернуло, но он отдал мне папку. Сердце колотилось, и я внимательно, строчку за строчкой, изучала согласие, подписанное мамой.
Язык был стандартно канцелярским. Я в нем именовалась «пациентом». Доктор Лоуэлл – «лечащим врачом». Мама соглашалась на «различные процедуры согласно списку, обсужденному и утвержденному при личной консультации». Три абзаца в середине были густо замазаны черным. Последний параграф был полон путаной юридической чепухи, в которой, казалось, не было ничего зловещего. Если бы прохожий случайно нашел такой документ на улице, тот не вызвал бы у него ни подозрений, ни интереса.
Но для меня он был словно минное поле.
Что за консультацию провел доктор Лоуэлл с моей матерью, когда мне было шесть лет? О каких процедурах шла речь? Почему этот документ вложен в папку «Немезиды»?
Мамина подпись датирована восемнадцатым сентября 2007 года. Следующий день после моего дня рождения. День вакцинации. День, когда меня куда-то возил доктор Харрис, и я так и не смогла вспомнить, что произошло.
Мама знала.
В тот день она согласилась поддерживать какие-то отношения с доктором Лоуэллом. Наверное, это произошло, когда она выбежала из дома, чтобы добраться до Майерса, и оставила меня одну.
Но на что именно она дала согласие?
На терапию? Медикаменты? Неизвестно. Но тут меня пронзило еще одно воспоминание.
Лоуэлл начал лечить меня не с шести лет.
Мы встретились, когда мне было уже десять, в тот вечер, когда меня убили во второй раз. И вот теперь в моих руках – доказательство того, что мама с Лоуэллом что-то насчет меня решили за целых четыре года до того, как я с ним познакомилась!
И они ничего мне не сказали. Ни он, ни она. Ни единым звуком не обмолвились.
Кабинет словно закружился перед глазами, и я тяжело опустилась в кресло Лоуэлла, едва дыша.
– Мин? – Гвоздь тронул меня за плечо. – Что? Что с тобой?
Лоуэлл. Майерс. Министерство обороны.
Что мама разрешила им со мной делать?
Перед глазами все плыло. Я словно опять лежала на полу в трейлере. Кровь текла из обожженной дыры в груди. Надо мной стоял человек в черном костюме. На один чудовищный миг у него оказалось лицо доктора Лоуэлла. Потом – директора Майерса. Потом – мамино.
Это видение едва не заставило меня закричать.
13
Немезида.
Я перебрала в уме все, что знаю об этом имени.
Вестница неотвратимой гибели.
Неумолимая судьба, заклятый враг человека.
Я снова и снова мысленно возвращалась к убийствам, которые мне пришлось пережить. Ко всем этим смертям, которые заставляли меня сомневаться не только в собственном душевном здоровье, но даже в реальности самой жизни.
И вот здесь, на хорошо знакомом мне столе, в уютном кабинете, в самом сердце уснувшего родного городка, передо мной лежал десятилетней давности договор, связавший мою мать и моего психиатра секретным соглашением обо мне.
С тех пор меня и преследовала моя Немезида.
– Мин?
Я не нашла в себе сил ответить.
Раздраженно фыркнув, Гвоздь развернул кресло так, что я оказалась лицом к лицу с ним. Друг волновался и хмурился.
– Эй, Мелинда Джей! Что происходит?
Я отвела взгляд. Как объяснить, не вдаваясь в подробности?
Нужно взять себя в руки.
– Ничего, все в порядке. – Голос дрожал, и я постаралась замаскировать дрожь кашлем. Хорошо, что свет неяркий. – Посмотрим, что там еще осталось.
Он смотрел на меня. Голубые глаза блестели в свете настольной лампы. Затем он указал пальцем на свою сторону стола.
– Я успел проверить только верхний ящик. Там нет ничего важного. – С этими словами он рывком открыл нижний. Там обнаружился один-единственный предмет.
– Бинго! – вскричал Гвоздь, извлек макбук и поставил его на стол. – Как думаешь, стоит его спереть? – Он постучал по ноуту костяшками пальцев. – Потом можно заглянуть на форум техно-фриков, чтобы его взломать. Найдем какого-нибудь хакера. На «Анонимусе»[25] их полно.
– Не надо. Я знаю пароль.
– Серьезно? Откуда?
Несмотря ни на что, я улыбнулась.
– Доктор Лоуэлл бормотал, когда печатал. А я прислушивалась.
Я включила ноутбук. На мониторе возникло окно пароля. Я набрала восемь букв, помня, как звучит при нажатии каждая из клавиш.
– Стэнфорд. Он там учился.
– И это называется пароль? – фыркнул Гвоздь. – Пари держу, твой мозгоправ не знаком с простейшими способами шифрования данных. Что ж, отлично, Стэнфорд так Стэнфорд.
– Не знаю.
– Знаешь. – Это был не вопрос. Гвоздь пристально смотрел на меня.
Я посмотрела на друга. Он не собирался отступать.
– Название, – начала я, осторожно подбирая слова и разложив документы на столе. – «Проект Немезида». Я его уже слышала.
Гвоздь кивнул.
– От доктора Лоуэлла?
Я покачала головой.
– Я видела это название на одной бумаге, много лет назад. В тот день, когда нам делали уколы из-за утечки химикатов.
– Ого! – Напряжение в лице Гвоздя спало. – Выходит, Лоуэлл все еще трясет с военных деньги за события десятилетней давности? Ловко. На их месте я бы ему не доверял.
– Нет. Дело не в этом… – Я запнулась, стараясь привести мысли в порядок. Надо было решить, до какой степени стоит раскрыть карты. – Это название я слышала снова сегодня утром, в вестибюле, у кабинета директора Майерса. Он говорил с кем-то по телефону и упомянул о «Проекте Немезида».
Гвоздь задумчиво постучал себя по подбородку.
– Странно. Прошло столько лет, а утечку пестицидов все еще обсуждают? И почему программу вакцинации назвали «Немезидой»? Это все как-то… я не знаю… темно и запутанно.
Я не собиралась отвечать, но потом сознание выделило в речи Гвоздя кое-что важное, заставившее меня встрепенуться.
– А почему ты решил, что Лоуэлл имеет дело с военными?
Гвоздь постучал пальцем по одному из бланков.
– УПИП. Управление перспективных исследовательских проектов. Они занимаются развитием технологий для Министерства обороны. У всяких безумных конспирологов они вечно на устах, чуть что загадочное где-то случается – сразу УПИП. Этот Гарфилд наверняка там служит. ЛТГ – значит «генерал-лейтенант». Не хухры-мухры, к твоему сведению. Три звезды на погонах. Удивительно, что чувак в таком звании возится с какими-то там экологическими катастрофами, но его присутствие, по крайней мере, объясняет, почему документы засекречены. У таких, как он, всегда так.
Последние слова я едва расслышала. Мозг снова лихорадочно обрабатывал информацию.
Генерал. Министерство обороны.
Значит, «Проект Немезида» точно относится к секретным государственным программам.
И директор Майерс по уши погряз в этой программе уже много лет назад, как минимум с того дня, когда нам, шестилетним, делали уколы. А доктор Лоуэлл? Он тоже включился в проект с тех самых пор?
Снова взглянув на папку, я обратила внимание еще на два листа. Они были пришпилены скобками к внутренней стороне обложки.
– А это что? – спросил Гвоздь.
– Похоже на подписки о согласии. На них нет такого колонтитула, как на расходных счетах, но…
Я задохнулась и едва успела прикрыть рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.
– Мин, что случилось?! – Несколько секунд Гвоздь ждал от меня ответа, потом выхватил папку, молча прочел и поднял на меня ошеломленный взгляд.
– Твоя мать? Она подписала это, Мин! Вот здесь, внизу! Десять лет назад!
Можно подумать, я не заметила.
Десять лет назад. Целых десять. Мне было шесть лет.
– Зачем все это? – Гвоздь завернул вверх первую из пришпиленных к папке страниц. Оборот был пуст – такого рода документы обычно кратки, предельно ясны и скучны. Гвоздь углубился в чтение второго прикрепленного скобкой листа, но я протянула к нему руку.
Гвоздь замешкался, и я нетерпеливо щелкнула пальцами. Его передернуло, но он отдал мне папку. Сердце колотилось, и я внимательно, строчку за строчкой, изучала согласие, подписанное мамой.
Язык был стандартно канцелярским. Я в нем именовалась «пациентом». Доктор Лоуэлл – «лечащим врачом». Мама соглашалась на «различные процедуры согласно списку, обсужденному и утвержденному при личной консультации». Три абзаца в середине были густо замазаны черным. Последний параграф был полон путаной юридической чепухи, в которой, казалось, не было ничего зловещего. Если бы прохожий случайно нашел такой документ на улице, тот не вызвал бы у него ни подозрений, ни интереса.
Но для меня он был словно минное поле.
Что за консультацию провел доктор Лоуэлл с моей матерью, когда мне было шесть лет? О каких процедурах шла речь? Почему этот документ вложен в папку «Немезиды»?
Мамина подпись датирована восемнадцатым сентября 2007 года. Следующий день после моего дня рождения. День вакцинации. День, когда меня куда-то возил доктор Харрис, и я так и не смогла вспомнить, что произошло.
Мама знала.
В тот день она согласилась поддерживать какие-то отношения с доктором Лоуэллом. Наверное, это произошло, когда она выбежала из дома, чтобы добраться до Майерса, и оставила меня одну.
Но на что именно она дала согласие?
На терапию? Медикаменты? Неизвестно. Но тут меня пронзило еще одно воспоминание.
Лоуэлл начал лечить меня не с шести лет.
Мы встретились, когда мне было уже десять, в тот вечер, когда меня убили во второй раз. И вот теперь в моих руках – доказательство того, что мама с Лоуэллом что-то насчет меня решили за целых четыре года до того, как я с ним познакомилась!
И они ничего мне не сказали. Ни он, ни она. Ни единым звуком не обмолвились.
Кабинет словно закружился перед глазами, и я тяжело опустилась в кресло Лоуэлла, едва дыша.
– Мин? – Гвоздь тронул меня за плечо. – Что? Что с тобой?
Лоуэлл. Майерс. Министерство обороны.
Что мама разрешила им со мной делать?
Перед глазами все плыло. Я словно опять лежала на полу в трейлере. Кровь текла из обожженной дыры в груди. Надо мной стоял человек в черном костюме. На один чудовищный миг у него оказалось лицо доктора Лоуэлла. Потом – директора Майерса. Потом – мамино.
Это видение едва не заставило меня закричать.
13
Немезида.
Я перебрала в уме все, что знаю об этом имени.
Вестница неотвратимой гибели.
Неумолимая судьба, заклятый враг человека.
Я снова и снова мысленно возвращалась к убийствам, которые мне пришлось пережить. Ко всем этим смертям, которые заставляли меня сомневаться не только в собственном душевном здоровье, но даже в реальности самой жизни.
И вот здесь, на хорошо знакомом мне столе, в уютном кабинете, в самом сердце уснувшего родного городка, передо мной лежал десятилетней давности договор, связавший мою мать и моего психиатра секретным соглашением обо мне.
С тех пор меня и преследовала моя Немезида.
– Мин?
Я не нашла в себе сил ответить.
Раздраженно фыркнув, Гвоздь развернул кресло так, что я оказалась лицом к лицу с ним. Друг волновался и хмурился.
– Эй, Мелинда Джей! Что происходит?
Я отвела взгляд. Как объяснить, не вдаваясь в подробности?
Нужно взять себя в руки.
– Ничего, все в порядке. – Голос дрожал, и я постаралась замаскировать дрожь кашлем. Хорошо, что свет неяркий. – Посмотрим, что там еще осталось.
Он смотрел на меня. Голубые глаза блестели в свете настольной лампы. Затем он указал пальцем на свою сторону стола.
– Я успел проверить только верхний ящик. Там нет ничего важного. – С этими словами он рывком открыл нижний. Там обнаружился один-единственный предмет.
– Бинго! – вскричал Гвоздь, извлек макбук и поставил его на стол. – Как думаешь, стоит его спереть? – Он постучал по ноуту костяшками пальцев. – Потом можно заглянуть на форум техно-фриков, чтобы его взломать. Найдем какого-нибудь хакера. На «Анонимусе»[25] их полно.
– Не надо. Я знаю пароль.
– Серьезно? Откуда?
Несмотря ни на что, я улыбнулась.
– Доктор Лоуэлл бормотал, когда печатал. А я прислушивалась.
Я включила ноутбук. На мониторе возникло окно пароля. Я набрала восемь букв, помня, как звучит при нажатии каждая из клавиш.
– Стэнфорд. Он там учился.
– И это называется пароль? – фыркнул Гвоздь. – Пари держу, твой мозгоправ не знаком с простейшими способами шифрования данных. Что ж, отлично, Стэнфорд так Стэнфорд.