Проект «Аве Мария»

– До какой скорости разгоняемся, вопрос?

– Давай… до трех километров в секунду. Тогда доберемся до «Объекта А» примерно через час.

– Три тысячи метров в секунду. Стандартная величина ускорения приемлема, вопрос?

– Да. Пятнадцать метров с секунду каждую секунду.

– Выдаю импульс на двести секунд. Приготовься!

Я замираю в напряженном ожидании: сейчас вернется гравитация.





Глава 25




Мы это сделали! Мы вправду это сделали! В маленькой камере на полу хранится спасение Земли!

– Ура! – поет Рокки. – Ура! Ура! Ура!

У меня сильно кружится голова, и, кажется, вот-вот стошнит.

– Да! Но мы еще не закончили.

Я пристегиваюсь ремнями к койке. Подушка норовит уплыть прочь, но я вовремя подсовываю ее под голову. Я слишком взволнован, но если сейчас же не лягу, Рокки станет ругаться. Вот ведь! Стоило всего-то раз чуть не провалить миссию, и теперь инопланетянин решает, когда мне пора спать!

– Таумеба-35! – гордо объявляет Рокки. – Потребовалось много-много поколений, но в итоге успех!

Научное открытие – странная штука. В нем нет момента озарения. Лишь долгое, упорное движение к цели. Но, черт, когда ты ее, наконец, достигаешь – это приятно.

Несколько недель назад мы вновь состыковали оба корабля. Рокки страшно обрадовался, получив доступ в просторные отсеки «Объекта А». Первым делом он вывел туннель к эридианскому кораблю прямо со своей территории на «Аве Марии». Таким образом, в корпусе моего корабля образовалась новая дыра. Но сейчас я полностью доверяю Рокки в любом инженерном деле. Черт, да если бы он решил сделать мне операцию на открытом сердце, я бы, наверное, не возражал. Парень – настоящий гений в своей области!

Так как наши корабли состыкованы, я не могу перевести «Аве Марию» в режим центрифуги, поэтому мы снова в невесомости. Но пока мы культивируем таумеб в вакуумных камерах, я могу обойтись без зависящего от гравитации лабораторного оборудования.

Несколько недель мы наблюдали, как таумебы постепенно становятся все более азотоустойчивыми. И сегодня, наконец, появились таумебы-35: популяция, которая выдерживает 3,5 процента азота при давлении в 0,02 атмосферы – то есть те же условия, что и на Венере.

– Можешь радоваться, – стоя возле своего верстака, говорит Рокки.

– Я, конечно, рад, – отвечаю я, – но нам надо довести процент до 8, чтобы таумебы могли выживать и на Терции. Так что мы еще не закончили.

– Да-да-да. Но сейчас важный момент.

– О, да, – широко улыбаюсь я.

Рокки возится с очередным новым устройством. Он все время над чем-то работает.

– Теперь ты сделаешь точную копию венерианской атмосферы и проведешь углубленные испытания таумебы-35, вопрос?

– Нет, – говорю я. – Мы продолжим, пока не выведем таумебу-80, которая сможет выживать и на Венере, и на Терции. И тогда я перейду к испытаниям.

– Понимаю.

Я поворачиваюсь к его части спального отсека. Теперь привычка Рокки присматривать за мной, пока я сплю, нисколько не пугает. Так даже спокойнее.

– Что мастеришь?

Устройство прикреплено к верстаку, чтобы не уплыло. Рокки тычет в него со многих сторон многими инструментами, зажатыми во многих руках.

– Блок для земного электричества.

– Трансформатор?

– Да. Для преобразования эридианской электрической амплитуды простой последовательности в неэффективную земную систему постоянного тока.

– Простая последовательность?

– Долго объяснять.

Обязательно спрошу об этом позже.


– Ну, хорошо. И для чего нужен твой блок?

Рокки откладывает в сторону два инструмента и взамен берет три других.

– Если все пойдет по плану, мы выведем хорошую таумебу. Я дам тебе топливо. Ты полетишь на Землю, а я на Эрид. Мы попрощаемся.

– Выходит так, – растерянно бормочу я.

Мне бы радоваться, что я не погиб, выполняя самоубийственное задание, и возвращаюсь домой как герой – спаситель человечества. Но прощание с Рокки будет очень тяжелым. Я даже думать об этом не хочу.

– У тебя много думающих машин. Я прошу об одолжении: подаришь мне одну из них, вопрос?

– Ноутбук? Ты хочешь ноутбук? Пожалуйста! У меня их полно.

– Хорошо-хорошо. В думающей машине есть информация, вопрос? Научные данные с Земли, вопрос?

Ну конечно! Я же представитель высокоразвитой инопланетной расы, научные достижения которой сильно опережают знания эридианцев. Кажется, в ноутбуках по терабайту памяти. Я скопирую для Рокки Википедию целиком.

– Да. Я все сделаю. Но вряд ли ноутбук сможет работать в эридианской атмосфере. Слишком горячо.

Рокки тычет в устройство.

– Это лишь одна часть системы жизнеобеспечения для думающей машины. Система будет подавать энергию, поддерживать земную температуру и атмосферу. Много резервных систем, чтобы думающая машина не сломалась. Иначе ни один эридианец не починит.

– Хорошо. А как ты собираешься считывать данные с экрана?

– Внутренняя камера будет преобразовывать земные световые данные в эридианские рельефные. Наподобие камеры в командном отсеке. Перед тем, как расстаться, ты научишь меня вашему письменному языку.

Рокки знает английский достаточно, чтобы в случае необходимости воспользоваться словарем.

– Ладно. Наш письменный язык прост. Довольно прост. В нем лишь двадцать шесть букв, зато масса странных вариантов произношения. Получается, в языке пятьдесят два символа, потому что заглавные буквы пишутся по-другому, хоть и произносятся так же. Да, и еще: существуют правила пунктуации…

– Деталями займутся наши ученые. А мне просто объясни основы.

– Договорились, – киваю я. – Я тоже хочу получить от тебя подарок: ксенонит. В твердой форме и жидкие составляющие. Я покажу их земным ученым.

– Хорошо. Я дам.

– А теперь я вздремну, – зевая, бормочу я.

– Я посторожу.

– Спокойной ночи, Рокки!

– Спокойной ночи, Грейс!

Впервые за несколько недель я с легкостью засыпаю. Я вывел таумеб, которые спасут Землю. Я модифицировал инопланетный живой организм. Разве может что-то пойти не так?





* * *


В детстве я, как и многие ребятишки, мечтал стать космонавтом. Я представлял, будто лечу сквозь космос в ракете, встречаю инопланетян и становлюсь героем. Правда, я точно не думал, что мне придется чистить баки с отходами. Однако именно этим я и занимаюсь почти весь сегодняшний день. Хочу внести ясность: я чищу не собственные отходы, а отходы таумеб. Тысячи килограмм продуктов их жизнедеятельности. Каждый из семи оставшихся топливных баков необходимо очистить от всей этой гадости перед тем, как я снова заправлю их топливом.

Да, я работаю ассенизатором. Но на мне хотя бы скафандр. Я знаю не понаслышке, как смердит эта пакость. Мало не покажется. Вонючий метан и разлагающиеся клетки – ерунда. Если бы ими дело и ограничивалось, я бы не стал заморачиваться. Двадцать тысяч кило гадости в баках общим объемом в двадцать миллионов килограмм? Пустяки!

Проблема в другом: там могут оказаться живые таумебы. Несколько недель тому назад случайно попавшие в баки таумебы уничтожили все мое топливо и теперь наверняка умерли с голоду. По крайней мере, судя по пробам, которые я недавно брал. Но некоторые мелкие поганцы могут быть еще живы. И я точно не хочу скормить им еще два миллиона кило свежих астрофагов!

– Как успехи, вопрос? – раздается по радиосвязи голос Рокки.

– Бак номер три почти готов.

Забравшись в бак целиком, я отскребаю самодельной лопатой черную слизь со стенок и выбрасываю в боковое отверстие диаметром в один метр. Откуда оно взялось? Пришлось вырезать. В топливных баках не предусмотрено ревизионных люков, куда мог бы влезть человек. Да и зачем, когда есть вентили, а также подающие и отводящие трубки топливопровода? Правда, диаметр трубок не превышает нескольких дюймов. Промыть баки мне нечем. Так получилось, что свою цистерну с десятью тысячами галлонов[182] воды я оставил дома. Поэтому в каждом баке придется сделать отверстие, вычистить всю гадость и снова загерметизировать.

Надо сказать, резак, который сделал Рокки, работает безотказно. Горстка астрофагов, инфракрасный свет, пара линз, и у меня в руках чертов бластер! Правда, тут важно держать мощность под контролем. Рокки предусмотрел дополнительные меры предосторожности. Он изготовил линзы с особыми примесями и, конечно, использовал непрозрачный ксенонит. Линзы сделаны из стекла, пропускающего ИК-лучи. Если астрофаги выделят слишком много света, линзы расплавятся. Луч расфокусируется, и резак станет бесполезен. Мне придется смиренно просить Рокки сделать новый, зато я хотя бы не оттяпаю себе ногу. Пока что все в порядке, но я не направляю луч в свою сторону.

Отскребаю сильно приставшую корочку от стены. Пакость уплывает прочь, и я выбиваю ее лопатой через отверстие наружу.

– Как там вакуумные камеры?

– В четвертой еще есть живые таумебы. В пятой и дальше все погибли.