Процесс Жиля де Рэ

Далее, он показал, что он, свидетель, видел и слышал, как помянутый Жиль де Рэ порою бахвалился тем, что получает значительно большее удовольствие, если убивает и режет либо повелевает убить помянутых мальчиков и девочек, если видит, как они томятся в ожидании смерти и умирают, отрезает им головы и члены, видит их кровь, нежели если над ними распутства учиняет.

Далее, он показал, что когда помянутый Жиль де Рэ находил либо видел двух мальчиков или девочек, братьев или сестер, или иным образом родственных, и если один из них не был ему по душе и он желал распутства свои учинять и развратничать лишь с другим, то дабы тот, кто ему не понравился, не смог никому рассказать, что другой был схвачен, помянутый Жиль, обвиняемый, похищал, сам или силою слуг своих, их обоих и учинял омерзительные свои и развратные оргии с тем, кто ему нравился, способом, описанным выше, а затем резал горло или повелевал зарезать и одного, и другого.

Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, однажды совершил указанный плотский акт с ним, свидетелем, способом, обозначенным выше, когда он, свидетель, переехал к помянутому Жилю, и он сказал, что боялся, как бы тот его не убил; и он полагает, что его бы убили кинжалом, если бы Сийе помянутый не помешал названному Жилю сие совершить, сказав, что он милый мальчик и что было бы лучше, если бы Жиль помянутый сделал его своим пажом; и помянутый обвиняемый им, свидетелем, прельстился и потребовал, чтобы он поклялся никоим образом не раскрывать ничего из им виденного, а равно и всех остальных тайн.

Далее, он показал, что слышал от мессира Эсташ Бланше, священника, приближенного помянутого Жиля де Рэ, что тому довершить сделанное и предпринятое не удастся, если он не отдаст или не пожертвует дьяволу ногу, руку или иной член ребенка.

Когда же его спросили, видел ли он, как какие-то из помянутых членов демонам дарованы либо пожертвованы были помянутым Жилем, или было ли ему о том известно, он ответил отрицательно. Но как-то раз он увидел, что помянутый Жиль, взяв руку (он не знал, правую или левую) и сердце ребенка, убитого по указанию названного Жиля в замке Тиффож, положил помянутые руку и сердце в стеклянном кубке на верхнюю часть карниза[139] над камином в своих покоях, накрыл их льняным полотном и сказал свидетелю и помянутому Анрие, чтобы они закрыли и заперли помянутую комнату.

Когда же его спросили о том, что было с означенными членами сделано, он ответствовал, что ему о том не известно, но он полагает, что помянутый Жиль, обвиняемый, отдал их затем помянутому м-ру Франческо Прелати, дабы тот их преподнес дьяволу.

Далее, он показал, что помянутый Жиль де Сийе сообщил ему, свидетелю, и названному Анрие, что за две или три недели перед тем, как сиры де Ласюз и де Лоэак прибыли в замок Машкуль, помянутый Сийе, как он сказал ему, свидетелю, и помянутому Анрие, убрал и вынес из башни неподалеку от нижней залы оного замка останки сорока детей или около того и сжег их; и по этому поводу Сийе оный говорил, что подоспел он как раз вовремя для помянутого Жиля, обвиняемого, равно как и для него самого, Сийе, и для всех, кто любил оного Жиля и им любим был. Затем, в разговоре об этом со свидетелем и с помянутым Анрие, вышепоименованный Сийе им сказал на французском вот что: «Не был ли мессир Роже де Бриквиль предателем, ведь он попросил меня с Робеном Ромуляром подглядывать за мадам де Жарвиль и Томеном д'Аррагеном через расщелину, когда мы убирали помянутые останки? А ведь о том, чем мы занимались, ему было хорошо известно».[140]

Когда же его спросили, кто помянутых детей умертвил и когда, и кто их или останки их поместил в названную башню, он ответствовал, что дети оные были убиты, как он полагает, помянутыми Жилем де Рэ, Жилем де Сийе и Роже де Бриквилем, до того как он, свидетель, стал жить у Жиля оного; а более ему ничего не известно.

Далее, он показал, что если помянутый Жиль, обвиняемый, не мог отыскать себе по вкусу иных детей, мальчиков и девочек, чтобы с ними омерзительные свои оргии учинять, он их учинял с детьми из своей капеллы, так, как о том выше сказано было; и в особенности, как он слышал, с младшим из двух сыновей м-ра Бриана, жившего в Нанте.

Когда же его спросили, убивал ли Жиль или повелевал убить кого-либо из числа помянутых детей в капелле его, учинив с ними оргию, он ответил отрицательно, ибо Жиль их весьма ценил и они сами события сии держали в тайне.

Далее, он показал, что мессир Эсташ Бланше, священник, поименованный выше, по указанию и по просьбе помянутого Жиля де Рэ, поехал в Италию, чтобы привезти оттуда м-ра Франческо Прелати и доставить его к помянутому Жилю, обвиняемому, в Тиффож, дабы там заниматься алхимическим искусством и заклинать демонов. И он сказал, что слышал, как сеньор Эсташ, разговаривая с помянутым м-ром Франческо, произнес по-французски следующие слова: «Он призовет мэтра Алиборона[141]», разумея под именем сим дьявола; и что помянутый м-р Франческо призовет дьявола явиться за кувшин вина.

Далее, он показал, что помянутый м-р Франческо Прелати в Тиффоже в присутствии названного Жиля де Рэ, мессира Эсташа Бланше, Анрие и его, свидетеля, соорудил и начертал концом меча в большой зале замка Тиффож некий круг большого размера; он начертал также кресты, знаки и буквы, подобные гербам, в каждой из четвертей помянутого круга; туда же, где круг сей начертан был, он, свидетель, помянутый мессир Эсташ и Анрие принесли много угля, ладана и магнетического камня, по-французски зовущегося «магнит»[142], глиняный горшок, факелы или светильники, подсвечники, огонь и иные вещи, о коих он вспомнить не может и кои помянутый Жиль, обвиняемый, и Франческо разложили на определенных участках помянутого круга; и великий был зажжен огонь в означенном горшке, в коем немало было угля. Затем помянутый Франческо начертал иные знаки и буквы, также походившие на гербы, у стены или на стене помянутой залы, на углу двери; и он зажег другой огонь близ оных последних знаков. И тотчас же помянутый Франческо приказал открыть четыре окна помянутой залы в форме или по образу креста; а когда сие сделано было, названный Жиль де Рэ повелел ему, свидетелю, мессиру Эсташу и Анрие покинуть залу, зайти в покои помянутого Жиля, ждать его в помянутых покоях и их сторожить, запретив им подходить к помянутой зале, дабы увидеть или услышать то, что помянутые Жиль де Рэ и м-р Франческо там делать будут, и никому не сообщать, что произошло. И помянутый свидетель, мессир Эсташ и Анрие, по указанию помянутого Жиля, направились в означенные покои, а помянутые Жиль, обвиняемый, и м-р Франческо остались одни в оной зале. Что же до того, чем они там после этого занимались, ему о том, как он говорит, неизвестно, однако впоследствии помянутые мессир Эсташ и Анрие ему рассказывали, что они слышали, как м-р Франческо разговаривает с кем-то в голос, но что он сказал — им было непонятно; затем они услыхали, по их словам, шум, будто некое четвероногое ходит по крыше и желает войти через слуховое окно помянутого замка, туда, где находились Жиль, обвиняемый, и Франческо; чего, свидетель, как он уверяет, не слышал совершенно, ибо, войдя в помянутые покои и будучи усталым, он заснул.

Когда же его спросили, в какой день и час это произошло, он ответствовал, что было это летом, в ночное время; ничего больше он не помнил, кроме того, что началось это до полуночи и что помянутые Жиль и Франческо вернулись в покои названного Жиля около часа пополуночи.

Далее, он показал, что следующим вечером, в весьма поздний час, он, свидетель, по указанию помянутого Жиля и по его принуждению, не осмеливаясь ни перечить ему, ни отказываться исполнять указание его, и поскольку помянутый м-р Франческо ему пообещал и его заверил, что никакой опасности и никакому ущербу он не подвергнется и никаких увечий не понесет, вышел вместе с помянутым м-ром Франческо из означенного замка Тиффож и пошли они оба к небольшому полю, что находится где-то в четверти лье от Тиффожа, в стороне Монтегю, в епархии Люсонской; на самом деле помянутый свидетель боялся идти с оным мессиром Франческо, зная, что он, скорее всего, будет заклинать демона, и сколько мог отказывался идти с ним, и он бы туда не пошел, не прикажи ему этого помянутый Жиль, обвиняемый, и не убеди его помянутый Франческо, как выше сказано. И Франческо оный вместе с ним, свидетелем, принесли огонь, уголь, ладан, факел, магнитный камень и книгу, содержавшую заклинания демонов, кою принес с собой помянутый м-р Франческо. И придя в то поле, помянутый м-р Франческо там с помощью ножа начертал круг или фигуру округлой формы, с крестами и символами, так же, как делал он в помянутой зале. Зажегши же факел и уголья, Франческо оный запретил ему, свидетелю, креститься и приказал ему войти с ним вместе в означенный круг. И когда оба они оказались внутри круга, помянутый м-р Франческо сотворил свои заклинания, а он, свидетель, не знал, ни каковы они были, ни что он говорил тогда, их совершая, ибо он, если его показаниям верить, не понял ни слова, за исключением имени «Баррон», хотя м-р Франческо произносил все вслух; и он утверждает, что, несмотря на запрет помянутого Франческо, он втайне перекрестился, чего Франческо оный не видел.

Когда же его спросили, видел ли он что-то, когда заклинание сие совершалось, и получил ли помянутый Франческо ответ, он сказал, что нет, по крайней мере относительно того, что он видел и слышал.

Далее, он показал, что когда сие сделано было, он и Франческо помянутый вернулись в Тиффож, но до утра не могли войти в замок, ибо он был закрыт; они же обрели пристанище у кого-то в деревне, где их ожидал помянутый Эсташ, и он зажег огонь и приготовил для них и для себя постели. Кроме того, он сказал, что когда помянутый Франческо и он, свидетель, оказались внутри круга, пошел великий дождь и поднялся весьма сильный ветер и наступила такая тьма, что они с превеликим трудом сумели вернуться.

Далее, помянутый свидетель показал, что в июле сего года помянутый Жиль, обвиняемый, направился в Ванн, дабы там увидеться с сеньором герцогом, и остановился у некоего Лемуана, за пределами городских стен, напротив и вблизи епископского дворца, в месте, кое в народе зовется Ал-Мот, каковому Жилю де Рэ Андре Бюше, о коем выше упомянуто было, передал ребенка около десяти лет от роду, над каковым помянутый Жиль де Рэ учинил и совершил мерзостные и греховные распутства способом, о коем выше сказано было; каковой ребенок был приведен к некому Бетдену, дом коего расположен близ рынка в Ванне, недалеко от дома помянутого Лемуана, у названного же Бетдена расположились оруженосцы помянутого Жиля, обвиняемого. Ребенка повели туда потому, что у Лемуана не было места столь потайного, чтобы убить его там; каковой ребенок был убит в комнате в доме помянутого Бетдена, голова его была отсечена и отделена от тела, а затем сожжена в означенной комнате; что же до тела, связанного собственным ремнем ребенка, оно было сброшено в отхожее место в доме помянутого Бетдена, куда он, свидетель, с превеликим трудом спустился, дабы тело оное поглубже в яму ту закопать; и свидетель добавил, что помянутому Бюше обо всем этом было известно.

Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, надрезав веку на шее и глотку означенным детям, или иные части тела, и когда струилась кровь, а также после обезглавливания, осуществлявшегося так, как о том выше сказано было, садился порою им на живот и наслаждался, глядя, как они умирают, и садился наискось, чтобы лучше видеть кончину их и смерть.

Далее, он показал, что временами, довольно часто, после обезглавливания, тем или иным способом произведенного, как сие выше изложено было, и после смерти помянутых детей, названный Жиль де Рэ наслаждался, разглядывая их и заставляя его, свидетеля, и остальных, кто был в тайны посвящен, их разглядывать, и показывая всем голову и члены помянутых убиенных детей, он спрашивал, у которого из детей оных были самые красивые члены, самое красивое лицо либо самая красивая голова; порой он испытывал блаженство, целуя кого-то из убиенных детей, коих члены он разглядывал, или одного из тех, коих уже рассмотрели, чьи лица показались ему самыми прекрасными.

Вот каковы были показания свидетеля сего. Он обязался ничего из показаний своих не раскрывать никому и т. д.



Анрие Грияр. 17 октября 1440 года

Анрие Грияр, родом из прихода св. Иакова в Бушри[143], что в Париже, около двадцати шести лет от роду, по его разумению, другой свидетель, представленный в деле сием, принятый к принесению клятвы — говорить правду, коему грехи были под поручительство отпущены, в день означенный и в год помянутых понтификата и вселенского собора, допрошенный по поводу всего, что в каждой из вышеизложенных статей содержалось, и подвергнутый доследованию, дал в порядке нижеследующем следующие показания.

Прежде всего, уже пять или шесть лет он камердинер и слуга помянутого Жиля, обвиняемого, и три года истекло с тех пор, как Рене де Рэ, сир де Ласюз, родной брат помянутого Жиля де Рэ, обвиняемого, захватил замок Шантосе; Рене же оный, сир де Ласюз, отправился в Машкуль и овладел тамошним замком, и там свидетель слышал, как мессир Шарль Леонский, бывший с помянутым сиром де Ласюзом, говорил, что в башне тамошнего замка Машкуль, в нижней ее части обнаружены были тела и останки двоих детей; и помянутый мессир Шарль спросил у свидетеля, известно ли ему что-либо, он же, свидетель, ответил отрицательно и заверил суд в том, что тогда ему и в самом деле ничего не было известно. Однако он сказал, что после того, как помянутый Жиль де Рэ, обвиняемый, отвоевал означенный замок Шантосе и прибыл туда, дабы передать его сеньору герцогу Бретонскому, помянутый Жиль потребовал у него, свидетеля, поклясться, что он не раскроет те тайны, кои он ему поведать желает, и он им повелел, ему, свидетелю, Этьену Коррийо, прозванному Пуату, Жилю де Сийе, Ике де Бремону и Робену Ромуляру, слугам помянутого Жиля, пойти в башню означенного замка Шантосе, где находились тела или останки великого множества невинно убиенных, положить их в сундук и по возможности тайно перевезти их в Машкуль. И он, свидетель, вместе с остальными пошел в помянутую башню, где они обнаружили останки детей числом от тридцати шести до сорока шести, чего он в точности не помнит. Каковые останки иссохли, однако они посчитали их по головам и иным способом, чтобы в точности знать, сколько там лежало детей; каковые останки были помещены в сундук, плотно завязанный веревками, и перевезены в Машкуль, где были сожжены в покоях помянутого Жиля де Рэ в его присутствии, а также в присутствии Жиля де Сийе, Этьена Коррийо, прозванного Пуату, Жана Россиньоля, Андре Бюше и его, свидетеля; а пепел или прах помянутых детей был сброшен в выгребные ямы или во рвы в замке помянутом, в Машкуле. Он сказал, что они не были сожжены в Шантосе, поскольку помянутый Жиль, отвоевав замок оный у означенного сира де Ласюза, владел им всего два дня, после чего передал владение помянутой местностью Шантосе или повелел другим передать владение сие от своего имени и по своему распоряжению вышепоименованному сеньору герцогу, коему он уже сеньорию над помянутою местностью передал.

Когда же его спросили, по какой причине останки сии иссохли, он ответствовал: поскольку дети помянутые были убиты и сброшены в оную башню перед тем, как помянутый сир де Ласюз овладел означенным замком Шантосе и владел им около трех лет[144].

Когда же его спросили, кто их убил, как и почему были они убиты, он ответствовал, что ему о том неизвестно, ибо когда они были убиты, он у помянутого Жиля, обвиняемого, не жил, однако, как он говорит, названные мессир Роже де Бриквиль, рыцарь, и Жиль де Сийе у него жили, и свидетель полагает, что им о том хорошо известно было.

Кроме того, он показал, что он, свидетель, помянутый Сийе, Этьен Коррийо, прозванный Пуату, привели в покои помянутого Жиля де Рэ и предали в руки его множество мальчиков и девочек из Нанта, Машкуля и в особенности из Тиффожа, числом, если ему верить, до сорока, с каковыми детьми помянутый Жиль, обвиняемый, совершал свои развратные оргии и блуд против естества, взяв вначале свой мужской орган в руку, тер его, возбуждал, вытягивал, а затем помещал между бедер помянутых детей, и таким образом тер оный член о нутро помянутых детей с таким сладострастием и похотливым вожделением, что семя его, преступно и не так, как должно, изливалось на животы детей оных.

Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, учинял единожды и дважды блуд свой над каждым из помянутых детей, а сделав сие, либо убивал их собственными руками, либо же повелевал убить помянутым Сийе, Коррийо, прозванному Пуату, и ему, свидетелю, порою вместе, порою же раздельно.

Когда же его спросили, каким способом он названных детей убивал, он ответствовал, что иногда обезглавливал их и расчленял тела, иногда перерезал им горло, голова же оставалась с телом, иногда он перебивал им шею палками, иногда надрезал им вену на шее или иную часть горла, так, чтобы кровь их струилась, тогда помянутый Жиль де Рэ усаживался на животы помянутых детей, томившихся в ожидании смерти, и наблюдал, как они умирают, наклонившись к ним ближе.

Далее, он показал, что иногда помянутый Жиль, обвиняемый, когда желал преступный свой блуд и разврат над помянутыми детьми учинить, дабы заглушить жалобы их и крики, подвешивал их или повелевал ему, свидетелю, а также Коррийо и Сийе, их подвешивать на жердь или на крюк в покоях своих, он повелевал подвешивать их на веревках за шею, угрожая им и пугая их, а затем, когда они, израненные, приходили от подобного обращения в ужас, он их ласкал, просил ничего не бояться, уверяя, что хотел лишь развлечься с ними, а затем совершал с ними распутства свои, как о том выше сказано было.

Кроме того, он показал, что порой названный Жиль, обвиняемый, совершал оргии свои с помянутыми детьми прежде чем их убить либо начать убивать, порой же — начав убийство, когда они томились в ожидании смерти, иной раз после того, как они убиты были и лежали еще теплыми.

Когда же его спросили, что делалось с кровью их, он ответствовал, что она струилась и лилась на пол, который затем мыли.

Когда же его спросили, что делали с телами и с одеждой, он сказал, что их сжигали в покоях помянутого Жиля, обвиняемого.

Когда же его спросили, каким способом, он сказал, что одежду сжигали, вещь за вещью, в камине в помянутых покоях, дабы не чувствовался тошнотворный запах; и что дабы тела сии сжечь, на таганы клали большие поленья, на которые бросали тела, на них же клали множество вязанок хвороста, и таким-то способом их сжигали.

Когда же его спросили, что делали с прахом или пеплом, от помянутых сожженных тел оставшимся, он ответствовал, что их бросали в потайные места в комнатах, где означенные деяния происходили, иногда в крепостные рвы, иногда же в выгребные ямы или в иные места, кои подходящими для того казались.

Когда же его спросили, где происходили события, в коих он, свидетель, участвовал, он ответил: в Нанте, в доме помянутого Жиля, каковой дом в народе известен под именем Ла-Сюз, а также в замках Машкуль и Тиффож.

Когда же его спросили, в каком именно месте все это происходило, он сказал, что в особой комнате в помянутом доме Ла-Сюз, на краю здания, со стороны приходской церкви св. Дионисия, в том же городе Нанте, в каковой комнате Жиль помянутый обыкновенно проводил ночь; часто же в портике помянутого замка Машкуль.


Далее, когда его спросили, где он, свидетель, брал оных детей, коих он и иные, им названные, передавали помянутому Жилю, он ответствовал, что дети, переданные им, свидетелем, были большею частью из тех, что просили милостыню, как у помянутого Жиля, обвиняемого, так и в иных краях.

Когда же его спросили о числе помянутых детей, он ответствовал, как выше о том сказано было, а именно что около сорока было передано им и остальными вышеназванными, из числа коих четырнадцать или пятнадцать было убито в Нанте, в доме означенном Ла-Сюз, остальные же большею частью в Машкуле, а также в Тиффоже и в иных местах.

Далее, он показал, что Катрин, жена некого художника по имени Тьерри, жившего тогда в Нанте, послала и передала ему, свидетелю, брата своего, дабы тот препровожден был в дом помянутого Жиля, обвиняемого, в надежде, что он вступит в капеллу названного Жиля; какового брата он доставил в Машкуль и повел в покои помянутого Жиля, обвиняемого. И после того, как ребенок сей был доставлен, помянутый Жиль, обвиняемый, заставил свидетеля поклясться, что он никому не доверит тайны, в кои тот его посвятит.

Когда же его спросили, где была помянутая присяга принесена, он ответствовал: в церкви Св. Троицы в Машкуле.

Когда же его спросили, когда сие произошло, он ответствовал, что около трех лет тому назад. Кроме того, он сказал, что после того, как он, свидетель, ребенка оного таким образом доставил, поехал он затем в Нант, где оставался три дня, в Машкуль не возвращаясь; а когда, вернувшись в Машкуль после трех этих дней, он стал помянутого ребенка разыскивать и найти его не смог, ему было сказано, что ребенок покинул мир сей, тем же образом, что и остальные, а помянутый Коррийо, прозванный Пуату, дал ему понять, что помянутый Жиль, обвиняемый, убил названного ребенка собственными руками; и подобно другим, ребенок сей послужил предметом его развратных утех.

Далее, он показал, что помянутый Коррийо, прозванный Пуату, привел в Машкуль прелестного ребенка из Ла-Рош-Бернара и передал его помянутому Жилю, его осквернившему, как и всех остальных детей, указанных выше.

Далее, он показал, что в Машкуле он видел юного пригожего мальчика, бывшего пажом у м-ра Франческо Прелати, каковому пажу перерезали глотку, кто именно — это ему неизвестно, ибо он тогда отсутствовал; а Жиль помянутый его осквернил, как и остальных.

Далее, он показал, что он, свидетель, и помянутый Коррийо, прозванный Пуату, вместе на Троицын день 1439 года взяли с собою весьма красивого подростка, около пятнадцати лет от роду, жившего у некого Родиго, в Бургнефе, в приходе Сен-Сир-ан-Рэ, в епархии Нантской, и привели его к помянутому Жилю, обвиняемому, и оставили его у монахов-францисканцев в местности означенной, в Бургнефе, где он остановился; а после того как помянутый Жиль, обвиняемый, его предал осквернению развратным способом, о коем выше сказано было, он, Анрие, свидетель ныне выступающий, и Коррийо его по указанию помянутого Жиля де Рэ умертвили, а впоследствии унесли труп юного этого мальчика в Машкуль и сожгли его в покоях помянутого Жиля.

Далее, он показал, что около двух с половиною лет назад у человека, прозванного Принсе, жителя Нанта, состоял пажом один весьма красивый подросток, живший у него, коего он, свидетель знал, какового подростка помянутый Принсе передал названному Жилю, пообещавшему, что он сделает его своим камердинером вместо помянутого Коррийо, прозванного Пуату, каковой говорил, что желает от него уйти; и как только помянутый Жиль получил сего юного мальчика, он его сладострастно и постыдно осквернил, учинив над ним распутства свои противоестественные; затем он его убил собственными руками, а было оному мальчику около четырнадцати лет от роду.

Далее, он показал, что некий Андре Бюше, состоявший в капелле помянутого Жиля де Рэ, а ко времени дачи показаний состоящий в капелле сеньора герцога, направил из окрестностей Ванна в Машкуль некого ребенка в облачении пажа, около девяти лет от роду, а один из его слуг по имени Рауле отвел его к помянутому Жилю, обвиняемому. Каковой ребенок, после того, как помянутый Жиль его сладострастно и постыдно осквернил, был убит и сожжен, как и остальные, о коих выше говорилось. Свидетель же добавил, что названный Бюше в награду получил от помянутого Жиля, обвиняемого, лошадь стоимостью шестьдесят золотых реалов, кою ему доставил Пьер Эом.

Далее, он показал, что слышал от помянутого Жиля, обвиняемого, что получает от убийства помянутых детей, от наблюдения за тем, как им отрубают головы и члены, как они слабеют, изнемогают и как льется их кровь, больше удовольствия, чем от плотской близости с ними.

Далее, он сказал, что у названного Жиля, обвиняемого, был меч, в народе зовущийся «бракмар»[145], которым он отрубал головы помянутым детям и перерезал им глотки, и часто наслаждался, глядя на отрезанные головы, показывал их ему, свидетелю, и Этьену Коррийо, прозванному Пуату, вопрошая их, какая из указанных голов является красивейшей — отрубленная в тот самый момент или накануне, или та, что отрублена была позавчера, и он нередко целовал голову, что доставляло ему еще большее удовольствие и наслаждение.

Далее, он показал, что когда помянутый Жиль, обвиняемый, встречал двух мальчиков либо девочек, братьев или сестер, или же иных детей, живших вместе, если один из них был ему по вкусу, а с другим он в плотскую связь вступать не желал, он повелевал брать обоих, сношение же развратное имел лишь с одним из двоих; а дабы другой не пожаловался на исчезновение первого, он повелевал зарезать и умертвить и того, и другого.

Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, учинял оргии свои с девочками и осквернял их тем же способом, что и мальчиков, пренебрегая их полом и не удостаивая его вниманием.

Далее, он сказал, что слышал от помянутого Жиля, обвиняемого, что родился под таким созвездием, что, по его словам, никто не способен узнать или понять ни отклонений его, ни тех непозволительных поступков, в коих он виновен был.

Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, иногда резал глотки, сам или руками слуг своих, многим из помянутых детей, а также отрубал им члены. И он сказал, что слышал, как мессир Эсташ Бланше, священник, бывший приближенным помянутого Жиля, обвиняемого, говорил, что Жиль оный не сумеет завершить все то, что он замыслил предпринять, не передав или не пожертвовав дьяволу ног, рук или иных членов помянутых детей. И свидетель добавил, что он сам зарезал и расчленил многими и различными способами немало детей оных, число коих было, по его воспоминаниям, меньше, нежели число тех, о коих он выше уже упоминал.

Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, часто выбирал по своему вкусу мальчиков и девочек, коих он замечал, когда они просили милостыню, и приказывал, чтобы их привели к нему, дабы удовлетворил он грешную свою похоть.

Далее, он показал, что слышал, как помянутый Жиль де Сийе, обращаясь к нему, свидетелю, и к помянутому Коррийо, прозванному Пуату, сказал, что помянутому Жилю де Рэ и ему повезло, ибо он, Сийе, убрал и унес из некой башни близ замка Машкуль, как он сказал, останки около сорока детей, и было сие за две или три недели до того, как замок означенный Машкуль был захвачен помянутым сиром де Ласюзом и сиром де Лоэаком, и свидетель говорит, что замок занят уже в течение двух лет; и что помянутый Сийе ему, свидетелю, сказал слова сии или же им подобные по-французски: «Не вел ли себя мессир Роже де Бриквиль предательски, ведь он позволил мадам де Жарвиль и Томену д'Аррагену подглядывать за мною и за Робеном Ромуляром через бойницу, когда мы убирали помянутые останки? А ведь о том, чем мы занимались, ему было хорошо известно».[146]

Далее, он сказал, что названный Сийе ему, свидетелю, и помянутому Коррийо, прозванному Пуату, сообщил, что он, Сийе, означенные останки сжег, каковые, как утверждает свидетель, находились там с того времени, как названные Сийе и Бриквиль посвящены оказались в тайны помянутого Жиля де Рэ, обвиняемого, и перед тем, как тайны оиые были им обоим, то бишь Анрие, свидетелю, дающему показания, и Коррийо, прозванному Пуату, раскрыты.

Далее, он показал, что когда помянутый Жиль де Рэ не мог отыскать детей себе по вкусу, он совершал распутства свои способами, описанными выше, с детьми из своей капеллы; однако он их не умерщвлял и умерщвлять не повелевал, ибо они хранили им содеянное в тайне.

Когда же его спросили, с кем из детей помянутой капеллы он сие сотворял, он ответствовал: с Перрине, сыном м-ра Жана Бриана, живущего в Нанте, и с иными, чьи имена он запамятовал; каковой Перрине был любимцем помянутого обвиняемого, коим он дорожил более, нежели остальными.

Далее, он показал, что названный мессир Эсташ Бланше, о коем выше упомянуто было, поехал в Италию за м-ром Франческо Прелати, коего он с собою привез к помянутому Жилю де Рэ по указанию последнего, дабы заниматься алхимическим искусством и заклинать демонов. И что он слышал, как говорили по-французски сии слова: «что он призовет мэтра Алиборона»[147]. Кроме того, он сказал, что слышал, как мессир оный Эсташ говорил, что помянутый м-р Франческо призовет дьявола явиться за кувшин вина.

Далее, он показал, что в присутствии помянутых Жиля де Рэ, мессира Эсташа Бланше, Этьена Коррийо, прозванного Пуату, и его, свидетеля, помянутый м-р Франческо Прелати на полу в большой зале замка Тиффож начертал концом меча большой круг, в каждой четверти коего нарисовал кресты, знаки, или символы, наподобие гербов, по указанию помянутого Жиля, обвиняемого, и что он, свидетель, мессир помянутый Эсташ Бланше и Этьен Коррийо, прозванный Пуату, принесли туда великое множество угля, ладана, магнетический камень, или магнит, пучки соломы, или факелы, свечи, глиняный горшок и иные предметы, кои Жиль де Рэ помянутый и м-р Франческо поместили в особую часть означенного круга, и зажгли в горшке оном яркое пламя. Затем названный Франческо зажег другой огонь в углу дверном, у входа в помянутую залу, где он сходным образом начертал иные знаки, наподобие гербов, рядом со стенами и на стенах помянутой залы, близ второго из огней; и вскоре названный м-р Франческо Прелати повелел открыть четыре окна наподобие креста, то есть так, чтобы открытие окон сиих или же действо сие напоминало некоторым образом знак креста. Когда же это делалось, свидетель, ныне дающий показания, равно как и Этьен Коррийо, прозванный Пуату, и мессир Эсташ Бланше, уже упоминавшиеся, по указанию помянутого Жиля, обвиняемого, удалились в его покои на верхнем этаже, таким способом спроваженные Жилем, обвиняемым, и помянутым м-ром Франческо, кои остались в означенной зале одни. Каковой Жиль, обвиняемый, заранее и в тот момент, как свидетель и помянутые мессир Эсташ и Коррийо, прозванный Пуату, уходили, им по всей форме запретил когда-либо кому-либо говорить о том, что уже сделано было, и ни один из них не должен был приближаться к зале оной, дабы увидеть либо услышать то, что он, Жиль, обвиняемый, и м-р Франческо делать могли.

Далее, он показал, что после того, как он удалился вместе с помянутыми мессиром Эсташем Бланше и Коррийо, прозванным Пуату, и когда они входили в помянутые покои оного Жиля, обвиняемого, после того, как прошло некоторое время, свидетель и помянутый мессир Эсташ услыхали, как названный м-р Франческо говорит вслух в означенной зале; однако, как уверяет свидетель, он не мог понять ничего из того, что тот произносил. Вскоре же свидетель и мессир Эсташ услыхали некий шум, будто какое-то четвероногое бродит по крыше. Каковое животное, показалось им, приблизилось к слуховому окну голубятни, что близ того места была, где находились тогда помянутые Жиль, обвиняемый, и м-р Франческо.

Когда же его спросили, слышал ли помянутый Коррийо, прозванный Пуату, что-то из воспринятого таким образом свидетелем и мессиром Эсташем, как о том доложено, ответ его был, что он в этом сомневается, более того, свидетель считал, что Коррийо оный, прозванный Пуату, к тому времени уже заснул.

Когда же его спросили, когда сие случилось и в какой день, он ответствовал, что почти год истек с тех пор, как события оные произошли.

Когда же его спросили, в какое время сие случилось, он ответствовал, что начались означенные дела ночью, в предполуночный час, а закончились часом позже.

Когда же его спросили, в каком месяце и какого дия, он ответствовал, что в точности сказать не может, однако убежден, что дело было летом.

Далее, свидетель оный, показания дающий по делу сему, добавил, что помянутые Жиль де Рэ, обвиняемый, и м-р Франческо были в Машкуле вдвоем и пребывали там одни в течение пяти недель, в покоях замка оного, в покоях, ключ от коих помянутый Жиль, обвиняемый, неусыпно хранил у себя; и свидетель слышал, как кто-то, — кто именно, он запамятовал — говорил, что в покоях помянутых найден был символ или изображение руки из особого кованого железа.

Далее, он добавил и показал, с другой стороны, что Жиль де Рэ помянутый, обвиняемый, принес в покои свои в замок Тиффож, покои, каковые свидетель оный и Коррийо, прозванный Пуату, тогда охраняли, сердце и руку юного мальчика, убитого в означенном Тиффоже по указанию помянутого Жиля, обвиняемого, а быть может, им самим, Жилем, и что он их положил в сосуд, накрытый тонкою тканью, близ камина в покоях помянутых, а именно на верхнюю часть камина, кою по-французски зовут la cimaise[148], и он посоветовал свидетелю и помянутому Коррийо, прозванному Пуату, запереть покои означенные на засов.

Когда же его спросили, что он сделал с сердцем оным и рукою, он ответствовал, что в точности он этого не знает, но думает, что м-р Франческо должен был ими воспользоваться и что помянутый Жиль, обвиняемый, должно быть, передал их ему для сотворения заклинаний и для того, чтобы он сердце оное и руку преподнес демонам, коих заклял.

И свидетель обязался обычным порядком ничего из показаний своих не раскрывать никому и т. д.





II Показания, относящиеся к нарушению церковной неприкосновенности


Жан Руссо, латник герцога Бретонского, 19 октября 1440 года

Жан Руссо, латник сеньора герцога Бретонского, прихожанин церкви Св. Николая в Нанте, сорока или около лет от роду, по его собственному разумению, свидетель, представленный, принятый и поклявшийся показания давать в делах сего порядка истинные, допрошенный ныне, 19 октября 1440 года, в год помянутых понтификата и вселенского собора, подвергнутый доследованию и допрошенный по поводу того, что в статье 41 содержалось, начинавшейся словами: «Далее, два года тому назад и т. д.», в коей упоминается о нарушении церковной неприкосновенности, показал, что в понедельник на прошлую Троицу, когда свидетель сей, равно как и Жан Леферрон и некий Гийом Отре, и многие другие, находились в приходской церкви св. Стефана в Мерморте, что в епархии Нантской, каковая церковь приходская и поныне расположена близ местного замка, в каковую местность свидетель направился, дабы наложить от имени сеньора герцога интердикт на должников государственной казны, кои Жиля, обвиняемого, от уплаты повинностей, ценза[149] и иных податей местных, освобождали, — а поскольку свидетель и прочие вышеназванные лица присутствовали при окончании большой мессы в помянутой церкви приходской, свидетель видел как вышепоименованный Жиль, обвиняемый, с особым мечом, по-французски зовущимся «жюзарм»[150], в сопровождении некоторых из его людей, вошел стремительно в помянутую церковь и, обращаясь с угрозою к названному Леферрону и к остальным, кои в помянутой церкви тогда находились, особливо же по отношению к оному Феррону, вскричал ужасным голосом, по-французски: «Прочь, прочь!»[151]. Затем свидетель узрел, как некий Ленано, маркиз де Сева, приближенный помянутого Жиля, обвиняемого, каковой там равным образом находился, повел прочь из помянутой церкви названного Леферрона вслед за помянутым Жилем, обвиняемым, и остальными его людьми; и он считает, что помянутый Леферрон покинул затем означенную церковь прежде всего потому, что угроза помянутого обвиняемого его устрашала. Свидетель также вознамерился церковь помянутую покинуть, и покинул бы, не укажи некто из свиты помянутого Жиля на свидетеля перстом (указуя так, он приблизил перст свой к носу и к очам своим, подобно тому, как обыкновенно крестятся), и поэтому он в означенной церкви остался.