Пряная штучка
Часть 4 из 13 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– В моей лавке заколочены окна, чай просрочен, а входную дверь перегораживает прилавок.
– Звучит заманчиво.
– Заманчиво ровно до того момента, пока не увидишь это безобразие собственными глазами, – фыркнула я и, толкнув входную дверь, буквально вывалилась на улицу.
Сначала направилась в одну сторону, потом опомнилась, резко развернулась и пошагала в противоположную. Похоже, после встречи с сексапильным лавочником вид у меня был столь ошарашенный, что две лицеистки, ставшие свидетельницами метаний, залились ехидным хихиканьем. А может, они просто знали, какой одуряющий эффект производил сероглазый хозяин лавки «Тысяча мелочей» на особ женского пола, случайно подпавших под его обаяние.
Правда, не успела я сделать и нескольких шагов, как Фред меня снова окликнул, заставив оглянуться:
– Алекса, подожди!
Он подошел и протянул сложенный вчетверо листок.
– Когда будешь заказывать материалы, то скажи, что тебя прислал Оутис-младший и просил передать вот это.
– И что там?
– Посмотри, – улыбнулся он, снова продемонстрировав ряд белых зубов.
Я развернула записку и прочитала крупные печатные литеры: «Не обманывать!»
– Спасибо, Фред Оутис, – с иронией махнула я «грозным письмом». – Уверена, что теперь меня точно никто не попытается обмишурить.
Но записку все равно сунула невысокому торговцу дядюшке Биллу, похожему на надутый воздушный шар. К вечеру мне доставили материалы, банки с морилкой и лаком, а те же грузчики, что утром выносили мебель, за пару пенсов помогли вернуть на место многострадальный прилавок. Уже затемно пришел стекольщик, и в спальню вернулось окно.
Спать я ложилась с чувством глубокого удовлетворения, подкрепившись чудесной грудинкой, свежим хлебом и кипятком вместо чая. Для полного счастья оставалось дождаться плотника, купить еды и подумать о том, где найти мастера, способного вдохнуть жизнь в холодильную кладовую, за пять лет превратившуюся в обыкновенный чулан.
Ничто не бодрит с утра так, как прорвавшиеся на кухне трубы! В ожидании, когда до лавки наконец доберется плотник и сдерет с заколоченных витрин доски, я принялась разбираться с товаром в чулане. Освободила все емкости, вытерла полки, а потом надумала перемыть банки, чтобы ни один посторонний запах не испортил аромат свежего чая, но едва открутила кран, как услыхала подозрительное шипение. Заглянула под раковину, где стояла посудина с высохшей мыльной пастой. Из трубы в разные стороны разбрызгивал капли тоненький, но настойчивый водяной лучик. Прикрыла его пальцем. Сверкнула голубоватая вспышка, и на месте невидимой трещинки появилась ледяная заплаточка…
Секундой позже мне в лицо, словно в отместку, ударил сильный поток. От неожиданности я захлебнулась, охнула и плюхнулась на пятую точку. С лица и волос стекало. Подскочив как ошпаренная, я закрутила кран. Ведь обычно вода прекращала течь, если кран закрыть! Однако, к моему огромному удивлению, радостный и самоуверенный фонтан продолжал бить, и по каменному полу потекли ручейки.
Искалеченную трубу надо было срочно чем-нибудь заткнуть! Схватила с кухонного прилавка полотенце и припечатала к излому. Струя утихомирилась, но ткань мгновенно намокла.
– Да что с тобой делать-то? – цедила я, пока с локтей стекала вода. Хорошо, что у меня соображала голова! Одной рукой стянула с головы шарфик и осторожно, словно при перевязке раненого, начала прибинтовывать шифоновой полоской к трубе полотенце – но не успела. Проржавелый кусок выпал мне в руки, и из темного круглого зева пальнула злобная струя.
– Проклятый светлый бог! – рявкнула я.
Скомкала полотенце и сунула в трубный зев. Туда же запихнула шарфик. Схватила из ведра половую тряпку и впечатала в распахнутую пасть водопровода.
– Подушка! – сверкнула новая гениальная мысль.
Я вскочила, бросилась в торговый зал к сундуку с мелочами, привезенными из столицы. Теми самыми, дорогими девичьему сердцу, что не позволяла выбросить жадность, потому как куплены эти мелочи были в помутнении рассудка за баснословные деньги. Никогда не поверю, будто у других девушек моего возраста нет таких тайных вещичек! Правда, готова признать, что не каждая кокетка перевозит их сундуками.
Посреди зала, как ни странно, стояли двое мужчин и в растерянности оглядывали разруху. Один плечистый, второй – даже не худой, а изящный. Не был бы коротко подстрижен, решила бы, что он высокая девушка.
– Госпожа… – попытался обратиться ко мне тот, что был потоньше.
– Плотники? – выкрикнула я, галопом прогарцевав мимо долгожданных рабочих. – Быстрее! Хватайте подушки! Пошли плотину строить, пока озеро не натекло!
– А?! – обрадовались они возможности искупаться в ледяной воде из прохудившейся трубы.
Нырнув в сундук, я вытащила плюшевую белую подушечку с вышитой кошачьей мордочкой и победоносно пробормотала:
– Хоть здесь ты пригодишься.
Хорошо, что не выкинула. Вот чем бы мне сейчас трубу затыкать? Совершенно было бы нечем!
Не теряя времени, я проскакала мимо рабочих обратно на смертный бой с водопроводом. Как ни странно, плотники потянулись следом, а на кухне нас ждал сюрприз. Злобная труба выплюнула кляп, и струя воды сбила банку с засохшей мыльной пастой. Посудина раскололась. На пол вываливались клубы голубоватой пены, грозившей заполнить кухню.
– Что случилось с вашей раковиной? – изумился плотник.
– Ее тошнит голубыми пузырьками… – ошарашенно пробормотала я и, будучи не в состоянии оторвать зачарованного взгляда от удивительной картины, сунула работнику подушку. – Вы же плотник, заткните ей пасть.
– Раковине?
– Да трубе же!
– Так у вас трубы прорвало?! – охнул он и, всучив мне подушечку обратно, процедил: – Дамочка, держите свою игольницу.
– Это игольница? – другими глазами посмотрела я на кошачью мордочку.
– Но господин… – попытался заикнуться подмастерье, когда хозяин сдернул пиджак и, закатывая рукава рубашки, с решительным видом направился к месту пенного извержения.
Вообще, если бы не вселенский потоп, то я оценила бы рабочее рвение, ведь редкий плотник, думаю, приходил к заказчику в белой сорочке с запонками. Хотя, может, он просто был паршивым мастером, а отсутствие навыков пытался компенсировать хорошим впечатлением.
– Не стони, а перекрой воду! – приказал он ученику.
– Господин плотник, но я уже перекрыла, – уверила я.
– Где? – развел он руками, намекая на растущие, как на дрожжах, вернее на воде, пенные сугробы.
– Кран закрутила!
– Ох, помолчите уж, – пробормотал подмастерье, бросаясь в сад. Мог бы сам промолчать, ведь под убийственным взглядом плотника слова и без всяких советов сами собой неожиданно иссякли.
Захлопала хлипкая задняя дверь, в кухню повеяло холодным осенним утром. Работник развел пену руками, залез под раковину и прикрыл извергающую воду трубу половой тряпкой (надо же, хоть что-то я сделала правильно). Тут из сада донесся голос помощника:
– Вентиль нашел!
– Закрывай!
И что-то пошло не по плану. Вообще не по плану. Струя не иссякла, а хлынула из трубы с такой мощью, что мастер моментально вымок до пояса и чуть не захлебнулся. Случись подобная нелепость, и старая чайная лавка Ходжеса стала бы знаменита на весь Питерборо не только новой хозяйкой, но и первым в мире утоплением в кухне…
Никогда в жизни не слышала, чтобы плотники так громко и цветисто матерились. Он даже заткнул бы за пояс дуэт из сапожника и портового грузчика.
– Простите! – послышалось снаружи, и поток воды стал убывать.
– Стойте-ка! – тут дошло до меня. – Так у меня на ночь ни ванны, ни кипятка не будет?
– Зачем вам ванна? – хмуро буркнул мастер, выбираясь из-под раковины. – У вас тут целая купальня.
– Но я предпочитаю воду теплую, а пузыри клубничные, – для чего-то проворчала я, начиная осознавать, что теперь в лавке не только пол проломлен, но еще и куска трубы не хватает. Интересно, где найти жестянщика?
Неожиданно я обнаружила, что таращусь на мужской торс, гладкий, крепкий и покрытый от холода мурашками.
– Послушайте, господин плотник, а вы трубы чинить умеете? – обратилась к замечательному торсу, хотя, конечно, следовало бы поднять взгляд и перестать столь бесстыже пялиться, но нечего было в присутствии дамы разоблачаться.
– Нет, – рявкнул он, выжимая рубашку прямо на пол.
Подмастерье между тем с несчастным видом маячил в окне и боялся зайти обратно в дом. Когда наставник оглянулся через плечо, он вытянулся в струнку, как новобранец перед старшиной.
– Жаль, – вздохнула я. – Вам, может, переодеться дать? У меня есть широкий… халат.
– Не утруждайтесь, – буркнул он, даже не подумав отвернуться, и взмахнул рубашкой в воздухе. В разные стороны разлетелись брызги, и ткань моментально высохла.
С ума сойти! Что за любопытный город Питерборо, если здесь и лавочники, и плотники обладают выдающимися магическими способностями, развитыми совершенно не по ремеслу? Может, в городе открыт филиал Королевской магической академии?
– Слушайте, – с просительными интонациями обратилась я к мастеру, – а вы можете так с моим полом, как со своей рубашкой? Чтобы на карачках с тряпкой не ползать.
Он выгнул бровь. Тут я разглядела, что, помимо торса, мастер и собой был очень даже ничего. Глаза синие, а волосы темные.
– Я заплачу! – тут же уверила я. – Могу натурой.
Плотник поперхнулся.
– В смысле могу вас покормить грудинкой! И напоить… – Произошла неувязка, ведь в чайной лавке не осталось ни воды, ни чая даже пятилетней давности. – Колодезной водой! Вы какую воду предпочитаете? Горячую или холодную?
Бедняга содрогнулся и буркнул:
– Воды с меня точно достаточно.
Он уселся на стул и принялся расшнуровывать кожаные туфли, вероятно желая с вымокшими штанами проделать тот же фокус, что и с рубашкой.
– То есть ползать мне на карачках, – без лишних уточнений поняла я, что магом-уборщицей плотник работать не желает. – А может, пока вы будете мою дыру заделывать, то ваш помощник тут уберется? За десять шиллингов.
– Вашу дыру? – Плотник ошарашенно поднял голову и уставился на меня, как на умалишенную.
– В спальне.
У мастера сделалось очень странное лицо.
– Дыра в полу, – пояснила я, помахав вокруг ног руками, чтобы продемонстрировать размер отверстия. – Конь пробил, когда падал со второго этажа на первый.
– А как… – Мужчина откашлялся. – Простите, но как к вам на второй этаж попал конь?
– Поверенный занес.
– Звучит заманчиво.
– Заманчиво ровно до того момента, пока не увидишь это безобразие собственными глазами, – фыркнула я и, толкнув входную дверь, буквально вывалилась на улицу.
Сначала направилась в одну сторону, потом опомнилась, резко развернулась и пошагала в противоположную. Похоже, после встречи с сексапильным лавочником вид у меня был столь ошарашенный, что две лицеистки, ставшие свидетельницами метаний, залились ехидным хихиканьем. А может, они просто знали, какой одуряющий эффект производил сероглазый хозяин лавки «Тысяча мелочей» на особ женского пола, случайно подпавших под его обаяние.
Правда, не успела я сделать и нескольких шагов, как Фред меня снова окликнул, заставив оглянуться:
– Алекса, подожди!
Он подошел и протянул сложенный вчетверо листок.
– Когда будешь заказывать материалы, то скажи, что тебя прислал Оутис-младший и просил передать вот это.
– И что там?
– Посмотри, – улыбнулся он, снова продемонстрировав ряд белых зубов.
Я развернула записку и прочитала крупные печатные литеры: «Не обманывать!»
– Спасибо, Фред Оутис, – с иронией махнула я «грозным письмом». – Уверена, что теперь меня точно никто не попытается обмишурить.
Но записку все равно сунула невысокому торговцу дядюшке Биллу, похожему на надутый воздушный шар. К вечеру мне доставили материалы, банки с морилкой и лаком, а те же грузчики, что утром выносили мебель, за пару пенсов помогли вернуть на место многострадальный прилавок. Уже затемно пришел стекольщик, и в спальню вернулось окно.
Спать я ложилась с чувством глубокого удовлетворения, подкрепившись чудесной грудинкой, свежим хлебом и кипятком вместо чая. Для полного счастья оставалось дождаться плотника, купить еды и подумать о том, где найти мастера, способного вдохнуть жизнь в холодильную кладовую, за пять лет превратившуюся в обыкновенный чулан.
Ничто не бодрит с утра так, как прорвавшиеся на кухне трубы! В ожидании, когда до лавки наконец доберется плотник и сдерет с заколоченных витрин доски, я принялась разбираться с товаром в чулане. Освободила все емкости, вытерла полки, а потом надумала перемыть банки, чтобы ни один посторонний запах не испортил аромат свежего чая, но едва открутила кран, как услыхала подозрительное шипение. Заглянула под раковину, где стояла посудина с высохшей мыльной пастой. Из трубы в разные стороны разбрызгивал капли тоненький, но настойчивый водяной лучик. Прикрыла его пальцем. Сверкнула голубоватая вспышка, и на месте невидимой трещинки появилась ледяная заплаточка…
Секундой позже мне в лицо, словно в отместку, ударил сильный поток. От неожиданности я захлебнулась, охнула и плюхнулась на пятую точку. С лица и волос стекало. Подскочив как ошпаренная, я закрутила кран. Ведь обычно вода прекращала течь, если кран закрыть! Однако, к моему огромному удивлению, радостный и самоуверенный фонтан продолжал бить, и по каменному полу потекли ручейки.
Искалеченную трубу надо было срочно чем-нибудь заткнуть! Схватила с кухонного прилавка полотенце и припечатала к излому. Струя утихомирилась, но ткань мгновенно намокла.
– Да что с тобой делать-то? – цедила я, пока с локтей стекала вода. Хорошо, что у меня соображала голова! Одной рукой стянула с головы шарфик и осторожно, словно при перевязке раненого, начала прибинтовывать шифоновой полоской к трубе полотенце – но не успела. Проржавелый кусок выпал мне в руки, и из темного круглого зева пальнула злобная струя.
– Проклятый светлый бог! – рявкнула я.
Скомкала полотенце и сунула в трубный зев. Туда же запихнула шарфик. Схватила из ведра половую тряпку и впечатала в распахнутую пасть водопровода.
– Подушка! – сверкнула новая гениальная мысль.
Я вскочила, бросилась в торговый зал к сундуку с мелочами, привезенными из столицы. Теми самыми, дорогими девичьему сердцу, что не позволяла выбросить жадность, потому как куплены эти мелочи были в помутнении рассудка за баснословные деньги. Никогда не поверю, будто у других девушек моего возраста нет таких тайных вещичек! Правда, готова признать, что не каждая кокетка перевозит их сундуками.
Посреди зала, как ни странно, стояли двое мужчин и в растерянности оглядывали разруху. Один плечистый, второй – даже не худой, а изящный. Не был бы коротко подстрижен, решила бы, что он высокая девушка.
– Госпожа… – попытался обратиться ко мне тот, что был потоньше.
– Плотники? – выкрикнула я, галопом прогарцевав мимо долгожданных рабочих. – Быстрее! Хватайте подушки! Пошли плотину строить, пока озеро не натекло!
– А?! – обрадовались они возможности искупаться в ледяной воде из прохудившейся трубы.
Нырнув в сундук, я вытащила плюшевую белую подушечку с вышитой кошачьей мордочкой и победоносно пробормотала:
– Хоть здесь ты пригодишься.
Хорошо, что не выкинула. Вот чем бы мне сейчас трубу затыкать? Совершенно было бы нечем!
Не теряя времени, я проскакала мимо рабочих обратно на смертный бой с водопроводом. Как ни странно, плотники потянулись следом, а на кухне нас ждал сюрприз. Злобная труба выплюнула кляп, и струя воды сбила банку с засохшей мыльной пастой. Посудина раскололась. На пол вываливались клубы голубоватой пены, грозившей заполнить кухню.
– Что случилось с вашей раковиной? – изумился плотник.
– Ее тошнит голубыми пузырьками… – ошарашенно пробормотала я и, будучи не в состоянии оторвать зачарованного взгляда от удивительной картины, сунула работнику подушку. – Вы же плотник, заткните ей пасть.
– Раковине?
– Да трубе же!
– Так у вас трубы прорвало?! – охнул он и, всучив мне подушечку обратно, процедил: – Дамочка, держите свою игольницу.
– Это игольница? – другими глазами посмотрела я на кошачью мордочку.
– Но господин… – попытался заикнуться подмастерье, когда хозяин сдернул пиджак и, закатывая рукава рубашки, с решительным видом направился к месту пенного извержения.
Вообще, если бы не вселенский потоп, то я оценила бы рабочее рвение, ведь редкий плотник, думаю, приходил к заказчику в белой сорочке с запонками. Хотя, может, он просто был паршивым мастером, а отсутствие навыков пытался компенсировать хорошим впечатлением.
– Не стони, а перекрой воду! – приказал он ученику.
– Господин плотник, но я уже перекрыла, – уверила я.
– Где? – развел он руками, намекая на растущие, как на дрожжах, вернее на воде, пенные сугробы.
– Кран закрутила!
– Ох, помолчите уж, – пробормотал подмастерье, бросаясь в сад. Мог бы сам промолчать, ведь под убийственным взглядом плотника слова и без всяких советов сами собой неожиданно иссякли.
Захлопала хлипкая задняя дверь, в кухню повеяло холодным осенним утром. Работник развел пену руками, залез под раковину и прикрыл извергающую воду трубу половой тряпкой (надо же, хоть что-то я сделала правильно). Тут из сада донесся голос помощника:
– Вентиль нашел!
– Закрывай!
И что-то пошло не по плану. Вообще не по плану. Струя не иссякла, а хлынула из трубы с такой мощью, что мастер моментально вымок до пояса и чуть не захлебнулся. Случись подобная нелепость, и старая чайная лавка Ходжеса стала бы знаменита на весь Питерборо не только новой хозяйкой, но и первым в мире утоплением в кухне…
Никогда в жизни не слышала, чтобы плотники так громко и цветисто матерились. Он даже заткнул бы за пояс дуэт из сапожника и портового грузчика.
– Простите! – послышалось снаружи, и поток воды стал убывать.
– Стойте-ка! – тут дошло до меня. – Так у меня на ночь ни ванны, ни кипятка не будет?
– Зачем вам ванна? – хмуро буркнул мастер, выбираясь из-под раковины. – У вас тут целая купальня.
– Но я предпочитаю воду теплую, а пузыри клубничные, – для чего-то проворчала я, начиная осознавать, что теперь в лавке не только пол проломлен, но еще и куска трубы не хватает. Интересно, где найти жестянщика?
Неожиданно я обнаружила, что таращусь на мужской торс, гладкий, крепкий и покрытый от холода мурашками.
– Послушайте, господин плотник, а вы трубы чинить умеете? – обратилась к замечательному торсу, хотя, конечно, следовало бы поднять взгляд и перестать столь бесстыже пялиться, но нечего было в присутствии дамы разоблачаться.
– Нет, – рявкнул он, выжимая рубашку прямо на пол.
Подмастерье между тем с несчастным видом маячил в окне и боялся зайти обратно в дом. Когда наставник оглянулся через плечо, он вытянулся в струнку, как новобранец перед старшиной.
– Жаль, – вздохнула я. – Вам, может, переодеться дать? У меня есть широкий… халат.
– Не утруждайтесь, – буркнул он, даже не подумав отвернуться, и взмахнул рубашкой в воздухе. В разные стороны разлетелись брызги, и ткань моментально высохла.
С ума сойти! Что за любопытный город Питерборо, если здесь и лавочники, и плотники обладают выдающимися магическими способностями, развитыми совершенно не по ремеслу? Может, в городе открыт филиал Королевской магической академии?
– Слушайте, – с просительными интонациями обратилась я к мастеру, – а вы можете так с моим полом, как со своей рубашкой? Чтобы на карачках с тряпкой не ползать.
Он выгнул бровь. Тут я разглядела, что, помимо торса, мастер и собой был очень даже ничего. Глаза синие, а волосы темные.
– Я заплачу! – тут же уверила я. – Могу натурой.
Плотник поперхнулся.
– В смысле могу вас покормить грудинкой! И напоить… – Произошла неувязка, ведь в чайной лавке не осталось ни воды, ни чая даже пятилетней давности. – Колодезной водой! Вы какую воду предпочитаете? Горячую или холодную?
Бедняга содрогнулся и буркнул:
– Воды с меня точно достаточно.
Он уселся на стул и принялся расшнуровывать кожаные туфли, вероятно желая с вымокшими штанами проделать тот же фокус, что и с рубашкой.
– То есть ползать мне на карачках, – без лишних уточнений поняла я, что магом-уборщицей плотник работать не желает. – А может, пока вы будете мою дыру заделывать, то ваш помощник тут уберется? За десять шиллингов.
– Вашу дыру? – Плотник ошарашенно поднял голову и уставился на меня, как на умалишенную.
– В спальне.
У мастера сделалось очень странное лицо.
– Дыра в полу, – пояснила я, помахав вокруг ног руками, чтобы продемонстрировать размер отверстия. – Конь пробил, когда падал со второго этажа на первый.
– А как… – Мужчина откашлялся. – Простите, но как к вам на второй этаж попал конь?
– Поверенный занес.