Призраки прошлого

Почему к нему? Да потому же, что и в прошлый раз, когда дикари потрошили стоянку огров. А еще потому, что русские англичан традиционно не любят. К американцам относятся спокойно, как к старому и открытому врагу, а к любящим гадить исподтишка британцам напротив. Стало быть, если что, особо задумываться не будет, а просто их положит. Слушая ее наивные рассуждения, Лисицын мысленно ухохатывался, но признавал, что в свете классических обывательских представлений о геополитике некая логика в ее рассуждениях имелась. Да и рефлекс, что в минуту великих потрясений всех спасают русские, сработал. Сделали предки имидж, чтоб их!

Минут через пять после того, как дама, настороженно озираясь, покинула машину, в открывшуюся безо всякой опаски дверь засунулась любопытствующая физиономия Маши. Окинула салон взглядом и резюмировала:

– Ушла… – потянула носом и чуть разочарованно добавила: – И у вас ничего не было.

Ох уж эта эльфийская чувствительность. Не только к оказавшимся в беде живым существам, но и к звукам, и к запахам. Хвала всем богам, сестренка, что тебя природа склонностью к телепатии обделила. Иначе я бы с тобой вообще повесился. Лисицын вздохнул:

– Все-то тебе интересно.

– Ну да. Как ты беспокоишься о моих возможных парнях, так и меня интересует твое облико морале.

– Не было у нас ничего, не переживай.

– Я знаю, сама это только что сказала. Кстати, а почему? Что Глэдис к тебе бы по первому свисту примчалась, что эта… гм… кикимора.

– Не в моем вкусе.

– Да ладно тебе, обе вполне симпатичные…

– Красивые змеи самые ядовитые.

– Я в курсе.

– По себе знаешь?

– Ага. Ты, главное, помни, что при укусе ядовитой змеи главное держать ее голову подальше от себя. Чтоб она тебя в ответ не укусила. Ладно, пошли, снимешь пробу.

– С чего? – удивился Лисицын.

– С обеда. А то на меня уже все глядят голодными взглядами, и если еще и вкусно не будет, саму зажарят и съедят.

– Капитана попроси. Наш Алекс был как лев отважен. Он даже суп столовский ел!

В ответ на цитату, которую Лисицын употреблял уже не в первый раз, Маша лишь рассмеялась:

– Ага, сам-то боишься, небось…

Пришлось идти, пробовать. Кстати, получилось вполне неплохо. И, хотя солдаты больше привыкли к американскому не-пойми-себе-что вместо супов, борщ они дружно хвалили. Как и русскую кухню вообще. Да так, что Машка аж зарделась от удовольствия. Наблюдавший за этим Лисицын украдкой толкнул локтем Трумэна и тихонько спросил:

– Слушай, их потом не обвинят в увлечении гастрономической культурой враждебного государства?

Капитан шутку не понял. Лишь плечами пожал:

– Могут.

– И что?

– Мой предок, – Трумэн задумчиво потер лоб, – тот, что позже стал президентом, очень не любил вашу страну. Вот только это не значит, что я разделяю его мнение. С другой стороны, он, будучи почти слепым на один глаз, в Великую войну ушел на фронт добровольцем, обманув медкомиссию, и воевал получше многих. Да, благодаря этому, по сути, началась его политическая карьера, но личной храбрости это тоже не отменяет. Поэтому я имею право гордиться предками, и пускай кто-нибудь посмеет заявить иное – голову оторву. Но… – он наставительно поднял палец, – это не повод отказывать русским в массе положительных качеств и великих достижений. И наши командиры, не штабные, а те, кто реально тянет на себе всю работу, понимают это не хуже нас с тобой. Так что не волнуйся, от того, что люди будут питаться по канонам, отличным от принятых в «Макдоналдсе», ничего плохого не случится.

Лисицын, откровенно говоря, не волновался в принципе – было бы из-за чего! Но раз уж чувство юмора Трумэну изменило, пришлось кивнуть и шустрее работать ложкой, иначе добавки не достанется, все съедят.



Гости появились аккурат к вечеру, и шли они с неожиданной стороны. Если конкретно, навстречу их экспедиции. Судя по виду, некие богатые и эксцентричные путешественники, героически покоряющие африканские просторы. Без особых понтов – но и без лишней скромности.

Пять японских пикапов с людьми, машин простых, как молоток, и столь же надежных. Такие начали производить то ли в семидесятых, то ли в восьмидесятых годах прошлого века и по лицензии выпускают кое-где до сих пор. В кузовах установлены пулеметы, запросто способные отбить у местных желание задираться. Помимо этой легкой кавалерии грузовик, очевидно, с припасами, цистерна топлива и большой автодом, призванный, обеспечивать комфорт тому, кто все это оплачивал. Вся техника полноприводная, для этих мест в самый раз.

Кавалькада остановилась в паре сотен метров от их стоянки. На этой дороге – практически предел видимости. Из машин высыпали люди, расчеты тут же заняли места у пулеметов. Здесь это не угроза, а, можно сказать, часть этикета. Те, кто его не соблюдает, рискуют умереть молодыми. Потом в центре колонны прошло короткое совещание, и от нее отделились трое. Два человека – мужчина и женщина – судя не столько по одежде, сколько по манере держаться, белые сахибы, третий же, похоже, телохранитель.

Впрочем, белыми путешественников можно было считать лишь отчасти. Сергей вскинул к глазам бинокль, присмотрелся. Мужчина и женщина. Первый – счастливый обладатель усредненно европейской внешности, то есть может оказаться и британцем, и голландцем, и американцем, и даже австралийцем. Вот испанцем уже вряд ли, хотя черт их знает. А вот женщина – типичная азиатка. Сопровождающий – этакая белокурая бестия. Видать, наемник – в последнее время они, как и более полувека назад, используются все активнее.

Наблюдениями Лисицын поделился с Трумэном и получил утвердительный кивок. Более того, успевший повидать мир немного больше, Трумэн сказал, что женщина, по всему судя, японка. Типичная кицунэ. Сергей лишь поморщился:

– Ненавижу японцев. Они мне еще за Порт-Артур ответят. И отдельно за Цусиму.

По чести говоря, были у него на то и другие причины, но этого Трумэну знать было вовсе необязательно.

– Вот потому вас, русских, и не любят, – ухмыльнулся капитан. – Очень уж долгая у вас память.

– Не волнуйся, я им этого не покажу. До того, как выстрелю, уж точно.

– Постараемся обойтись без эксцессов. Пошли, кстати, а то они уже здесь.


Действительно, пока они препирались, гости приблизились метров на двадцать, и наемник, придерживая на плече автомат, громко поинтересовался на безупречном английском:

– Хозяева, гостей принимать будете?

– Заходите, коли пришли, – ответил Лисицын, дождавшись утвердительного кивка Трумэна, и быстро добавил шепотом: – С блондинчиком осторожнее. И не говорите, что я русский.

– А что? – так же шепотом поинтересовался капитан.

– Судя по построению фразы, он славянин. Как вариант, вырос там, где славян много. Может быть или из России, или с Украины, Прибалтики либо Польши. Или еще какой нашей бывшей провинции. В этом случае возможны эксцессы – у них у всех хватает неадекватов. Поэтому стоит вначале прощупать расклады.

– О’кей, – понимающе кивнул Трумэн. Он-то о подобном знал не понаслышке. Америка в последние десятилетия ушла со многих ранее подконтрольных территорий, и везде их теперь ненавидели. Люди вообще не любят тех, кому поклонялись, а те вдруг не оправдали их надежд. – Сэм!

Сержант подскочил моментально, выслушал приказ и отправился инструктировать людей. А Трумэн и держащийся чуть позади Лисицын вышли навстречу гостям.

Вблизи они оказались примерно такими же, как и в бинокль, разве что выглядели чуть более детально. Наемник – да, точно, в лице у него было что-то славянское. А так – типичное приложение к М-16, висящей на плече. Камуфляж, берцы, кепи – все как полагается.

Охраняемое им тело… Вернее, телеса – мужику лет пятьдесят, весил он далеко за сотню килограммов, и в процентном отношении мышцы заметно уступали салу. Ну, тут понятно. У человека достаточно денег, чтобы организовать себе приключение, не вылезая из зоны комфорта. Приехал, сел на удобный стул, отстрелялся, вернулся в машину… Интересно, как это он сюда пешим драпом пришел? Решил ножки размять?

А вот с женщиной и впрямь все понятно. Типичная японка. Из оборотней, судя по некоторым признакам. Чувствуется магическая составляющая, но сложно понять, исходит она от второй сущности гостьи, или та имеет какие-то способности к колдовству. Не ошибся капитан. Видать, подцепила иностранца при деньгах и поехала с ним в путешествие. Во вполне понятном качестве. У них там хватает таких…



Вспышка в голове, яркая, как от магния. Прибой, в котором плавают тела. В основном японцев, но попадаются и русские. Остров, какие-то неопознанные строения, над ними флаг – уже не японский, российский. Где-то еще стреляют, и он бежит туда, сжимая в руках автомат, умело регулируя дыхание. Рядом каменная осыпь взрывается фонтанчиками пыли – кто-то промазал по нему совсем чуть-чуть. В ответ граната из подствольника, бросок…

Крепкий пожилой японец. Он еще жив, широкие, как лопаты, кисти рук бездумно гребут каменную крошку. Согнутый взрывом автомат валяется в стороне. И тела. Женщина, пацан, девушка – такая же, как эта, в точности. Только с дырками от пуль, у кого во лбу, у кого в районе сердца. И понимание, что этот японец, видя, что все проиграно, только что перестрелял собственную семью, а потом вступил в бой с северными варварами. Потомок самураев, чтоб его!

Лисицын тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Вот ведь, пришло воспоминание, чтоб его! Именно тогда едва не закончилась его воинская служба, через каких-то несколько минут очередь из автомата наискось перечертила грудь и живот. Если бы не броник… Но и так получил по самое не балуйся, больше месяца в койке провалялся. Мало кто из японцев сопротивлялся, но те, кто не поддался неумолимо подкашивающему острова вырождению и все же решил драться за свой дом, стояли насмерть.

Да, было дело. Очередной конфликт, они в тех местах тогда вспыхивали с периодичностью в два-три года, из перестрелки пограничников с браконьерами неожиданно для всех перерос в полномасштабную войну. Правда, очень короткую. Все же острова с их скученностью всего, что можно, хорошая мишень.

И очень хорошая возможность испытать в деле новые ракеты. Точнее, их систему прорыва вражеской противоракетной обороны. Кстати, получилось – все ракеты достигли целей. А цели те – японские атомные электростанции. И формально никаких нарушений конвенций, ракеты-то не ядерные. А что электростанции рванули – так это уже из другой оперы. И рванули они хорошо. Известно ведь, настоящий ландшафтный дизайнер работает не на компьютере, а на бульдозере. А если он русский, то бульдозер это так, для новичков. Настоящий русский пашет на танке, и результат выходит соответствующий.

Мгновенный энергетический коллапс, масштабное заражение местности, а кто не спрятался – так это уже их проблемы. Экономика Японии тогда умерла и до сих пор не возродилась. Даже их знаменитые автомобили делают сейчас или в Южной Америке и Австралии, или в России на полученных по репарации заводах. Ну и часть островов на севере Японии тогда захватили – уже для себя. Масштабные десанты, каких не было со времен СССР. В них принимали тогда участие наиболее боеспособные подразделения, в том числе и их дивизия, срочно переброшенная из Севастополя. И понесла она тогда невиданные ни до, ни после потери.

Сергей вновь тряхнул головой и поймал на себе внимательный взгляд японки. Та улыбнулась (впрочем, у них улыбка не значит ничего, просто доведенная до автоматизма гримаса) и что-то прощебетала на своем языке. Еще раз улыбнулась и повторила уже на искореженном акцентом, но все же понятном английском:

– Мы вам неприятны?

– Вы мне безразличны.

Вряд ли поверила, но вопросы прекратила. Тоже неплохо. Но поворачиваться к ней спиной… Нет уж. Лисицын не доверял узкоглазым, жизнь научила.

Впрочем, Трумэн отходит в сторону, делая приглашающий жест. Остается только повторить, безо всяких, правда, телодвижений. Кстати, удобно – есть возможность контролировать гостей. Правда, и сам при этом спиной чувствуешь прищур чужих пулеметчиков.

Но эти трое вошли без страха. А может, просто мастерски его не показывая, хотя, скорее, все же первое. Шагая за ними, Лисицын даже удивился стереотипности собственного мышления. В каждом встречном видеть исключительно врага не то чтобы глупо – скорее, неправильно. Хотя б потому, что и случайных, не имеющих отношения к их экспедиции людей в Африке хватало. И просто по теории вероятности они обязаны были попасться им на пути.

Смит встретил их в лагере, и толстяк, увидев его, весело представился:

– Джой Камнефф, путешественник и любитель экзотики. А это Томас Браун и…

– Называйте меня Кэрри, – улыбнулась японка. – Боюсь, мое настоящее имя для вас труднопроизносимо.

И ты забыла добавить «для вашей недоразвитой речи, длинноносые варвары», – мрачно подумал Лисицын. Или, скорее, промолчала, поскольку совсем не дура.

Смит представился сам, ну и остальных присутствующих тоже назвал. Имя Лисицына звучало в самом конце списка и произнесено было на американский манер, так, что Сергей даже не сразу понял, о ком речь. Фамилию вообще не озвучил – молодец. Хоть внимания не привлечет, Серж – он и во Франции и в Америке, и в Австралии одинаково воспринимается. А последний в списке, наоборот, не воспринимается.

Толстяку же было, в общем-то, все равно. Он уже третью неделю путешествовал по «этому орком трахнутому континенту» и соскучился по общению с «нормальными, цивилизованными людьми». Чем его в плане цивилизации не устраивала охрана, состоящая исключительно из людей, оставалось лишь гадать. Может, интеллектуальный уровень недостаточен, а может, Джой просто успел задолбать их своими речами так, что они прятались при одном его виде. Кстати, возможно и такое – во всяком случае, болтал он без умолку. Спутники же его и слова не успевали вставить. Зато, судя по их виду, во-первых, успели на учиться пропускать этот поток красноречия мимо ушей, а во-вторых, познакомиться теснее, чем это предусматривалось контрактом. Хотя о последнем лучше было бы спросить Машу – она со своей эльфийской чувствительностью сказала бы точно.

Маша на глаза не показывалась – и правильно делала. Вообще, не стоило демонстрировать нюансы первым встречным, и девчонка это хорошо понимала, да и прочие рядовые члены экспедиции тоже. А потому сидели они на своих постах, бдительно контролируя окрестности и позволяя отдуваться за все начальству. Которое, ощущая все большее давление на уши, не вполне представляло, что делать. Хотя, конечно, информацию наверняка усваивали для дальнейшего вдумчивого анализа все.

Информация же лилась непрерывным потоком. Камнефф оказался главой крупной фирмы в Арканзасе, специализирующейся на новейших разработках в области сельского хозяйства. Каких именно, правда, не сказал. Небось, огурцы с помидорами генно модифицирует. В Африку приехал совмещать приятное с полезным – лично присмотреться к потенциальным рынкам сбыта, ну и заодно поохотиться. С охотой все сложилось отлично. А вот с рынками сбыта так себе. Ибо чтобы любая современная технология дала результат, надо или соответствующую технику, или много-много вкалывать руками. Техника – она дорогая и требует обслуживания, которое здесь мало где возможно. А руками местные орки работать и не умели, и не хотели. В общем, этот рынок требовал иного подхода, и у Джоя уже сложились в голове пара-тройка довольно перспективных идей по этому поводу.

В общем, сплошное ля-ля-ля, бла-бла-бла, и как-то неожиданно для всех гости остались на ужин. Хотя Браун (Лисицын руку готов был отдать на отсечение, что имя вымышленное – Браунов на Западе как собак нерезаных) и предпочел бы вернуться в свой лагерь. Но хозяин только цыкнул – и наемник мгновенно заткнулся. В их отряде вопрос с субординацией был явно поставлен лучше, чем у Трумэна, командовавшего вроде бы солдатами регулярной армии. Ну да это Лисицына удивило как раз меньше всего – наемники отрабатывают деньги и умеют делать это хорошо. Во всех смыслах.

А еще, когда они ужинали, он бодро кивнул Лисицыну и сказал:

– Давно я так не ел. Прямо словно прародиной повеяло.

– То есть?

– Так у нас дома уже четыре поколения готовят так же. Ведь мой прадед был русским.

– Вот как?

– Ну да. Оказался в Америке после Второй мировой… Как ее у вас называют? Великая Отечественная?