Призрак Демона

Пять пострадавших? А я знаю только про один случай, про остальные мне никто не рассказывал, ни она, ни другие. Нужно будет ей приказать рассказывать обо всех таких случаях. Нет, я ожидал, что с первого раза до этих горячих парней не дойдёт, но не с пятого же!

Что ответить лекарю, я не знал. То, что это я оборвал две нитки к её голове, отвечающие, судя по всему, за запрет на убийство и за закольцовку её памяти, я сознаваться не собирался. Да и рассказывать, как она стала моей рабыней, тоже не хотел, тем более, там ещё не всё понятно мне самому. А вот то, что она калечит других, надо бы пресечь.

Только вот как? Все охранники, не только люди Ахмеда, воспринимают её как доступную женщину, которой можно попользоваться, «пока хозяин не видит». Моей отрицательной реакции они не боятся, меня вообще тут никто не воспринимает серьёзно, вот в чём настоящая проблема. Сомневаюсь, что той же Лите постоянно приходится отбиваться от загребущих рук местных джигитов. Все прекрасно понимают: если что — авантюристы просто прибьют посягнувших на человека их отряда, и будут в своём праве. А я вот никто и звать меня никак. Подумаешь, баронет! Аристократ в их понимании — лицо с большими деньгами и окружённое вооружённой свитой, а не непонятный пацанчик со шпагой. Не убивать же их, в самом деле, как всегда советует граф.

— А браслеты разве не меняют её внешне? — Решил я увести разговор в сторону. Кажется, в самом начале Сенила говорила, что они нужны для изменения внешности, а тут вдруг гормоны.

— Что ты. — Засмеялся лекарь. — Сениле никто не менял её тело и внешность, она такая от рождения. — Тут он меня удивил. А я-то думал, что такой красивой и ловкой её действительно сделали, как она и сама утверждала. — Браслеты только активируют центры её нервной системы, чтобы она периодически испытывала сексуальный голод, который могла утолить только с хозяином или с тем, на кого он укажет. Это как раз стандартная настройка для всех ублажательниц, ничего необычного. Ну, ещё защита от посягательства на них наложена, но такое тоже иногда делают.

— А снять эти браслеты можно? Или хотя бы отключить эту подпитку, не отключая защиту. — Вот тут уже его удивил я, судя по вскинутым бровям. Он задумчиво посмотрел на меня, но предпочёл ответить вопросом.

— А зачем их снимать или отключать? Разве тебе не нравится, что тебя постоянно хочет в свою постель женщина? Если убрать гормональный активатор, наступит откат, она потом долго ничего и никого не захочет, удовлетворение твоих сексуальных потребностей будет для неё сродни пытки. Зачем мучить девочку? А так приятно и тебе и ей, весь лагерь сегодня ночью это слышал. — И он хитро усмехнулся.

— А разве такое постоянное стимулирование не вредно? — Я тоже могу отвечать вопросами, уводя разговор в сторону.

— Может и вредно, может, нет. — Достаточно равнодушно отнёсся он к этому вопросу. — Ублажательницы в любом случае долго не живут, быстро теряя приятную внешность, а внешнее омоложение стоит больших денег, ни одна рабыня не окупит таких вложений. После потери привлекательности их обычно продают в соседнюю страну, где во время работы в поле они быстро умирают. Поверь, она тебе надоест ещё раньше. Продашь и забудешь. Или твоя будущая жена продаст, как обычно бывает.

Такое равнодушие напомнило мне, что лекарь — человек этого мира, да ещё и, скорее всего, благородный. Для него Сенила — «интересный предмет, который кто-то сделал с нарушениями», а не человек, как я имел глупость подумать. Нет, рассказывать ему хоть что-то нельзя.

— Понятно, значит, их вполне можно безопасно снять, когда у меня появится другая женщина?

— Ты собрался купить ещё одну рабыню? — Это он что, решил меня оскорбить, намекая, что просто женщины у меня появиться не может, со мной можно только за плату, а не по любви? — Я никогда не слышал, что где-то продаются такие молодые ублажательницы, да и их цена должна быть высокой. Кстати, а за сколько ты приобрёл эту? — А теперь что, намёк, что я нищеброд? Разговор совсем перестал мне нравиться.

— Если у Вас нет больше ко мне вопросов, то я пойду. — Довольно грубо оборвал я этот допрос. — Скоро отправляемся, а я даже тренировку не провёл, только размялся.

— Вопросов к тебе у меня больше нет, есть совет. — Кажется, меня восприняли, как упрямого подростка. Ну и ладно, это мне даже выгодно.

— Совет я выслушаю. — Решил поддержать свой имидж ребёнка в его глазах.

— Сегодня в полдень мы прибудем в город Эр-Шумт. Там должен быть маг воздуха уровня магистра, если память мне не изменяет. Своди Сенилу к нему, заплати за то, чтобы она изучила имперский язык. А то, многих конфликтов можно было бы избежать, если бы она понимала кого-то кроме тебя или меня, остальные не знают нермильский. У тебя же найдётся пара десятков золотых монет?

— Спасибо за совет. — После сегодняшнего сна, я и сам задумался об этом, до этого я не знал, что знание языка можно просто купить, а не изучить его с рождения, или получить в звезде некроманта. — А умение читать так приобрести можно? — Мне бы самому не помешало изучить те закорючки на нермильском, а то у меня полсумки книг, а я их прочитать не могу.

— Обычно, если ты умеешь читать на одном языке, полученное знание другого даёт и способность чтения, но это уже у самого мага выясняй.

— Спасибо. — Коротко поклонился и выскочил из кибитки.

Что-то я устал от общения с этим человеком больше, чем, если бы шпагой махал, да учился правильно на ногах двигаться.

— Что будешь делать со своей рабыней? — Очнулся граф. — Тебе не кажется, что действительно лучше продать такую опасную игрушку?

— А ты чего молчал весь разговор? Я-то всё думал, чего мне не хватает? Твоих комментариев!

— У меня стойкое ощущение, что этот лекарь на самом деле маг. Ты же видишь магические каналы, было у него что-нибудь магическое?

— Да, на сундуке лежали сумки, так вот в каждой было что-то магическое. — Кивнул я, вспомнив, что это отметил совершенно автоматически. — Но это ни о чём не говорит, я видел, как в лавке другого алхимика были магические зелья, а сам лавочник магом не был. Он даже одарённым не был.

— А на нём самом были амулеты?

— Я не видел, но и это ни о чём не говорит. Хорошие амулеты имеют систему скрытия в ауре, взять тот же амулет правды или лекарский. И тот и другой, стоит его надеть Сениле, я перестаю видеть, пока к ним не прикоснусь.

— Это дорогие амулеты. Простые скрываться в ауре не могут. И, кстати, странно, что ты видишь линии, которые проходят через ауру. Никогда о такой способности не слышал, обычно видны только те каналы, что ауру покинули.

— Алхимик явно не беден. Я знал одного, который купил двух рабов по две тысячи золотых за каждого, и это он поиздержался перед этим. — Это я про себя и одарённую девочку, что была со мной в рабстве. Сенила говорила, что сумку чернокнижник купил как раз перед нашей покупкой, сколько он за неё заплатил, не знаю, но она тоже ему явно обошлась не дёшево. Нет, алхимики-лекари совсем не бедный народ.

— Всё равно, я ему не доверяю, при нём со мной не разговаривай.

— Да как скажешь. — Возможно это только его паранойя, но подстраховаться лишним не будет.

Я уже знаю, что среди благородных нередко встречаются одарённые, а идут учиться на мага далеко не все. При той же Академии есть факультет травников, есть факультет алхимиков, учёба на которых стоит в разы меньше. Пошёл кто-то на алхимика учиться, но способности одарённого от этого никуда у него не делись. Мне об этом уже несколько человек рассказало, потому что спрашивали, на травника я хочу учиться, или алхимика.

Прибыли мы в город Эр-Шумт далеко после полудня, но я уже заметил, что со временем тут все обращаются очень вольно. Обед может быть и в полдень и вообще, когда у нормальных людей полдник давно прошёл. Прямо как в России: «когда проснулся, тогда и утро, а когда захотел есть, тогда обед», не важно, сколько там твои часы показывают. Кстати, «час» и «обед» на местном языке звучит одинаково, так что, едят тут в течение часа, и это нормально. Тем более что часов тут нет, точнее, я их пока что не видел.

Тут есть определения, примерно означающие наши минуты или секунды, но это я их так перевёл. Например, секунда тут именуется как «упавшая капля», имея ввиду время между двумя каплями. Но ведь падать капли могут по-разному, какая тут может быть точность? А минута переводится как «одно деление». Какое деление, чего оно делит, непонятно. Но то, что это примерно одна минута, я уже высчитал. Расстояния тут определяют днями (сколько дней скачет лошадь), полётами стрелы (это, как я понял, метров сто пятьдесят примерно), а всё небольшое в различных размерах тела. В общем, как говорит один мой друг: «плюс-минус автобусная остановка».

Как объяснил мне граф, измерять что-то обычно нужно магам, а у них всё как раз опирается на рост самого мага. Расстояние от тела покрытия ауры, биополя зависит только от роста мага, длина ростков каналов магии от длины пальцев или фаланги, и так далее. В общем, понять, в принципе, можно, думаю, постепенно привыкну.

Привычно забросив свой портфель за спину (всё своё ношу с собой), я отправился в город вместе с Сенилой, как только караван устроился на стоянку в поле. На счёт дежурства теперь было проще, дальние разъезды были не нужны, и следующая моя смена была только ночью после полуночи, а не с вечера и почти до утра, как обычно. Времени достаточно, чтобы погулять, посмотреть город и потратить деньги.

Город меня не впечатлил, как и Сенилу, впрочем. Столица бывшего графства была ощутимо больше, а тут средненький такой городок. Про мага я спросил пробегавшего пацана, за одну монетку он даже проводил нас к нему. Спрятав полученную монету во рту, малец тут же рванул куда-то, а за ним устремилось человек пять, которых я раньше не замечал. Да, эти пятеро явно спешат не поздравить пацана с удачной подработкой. Сурово тут. Пацанский рэкет процветает.

А вот маг мне понравился. Такой, суровый профессионал, занимающийся своим делом. Оказался он магистром воздуха, а я помню, что это или второй или даже первый уровень. Серьёзный дядечка. Сколько ему лет, я даже не пытался определить, маги живут долго, если не помрут не своей смертью, но выглядел он максимум лет на тридцать.


— Баронет, у усмирителя вашей рабыни тут наблюдается обрыв. — Тут же с ходу определил он.

— Да, случилась такая неприятность, но меня в теперешнем варианте всё устраивает. — Сделал вид эдакого ленивого богатого пацана, махнув пренебрежительно рукой. — Сейчас моя ублажительница у меня вместо охранника. Охранника с особыми привилегиями. — И постарался похабно улыбнуться.

— Но теперь она опасна для окружающих. — Снисходительно улыбнулся в ответ маг. — Примите совет: если Вас действительно это устраивает, поменяйте знаки на усмирителе. Зарегистрируйте свою рабыню, как телохранителя, а потом сходите на рынок, купите новый усмиритель. Придёте ко мне, я безопасно поменяю усмиритель и привяжу его к Вам.

— И сколько это будет стоить? — Сделал я озабоченный вид. Идею он подал хорошую, пусть уж Сенила официально будет телохранителем, это избавит и меня и её от многих проблем.

— Думаю, в пять золотых уложимся. — И опять снисходительная улыбка.

— Я бы хотел её нашему языку обучить, а то она совсем дикая, не знает ничего. Сколько будет стоить сеанс обучения? И когда его лучше провести, сейчас или когда новый ошейник принесу?

— Сеанс могу провести в любое время, стоить базовый язык будет четырнадцать золотых, но если хотите, чтобы она знала хорошо все диалекты империи, то тридцать.

— А читать она будет уметь?

— Если умела раньше, то да, а вот если не умела, то нужно учить отдельно. Могу продать специальный амулет.

— И что он может? — Предложение меня заинтересовало. Мне и самому нужно выучить грамоту.

— Постепенно обучает чтению, примерно дней за десять. Это разговорный язык человек способен освоить за пару часов, а чтение — навык более сложный.

— А у Вас есть амулет обучения чтению на нермильском? — Вот оно, решение моей проблемы невозможности прочитать имеющуюся у меня литературу.

— Есть. Один золотой за оба амулета. — Прекрасно, надо взять, полезная в хозяйстве вещь. — Но они одноразовые.

— Ничего, меня устроит. — Тут у меня появилась очень умная мысль. Прямо гениальная. — А скажите, у Вас есть амулет, который обучает бою на шпагах или на посохах?

Вот тут маг развеселился всерьёз.

— Что Вы. — Старался сдержать он свою расползающуюся улыбку. — Амулетов для обучения мышечной памяти не существует в природе. Такому можно обучиться только самостоятельно. — Кажется, он окончательно уверился в том, что перед ним богатенький пацан, но который совершенно не разбирается в реалиях мира.

— А я слышал, что такие вещи существуют. — Намекнул я на «живые вещи», какой является моя шпага.

— Если Вам вдруг кто-то предложит такую вещь, не покупайте ни в коем случае. Маги смерти раньше делали что-то похожее, выдирая из живого человека его умения, но такое запрещено законом, да и использование сопряжено с реальным риском, память другого человека может повлиять на вашу, это грозит полной потерей возможности двигаться. Тела людей слишком разные.

— Понятно, жаль. — Мысль оказалась далеко не гениальной, а граф прав, когда говорит, что лучше изучать искусство боя постепенно, давая привыкнуть телу.

Что ж, опять тренировки, качалка. Да ещё и алхимик сказал, что Сенилу никто не переделывал, она от природы такая. Так это что, магия такого не может, я так и буду жить в этом теле ростом полтора метра?

— Ничего, в Вашем возрасте понятно желание получить всё и сразу. Но так не бывает.

— Сейчас схожу и куплю новый ошейник, а Вы пока обучите девушку нашему языку. — Сказал я это, поднимаясь. — Я оставлю предоплату.

— Ну, это совсем не обязательно. Если Вы не заплатите, я просто оставлю такую красивую рабыню себе. — И он провокационно мне подмигнул. Вот ещё один шутник на мою голову.

Цетон никак не прокомментировал посещение мной этого мага, хотя я подспудно ожидал какой-нибудь шутки или реплики, но нет, промолчал.

На нужный регион рынка меня проводил опять какой-то мальчишка, но этот был каким-то мастеровым, опять останавливать какого-нибудь мальца я не рискнул. Этот же был почти с меня ростом, рассказал, где нужные мне лавки, по приходу взял свою монету, поклонился и удалился неспешно.

Для рабов был отведён регион рынка, в котором продавался и скот. Это, наверное, намёк на истинное отношение к людям. Сначала стояли толпы рабов и животных, которые продавались чуть ли не на вес. Как я понял, это те рабы, кого продавали на поля. Популярностью они не пользовались, да и я тоже быстро прошёл мимо. Лавки с ошейниками я тут не увидел, да и парень-проводник сказал, что они будут почти в конце.

Потом пошёл участок, где люди продавали себя сами. Сидит такой человек, рядом объявленная цена написана. Тут были старики, женщины, в конце стояли воины. Я раньше считал, что раб не может иметь имущества, так как он получит деньги? Получил, а потом их опять отобрали? Или тут вмешивается магия, которая всюду вносит свои коррективы?

Дальше шли разделы поменьше, можно было выбрать одну дорогу из трёх, но одна была платной. Немного постояв рядом с выходом, понял, что там продают рабынь, вот и пускают туда только за девять медных монет, чтобы не шастали просто так глазеть. Сначала, услышав про то, что рабыни там голые, думал, что и детей туда не пускают, но нет, увидел, как в ладошку охранника ссыпал монеты парень лет десяти и спокойно прошёл. В общем, есть деньги — ты взрослый, никаких «дети до шестнадцати не допускаются».

Я решил пройти дальше через центральный раздел, раздел мастеровых. Шёл неспешно и рассматривал выставленных людей. Интересно, а есть среди них одарённые? И есть ли такие, кого засунули в ошейник против воли, не за долги, а просто поймав на дороге? Наверняка же такие должны быть. Вот, например, этот мужчина. Около него знак портного, человек умеет шить. Неужели он, имеющий профессию не смог выжить, и задолжал так, что его продали?

Или вот эта девушка, стоящая почти следом. Тоже швея. Молодая, лет двадцать пять. Тут же средневековье, она должна быть давно замужем, детей растить, на лицо очень даже симпатичная, хотя ноги и кривоваты на первый взгляд. Как она попала на этот рынок? И почему она с такой надеждой вглядывается во всех проходящих мимо?

— Сколько стоит эта? — Спросил я мужика, который стоял рядом, явно охраняя, но непонятно, покупателей от рабов, или рабов от покупателей.

Мужик смерил меня взглядом, затем стукнул в железку, которая была прикреплена на стойке, отделяющей рабов от остальных. Я и забыл про местные «звонки».

Из двери неподалёку выскочил мордастый турок, лет так сорока. Турком я его сам про себя назвал, потому что и Ахмед, старший каравана, и его «джигиты», да и этот продавец ничем не отличались от арабов и турков, которых я видел в своей жизни множество раз. Мордастый вопросительно поглядел на охранника, тот молча кивнул на меня.

— Молодому господину кто-то понравился?

— Сколько стоит эта девушка. — Повторил я вопрос, понимая, что сейчас будет «время рекламы», а затем «время торга», заранее поморщившись. Вообще-то я не собирался покупать себе швею, мне её девать некуда, просто было любопытно, во сколько оценивают жизнь простого мастерового, а не одарённого. Но тут нет ценников, тут мне не торговый центр.

— Господин сделал совершенно правильный выбор! — Тут же вскинулся продавец. — Эта великолепная девушка будет прекрасный приобретением, ведь она умеет всё!

— У тебя написано, что она швея. — Грубо оборвал я его. По опыту я знаю, что с турками-продавцами разговаривать вежливо нельзя, они воспринимают это как слабость, цена в их голове сразу же возрастает.

— Она не только швея, она ещё и отличная работница по дому. Умеет варить, стирать, ходить за скотиной и детьми. А ещё она отлично сможет согреть постель молодому господину, я сам её этому обучил.