Принцесса без короны. Отбор не по правилам
Часть 34 из 37 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты похож на Авриль, – сказал он, и в его голосе прозвучала такая боль потери, что Дайне захотелось закричать. – Как тебя зовут?
– Данир, – ответил Южанин. – Знаешь, отец проклинал себя за то, что позволил ей уехать в Саалию. Но как же, добрые отношения с хорошим соседом… А твой отец застрелил ее, когда понял, что сможет просто захватить несчастный Аранвен, а не объединяться с ним через твой брак. Ему не нужно было независимое княжество.
Так вот о чем говорил Александр, когда они собирали драконью чешую! Дайна невольно зажала рот ладонью.
– Это был несчастный случай, – глухо произнес Валентин, и горе, смявшее его лицо, было глубоким и неутолимым. Он носил его в себе и надеялся, что смирился с ним и забыл о нем. А оно все это время тлело торфяным пожаром и теперь вышло на поверхность. – Леон не хотел убивать Авриль.
Данир прикрыл глаза. Усмехнулся. Дайна с ужасом подумала, что его боль была не меньше.
– Хотел, – устало откликнулся Данир. – Хотел и убил. Саалии выгоднее было получить не союзника, а собственность. Хорошую такую собственность с выходом к морю, железом и драконьими кладками на островах. И он застрелил мою сестру и этим убил моего отца. А я бастард и не мог ни взять его корону, ни поднять его меч.
Валентин провел ладонями по лицу, будто слова Данира были липкой паутиной и он пытался стряхнуть ее и не мог.
– И теперь ты мстишь саалийской династии, – глухо проговорил он. – Ты хочешь развязать войну, шаннийцы победят, и ты сядешь на трон единых королевств. Шанно, Саалия и Аранвен, может, еще и Застепье, если все удачно сложится… правильно?
Вот почему он подружился с Гровиром – искал очередного могущественного союзника. Валентин вспомнил ту нелепую дуэль, которая так всех насмешила перед проявлением Мировой нити. Сейчас она казалась ему грамотной инсценировкой. Данир усмехнулся – так усмехается отец, когда его ребенок уверенно говорит какие-нибудь трогательные глупости.
– Мне не нужен трон, – признался он. – И никогда не был нужен. Я лишь хочу, чтобы саалийская династия исчезла. Чтобы от вас не осталось ничего. Ни следов, ни памяти.
Валентин нахмурился.
– Бесплодие моей невестки – это не твоя ли работа? – спросил он.
Данир улыбнулся той светлой обезоруживающей улыбкой, которая показалась Дайне дикой и неуместной.
Чудовища не смеют улыбаться так. А Данир как раз и был чудовищем. Девушка сочувствовала той потере, что он перенес, она знала, как это – потерять семью и родных, утратить опору в жизни.
Но она не оправдывала его. Он искал не справедливости, а мести.
– Нет! – с усмешкой ответил он. – Судьба тут справилась лучше, чем я. Интересная вещь судьба, правда? Авриль думала, что ты ее любишь. Что спасешь. А ты взял и смылся. Не попытался искать правосудия, не призвал папашу к ответу – просто сбежал. Спрятался за маской, этаким трагическим героем. – Данир горько рассмеялся и добавил: – Чего стоила твоя любовь на самом деле?
Дайна закусила костяшку указательного пальца, чтобы не закричать. Вот, значит, что случилось в прошлом Валентина. Леон Саалийский убил его любимую, и Валентин не смог ее спасти. А потом спасал Дайну – от дракона, от инквизиции, от всех.
– Это был несчастный случай, – повторил Валентин. Сейчас он был раздавлен скорбью.
Аделард почувствовал это и прошептал:
– Ему надо держаться. Так он не выстоит.
Губы Данира снова скривились в улыбке.
– Твой папаша все предусмотрел. Его разведка сообщила о моей работе в Шанно, и он зашевелился. Тебе очень повезло с некроманткой… тоже воля судьбы! Хорошо, что ты смог затащить ее в постель и закрепить этим ее магию. Дайна! – Он обернулся к скалам, махнул рукой. – Я знаю, что вы там! Еще одна игрушка саалийской династии! Мне вас искренне жаль, хоть вы и не верите.
Дайна хотела было подняться, но Аделард тотчас же обхватил ее за плечи и практически вдавил в землю.
– Тихо! – прошипел он. – Не шевелись, он нарочно тебя провоцирует. Хочет, чтобы ты вышла, Валентин не станет сражаться, если ты будешь под ударом.
В тот же миг Валентин ударил – там, где секунду назад стоял Данир, распахнулась пасть еще одной расщелины. Над горами раскатился смех, и в грудь Валентина врезался невидимый кулак: отбросил, протащил по камням. Дайна взвизгнула от ужаса: Валентин поднялся и, покачиваясь, выбросил вперед правую руку.
Данира подняло в воздух, в темно-синее небо, и швырнуло на землю. Он удержался почти у самых камней, вывернулся из захвата чужого заклинания и скользнул в сторону, вспыхнув огненной звездой. Аделард дотронулся до лица и произнес:
– Кажется, мне пора.
Он легко запрыгнул на спину дракона, и Гам, развернув крылья, стал подниматься над горами. Полыхающий шар полетел к Валентину, ударил его и смял. Они покатились по земле, и Дайна вдруг почувствовала: Данир выпил все силы Валентина и не дает ему сопротивляться.
Она закричала.
В огне забилось синее пламя – Валентин выбрасывал последние крохи своих заклинаний. И в ту же минуту дракон завис над Валентином и Даниром и с торжествующим ревом исторг огонь. Дайна бежала к огненной буре, падала, поднималась и снова бежала. Крик бился в ее горле, и, кажется, душа вырывалась вместе с ним. Пламя ревело и грохотало, и, наконец остановившись и обливаясь слезами, Дайна подумала, что все кончено. В таком огне никто не уцелеет.
Валентин пожертвовал собой ради мира. Ради академии, ради всех.
Кажется, прошло несколько веков, прежде чем она снова смогла видеть – и увидела, как на камнях лежат два человеческих тела.
– Живы! – прокричал Аделард с драконьей спины. – Точно, живы!
Девушка бросилась к Валентину, почти теряя сознание от страха, любви и надежды. Он шевельнулся, сел – Дайна обняла его, уткнулась лбом в плечо, чувствуя, что Валентин действительно жив, он тут, он дышит, и его сердце бьется.
Ей казалось, что нахлынувшее счастье сейчас задушит ее.
– Валентин… – только и смогла прошептать Дайна.
Валентин медленно поднял руки, обнял ее и прошептал:
– Я успел набросить на него сеть. А драконий огонь… он выпил из него всю магию.
Данир дернул головой, что-то простонал и снова замер. Дракон опустился чуть поодаль: он выглядел невероятно довольным, понимая, что сделал очень важное и нужное дело. Аделард спрыгнул на землю, подошел к Даниру, заглянул в его лицо.
– Знаете, – произнес он. – Я думал, что пну его как следует, когда мы победим. А сейчас мне почему-то не хочется этого делать.
Валентин хрипло рассмеялся и ответил:
– Это потому, что вы действительно благородный молодой человек, Аделард.
Шаннийский принц пожал плечами.
– Может быть! Когда оклемается, я все-таки его ударю за все хорошее. Что вы собираетесь с ним делать, господин ректор?
Валентин усмехнулся. Дайна помогла ему подняться, он подошел к Даниру и несколько минут стоял просто так, глядя на него. Принцесса замерла, даже дракон перестал ворчать и пыхтеть. Валентин смотрел так, словно на камнях перед ним лежал не его враг, а его жизнь.
– Это тяжело. – Аделард понимающе усмехнулся, и это словно сняло со всех заклятие. Дракон снова заурчал и выпустил струйки пара, Валентин присел на корточки перед Даниром, и Дайна поняла, что снова может дышать. – Знать, что твой отец убил твою невесту…
– Это был несчастный случай. – Магу даже удалось улыбнуться. – Если бы Леон действительно хотел ее убить, то нанял бы человека. Королю не надо было подставляться самому.
Голос Валентина угас. Он каким-то мучительным жестом поднес ладонь ко рту, словно пытался сдержать слова и слезы, и закрыл глаза. Дайна дотронулась было до его плеча, но опустила руку.
– Что с ним будет? – не унимался Аделард.
И принцесса подумала, что он прав. Надо было говорить. Надо заставить Валентина думать, отвечать, двигаться – нельзя дать ему снова утонуть в своем горе.
Он был не один, и Валентин должен это понять.
– Думаю, он заслужил казнь, – добавил Аделард, и бывший ректор усмехнулся.
– А вы кровожадны, друг мой! – сказал он. – Нет, я не буду его казнить. Запечатаю его в своей картине Необратимым заклинанием. У него будет море и покой.
– Удивительно! – воскликнул Аделард. – Вы исключительно добры, господин ректор.
– Я не добр, – ответил Валентин. – Просто если я казню его, то стану таким же, как мой отец. – Он помолчал и добавил: – А этого я хочу меньше всего.
Море на картине изменилось. Теперь там был берег, скалы, поросшие лесом, ослепительно-белый песок – Дайна невольно подумала, что это неплохое место для того, чтобы скоротать вечность.
И пейзаж был хорош. Море, молодой человек, который сидел на песке и задумчиво смотрел, как волны все бегут и бегут. В какой-то момент он повернул голову к Дайне, и она вздрогнула от его взгляда.
В нем не было ни страдания, ни тоски. В нем не было ничего, кроме печальной пустоты.
«Возможно, смерть была бы для него лучше этого заточения, – подумала принцесса. – Возможно, он однажды наберется сил, поднимется и уйдет. Куда-то же убегает эта дорожка песка туда, где виднеются горы».
– Задумалась? – спросил Валентин.
Дайна с улыбкой обернулась, и он улыбнулся в ответ.
– Немного, – ответила девушка. – Знаешь, когда мы были в горах, я ненавидела Данира. А теперь смотрю, как он сидит, и мне становится жаль его, правда.
Валентин подошел, обнял ее за плечи, и это объятие успокоило и согрело Дайну.
– Вот почему ты тогда разделил со мной ложе, – сказала она. – Тебе нужно было, чтобы я окончательно стала некроманткой.
Дайна почувствовала, как все тело Валентина на мгновение окаменело, словно он сделал что-то очень плохое и его разоблачили. Со стороны это, конечно, выглядело предосудительным: взял и затащил невинную девушку в постель, чтобы добиться своих целей.
– Да, – ответил он. – Тебя сделали некроманткой обида, боль и жажда мести. И твою новую суть надо было закрепить противоположными чувствами. Любовью. Защитой. Нежностью.
Данир на картине снова посмотрел на них, усмехнулся и кивнул.
– Да! – сказал он. – Все так и есть. Если бы твои способности пробудились от нежных чувств, он заставил бы тебя зарезать кролика, например.
Валентин плавно провел ладонью по воздуху, и Данир отвернулся. Снова стал смотреть на море.
Дайна вдруг представила мертвого Гровира, лежавшего лицом в траве с обугленной спиной. Увидела, как взрыв разметывает по саду тела спящих девушек. Услышала звуки боевых труб, стрельбу, грохот и крики раненых.
Потом девушка увидела себя в объятиях Валентина. Увидела, что находится рядом с человеком, который полюбил ее по-настоящему. И это было больше и дороже всех сокровищ мира.
– Ты все правильно сделал, – сказала она. – Нас бы уже не было, если бы я не стала некроманткой. И знаешь, – Дайна придержала Валентина за руку и смущенно сказала то, что все эти дни зрело в ее душе. – До встречи с тобой я была никем. Принцессой-попрошайкой. Родственники, у которых я жила, сделали меня нищей, растратив мои деньги. У меня ничего не было, совсем ничего.
Она осеклась, понимая, что вот-вот расплачется. Валентин погладил ее по плечу, и это простое дружеское прикосновение придало ей сил.
– Даже меня самой словно бы и не было, – продолжала Дайна, собравшись с духом и понимая, что она еще никому не открывалась настолько глубоко. – Так, милая девочка, которая вроде бы есть, а вроде бы и нет. Красивая вещь в гостиной, и никому нет дела до этой вещи. А потом пришел ты. И сделал меня тем, кем я никогда не была.
– Данир, – ответил Южанин. – Знаешь, отец проклинал себя за то, что позволил ей уехать в Саалию. Но как же, добрые отношения с хорошим соседом… А твой отец застрелил ее, когда понял, что сможет просто захватить несчастный Аранвен, а не объединяться с ним через твой брак. Ему не нужно было независимое княжество.
Так вот о чем говорил Александр, когда они собирали драконью чешую! Дайна невольно зажала рот ладонью.
– Это был несчастный случай, – глухо произнес Валентин, и горе, смявшее его лицо, было глубоким и неутолимым. Он носил его в себе и надеялся, что смирился с ним и забыл о нем. А оно все это время тлело торфяным пожаром и теперь вышло на поверхность. – Леон не хотел убивать Авриль.
Данир прикрыл глаза. Усмехнулся. Дайна с ужасом подумала, что его боль была не меньше.
– Хотел, – устало откликнулся Данир. – Хотел и убил. Саалии выгоднее было получить не союзника, а собственность. Хорошую такую собственность с выходом к морю, железом и драконьими кладками на островах. И он застрелил мою сестру и этим убил моего отца. А я бастард и не мог ни взять его корону, ни поднять его меч.
Валентин провел ладонями по лицу, будто слова Данира были липкой паутиной и он пытался стряхнуть ее и не мог.
– И теперь ты мстишь саалийской династии, – глухо проговорил он. – Ты хочешь развязать войну, шаннийцы победят, и ты сядешь на трон единых королевств. Шанно, Саалия и Аранвен, может, еще и Застепье, если все удачно сложится… правильно?
Вот почему он подружился с Гровиром – искал очередного могущественного союзника. Валентин вспомнил ту нелепую дуэль, которая так всех насмешила перед проявлением Мировой нити. Сейчас она казалась ему грамотной инсценировкой. Данир усмехнулся – так усмехается отец, когда его ребенок уверенно говорит какие-нибудь трогательные глупости.
– Мне не нужен трон, – признался он. – И никогда не был нужен. Я лишь хочу, чтобы саалийская династия исчезла. Чтобы от вас не осталось ничего. Ни следов, ни памяти.
Валентин нахмурился.
– Бесплодие моей невестки – это не твоя ли работа? – спросил он.
Данир улыбнулся той светлой обезоруживающей улыбкой, которая показалась Дайне дикой и неуместной.
Чудовища не смеют улыбаться так. А Данир как раз и был чудовищем. Девушка сочувствовала той потере, что он перенес, она знала, как это – потерять семью и родных, утратить опору в жизни.
Но она не оправдывала его. Он искал не справедливости, а мести.
– Нет! – с усмешкой ответил он. – Судьба тут справилась лучше, чем я. Интересная вещь судьба, правда? Авриль думала, что ты ее любишь. Что спасешь. А ты взял и смылся. Не попытался искать правосудия, не призвал папашу к ответу – просто сбежал. Спрятался за маской, этаким трагическим героем. – Данир горько рассмеялся и добавил: – Чего стоила твоя любовь на самом деле?
Дайна закусила костяшку указательного пальца, чтобы не закричать. Вот, значит, что случилось в прошлом Валентина. Леон Саалийский убил его любимую, и Валентин не смог ее спасти. А потом спасал Дайну – от дракона, от инквизиции, от всех.
– Это был несчастный случай, – повторил Валентин. Сейчас он был раздавлен скорбью.
Аделард почувствовал это и прошептал:
– Ему надо держаться. Так он не выстоит.
Губы Данира снова скривились в улыбке.
– Твой папаша все предусмотрел. Его разведка сообщила о моей работе в Шанно, и он зашевелился. Тебе очень повезло с некроманткой… тоже воля судьбы! Хорошо, что ты смог затащить ее в постель и закрепить этим ее магию. Дайна! – Он обернулся к скалам, махнул рукой. – Я знаю, что вы там! Еще одна игрушка саалийской династии! Мне вас искренне жаль, хоть вы и не верите.
Дайна хотела было подняться, но Аделард тотчас же обхватил ее за плечи и практически вдавил в землю.
– Тихо! – прошипел он. – Не шевелись, он нарочно тебя провоцирует. Хочет, чтобы ты вышла, Валентин не станет сражаться, если ты будешь под ударом.
В тот же миг Валентин ударил – там, где секунду назад стоял Данир, распахнулась пасть еще одной расщелины. Над горами раскатился смех, и в грудь Валентина врезался невидимый кулак: отбросил, протащил по камням. Дайна взвизгнула от ужаса: Валентин поднялся и, покачиваясь, выбросил вперед правую руку.
Данира подняло в воздух, в темно-синее небо, и швырнуло на землю. Он удержался почти у самых камней, вывернулся из захвата чужого заклинания и скользнул в сторону, вспыхнув огненной звездой. Аделард дотронулся до лица и произнес:
– Кажется, мне пора.
Он легко запрыгнул на спину дракона, и Гам, развернув крылья, стал подниматься над горами. Полыхающий шар полетел к Валентину, ударил его и смял. Они покатились по земле, и Дайна вдруг почувствовала: Данир выпил все силы Валентина и не дает ему сопротивляться.
Она закричала.
В огне забилось синее пламя – Валентин выбрасывал последние крохи своих заклинаний. И в ту же минуту дракон завис над Валентином и Даниром и с торжествующим ревом исторг огонь. Дайна бежала к огненной буре, падала, поднималась и снова бежала. Крик бился в ее горле, и, кажется, душа вырывалась вместе с ним. Пламя ревело и грохотало, и, наконец остановившись и обливаясь слезами, Дайна подумала, что все кончено. В таком огне никто не уцелеет.
Валентин пожертвовал собой ради мира. Ради академии, ради всех.
Кажется, прошло несколько веков, прежде чем она снова смогла видеть – и увидела, как на камнях лежат два человеческих тела.
– Живы! – прокричал Аделард с драконьей спины. – Точно, живы!
Девушка бросилась к Валентину, почти теряя сознание от страха, любви и надежды. Он шевельнулся, сел – Дайна обняла его, уткнулась лбом в плечо, чувствуя, что Валентин действительно жив, он тут, он дышит, и его сердце бьется.
Ей казалось, что нахлынувшее счастье сейчас задушит ее.
– Валентин… – только и смогла прошептать Дайна.
Валентин медленно поднял руки, обнял ее и прошептал:
– Я успел набросить на него сеть. А драконий огонь… он выпил из него всю магию.
Данир дернул головой, что-то простонал и снова замер. Дракон опустился чуть поодаль: он выглядел невероятно довольным, понимая, что сделал очень важное и нужное дело. Аделард спрыгнул на землю, подошел к Даниру, заглянул в его лицо.
– Знаете, – произнес он. – Я думал, что пну его как следует, когда мы победим. А сейчас мне почему-то не хочется этого делать.
Валентин хрипло рассмеялся и ответил:
– Это потому, что вы действительно благородный молодой человек, Аделард.
Шаннийский принц пожал плечами.
– Может быть! Когда оклемается, я все-таки его ударю за все хорошее. Что вы собираетесь с ним делать, господин ректор?
Валентин усмехнулся. Дайна помогла ему подняться, он подошел к Даниру и несколько минут стоял просто так, глядя на него. Принцесса замерла, даже дракон перестал ворчать и пыхтеть. Валентин смотрел так, словно на камнях перед ним лежал не его враг, а его жизнь.
– Это тяжело. – Аделард понимающе усмехнулся, и это словно сняло со всех заклятие. Дракон снова заурчал и выпустил струйки пара, Валентин присел на корточки перед Даниром, и Дайна поняла, что снова может дышать. – Знать, что твой отец убил твою невесту…
– Это был несчастный случай. – Магу даже удалось улыбнуться. – Если бы Леон действительно хотел ее убить, то нанял бы человека. Королю не надо было подставляться самому.
Голос Валентина угас. Он каким-то мучительным жестом поднес ладонь ко рту, словно пытался сдержать слова и слезы, и закрыл глаза. Дайна дотронулась было до его плеча, но опустила руку.
– Что с ним будет? – не унимался Аделард.
И принцесса подумала, что он прав. Надо было говорить. Надо заставить Валентина думать, отвечать, двигаться – нельзя дать ему снова утонуть в своем горе.
Он был не один, и Валентин должен это понять.
– Думаю, он заслужил казнь, – добавил Аделард, и бывший ректор усмехнулся.
– А вы кровожадны, друг мой! – сказал он. – Нет, я не буду его казнить. Запечатаю его в своей картине Необратимым заклинанием. У него будет море и покой.
– Удивительно! – воскликнул Аделард. – Вы исключительно добры, господин ректор.
– Я не добр, – ответил Валентин. – Просто если я казню его, то стану таким же, как мой отец. – Он помолчал и добавил: – А этого я хочу меньше всего.
Море на картине изменилось. Теперь там был берег, скалы, поросшие лесом, ослепительно-белый песок – Дайна невольно подумала, что это неплохое место для того, чтобы скоротать вечность.
И пейзаж был хорош. Море, молодой человек, который сидел на песке и задумчиво смотрел, как волны все бегут и бегут. В какой-то момент он повернул голову к Дайне, и она вздрогнула от его взгляда.
В нем не было ни страдания, ни тоски. В нем не было ничего, кроме печальной пустоты.
«Возможно, смерть была бы для него лучше этого заточения, – подумала принцесса. – Возможно, он однажды наберется сил, поднимется и уйдет. Куда-то же убегает эта дорожка песка туда, где виднеются горы».
– Задумалась? – спросил Валентин.
Дайна с улыбкой обернулась, и он улыбнулся в ответ.
– Немного, – ответила девушка. – Знаешь, когда мы были в горах, я ненавидела Данира. А теперь смотрю, как он сидит, и мне становится жаль его, правда.
Валентин подошел, обнял ее за плечи, и это объятие успокоило и согрело Дайну.
– Вот почему ты тогда разделил со мной ложе, – сказала она. – Тебе нужно было, чтобы я окончательно стала некроманткой.
Дайна почувствовала, как все тело Валентина на мгновение окаменело, словно он сделал что-то очень плохое и его разоблачили. Со стороны это, конечно, выглядело предосудительным: взял и затащил невинную девушку в постель, чтобы добиться своих целей.
– Да, – ответил он. – Тебя сделали некроманткой обида, боль и жажда мести. И твою новую суть надо было закрепить противоположными чувствами. Любовью. Защитой. Нежностью.
Данир на картине снова посмотрел на них, усмехнулся и кивнул.
– Да! – сказал он. – Все так и есть. Если бы твои способности пробудились от нежных чувств, он заставил бы тебя зарезать кролика, например.
Валентин плавно провел ладонью по воздуху, и Данир отвернулся. Снова стал смотреть на море.
Дайна вдруг представила мертвого Гровира, лежавшего лицом в траве с обугленной спиной. Увидела, как взрыв разметывает по саду тела спящих девушек. Услышала звуки боевых труб, стрельбу, грохот и крики раненых.
Потом девушка увидела себя в объятиях Валентина. Увидела, что находится рядом с человеком, который полюбил ее по-настоящему. И это было больше и дороже всех сокровищ мира.
– Ты все правильно сделал, – сказала она. – Нас бы уже не было, если бы я не стала некроманткой. И знаешь, – Дайна придержала Валентина за руку и смущенно сказала то, что все эти дни зрело в ее душе. – До встречи с тобой я была никем. Принцессой-попрошайкой. Родственники, у которых я жила, сделали меня нищей, растратив мои деньги. У меня ничего не было, совсем ничего.
Она осеклась, понимая, что вот-вот расплачется. Валентин погладил ее по плечу, и это простое дружеское прикосновение придало ей сил.
– Даже меня самой словно бы и не было, – продолжала Дайна, собравшись с духом и понимая, что она еще никому не открывалась настолько глубоко. – Так, милая девочка, которая вроде бы есть, а вроде бы и нет. Красивая вещь в гостиной, и никому нет дела до этой вещи. А потом пришел ты. И сделал меня тем, кем я никогда не была.