Прекрасные

Руби согласно закивала.

– Круто, правда?

– Ох, блин, все смотрины пропустила, – сказала Ханна, проследив за нашими взглядами и плюхаясь рядом со мной.

– Нет, ты как раз вовремя, – ответила я и уперлась подбородком в ладонь. – О бог ты мой, только взгляни на этих мужчин.

Словно почувствовав наше внимание, все трое одновременно повернулись и увидели, как мы сидим, подперев ладошками подбородки, и жадно пялимся на них.

Ситуация была изумительной для всех, кроме нас с Дженсеном, и мы оба отвернулись, пока все трое протискивались к нам сквозь толпу.

– А ты неплохо выглядишь, – простонала Ханна, как только к ней подобрался Уилл.

– Привет, – прошептала Руби и улыбнулась, когда Найл обнял ее сзади.

Дженсен нарочито неловко помахал мне:

– Ты уже пробовала домашние соленья?

– Эм… Нет, – подыгрывая, запнулась я. – Еще… нет.

– А они очень неплохи.

– Правда? – засмеялась я, когда две целующиеся парочки подтолкнули нас ближе друг к другу.

Он кивнул.

– Острые особенно хороши, если ты любишь острое.

– Люблю, – тут же ответила я.

– В общем, – сдержав смех, Дженсен сделал шаг вправо, когда Уилл прижал Ханну к барной стойке, страстно ее целуя, – попробуй.

– Обязательно.

Глаза Дженсена искрились. Он покачал головой, не отрываясь глядя на меня.

Здорово, что мы открыто и без слов признавали очевидное. Было очевидно, что мы в итоге разделимся на пары. И в то время как я была открыта для короткого романа, а Дженсен, казалось, не был сильно против этого, он спрятал свои истинные чувства под непонятной смесью юмора и формальностей. Я же хотела, чтобы мы, по крайней мере, стали сообщниками.

Друзьями в этой поездке.

Приятелями.

Найл, конечно же, уловил многозначительность нашего диалога и высвободился из объятий подвыпившей Руби.

– Нам, наверное, стоит переодеться к ужину? Я бы с удовольствием сейчас принял душ.





* * *


Я оценила, что все три женщины в этой поездке гораздо быстрее мужчин справлялись с тем, чтобы принять душ и переодеться.

Руби с Ханной уже ждали в коридоре, с влажными волосами и почти не накрашенные, когда я вышла из номера примерно в таком же виде.

– Пять баллов неприхотливым леди, – подняла руку Ханна, и я шлепнула по ней.

Найл с Уиллом стояли в нескольких шагах от нас и о чем-то тихо беседовали.

– То есть мы ждем Дженса? – поинтересовалась Руби.

Ханна кивнула.

– Наверное, он гладит. Никто так не любит гладить одежду, как мой брат. Он бы и носки себе погладил, если будет уверен, что никто об этом не узнает.

– Восхитительно, – ответила я и оглядела себя: высокие сапоги, красные колготки, любимая юбка с черно-белыми зигзагами – немного помятая в сумке, – белый топ и бирюзовый кардиган с вышитым на груди попугаем. – А я одета так, будто поблизости взорвалась коробка маркеров.

– Мне нравится, как ты сочетаешь одежду, – сказала Руби. – Очень смело.

– Спасибо… наверное, – пробормотала я, разглаживая свитер. Если честно, я всего лишь любила эти цвета.


В коридор вышел Дженсен и удивленно посмотрел на столпившихся у его двери женщин:

– Простите, – сказал он, глядя на нас в легком замешательстве. – Я… не знал, что все вы ждете именно меня.

– Все в порядке, принцесса, – громко чмокнув его в щеку, ответила Ханна.

– Мне нужно было погладить вещи, – тихо добавил он, и Ханна победно улыбнулась, давая мне понять: «Я же говорила!»

Руби взяла под руку Найла. Ханна – Уилла. А Дженсен повернулся ко мне с расслабленной улыбкой, противоречащей его напряженному взгляду, и сказал:

– Прекрасно выглядишь.

И я тут же почувствовала себя неловко. Я знала, что негласный девиз всей этой поездки был написан невидимыми буквами над нашими головами и следовал за нами повсюду, но хотела, чтобы мы оба были в состоянии его игнорировать. Тогда я могла бы спокойно наслаждаться своей увлеченностью Дженсеном, зная, что он будет осторожным там, где я привыкла повиноваться импульсу, а он будет получать удовольствие от отпуска, и мы оба сделали бы вид, что этого подтекста просто не существует.

Но в реальности оказалось, что его внимание только тогда мне льстило, когда оно было подлинным.

Когда мы оказались в ресторане винодельни и подтвердили заказ столика у хостес, я осторожно потянула Ханну в сторону.

– Я не хочу… – начала я и замолчала. Как и всегда, я открыла рот, прежде чем решила, что именно скажу.

Она с улыбкой подошла поближе.

– Ты как, в порядке?

– Нормально, – кивая, ответила я. – Просто… – я глянула на Дженсена и быстро отвернулась, – не хочу, чтобы он чувствовал… излишнее давление.

Ханна заморгала и сморщила нос, как и всегда, когда хотела что-то понять:

– Насчет тебя?

– Да.

Ее озадаченность сменилась весельем.

– Тебя беспокоит, что мой брат чувствует давление насчет интрижки в отпуске с секс-бомбой?

– Ну, – ответила я, польщенная такой характеристикой. Секс-бомба. Ну ладно. – Да.

Ханна фыркнула.

– Что ж, Дженсен, такова твоя доля, дай обниму.

Я расхохоталась, осознавая, что каждый раз, когда она что-нибудь говорила, я влюблялась в нее еще больше. Теперь мне стал понятен восторг Руби:

– Ты восхитительная и знаешь, о чем я. Но влечение может быть и не взаимным…

– Так, значит, с твоей стороны…

– …и если оно не взаимное, – продолжила я, не обращая внимания на ее вопрос. – То все нормально. Я тут повеселиться. Ненадолго сбежать, – я взглянула на стену с сотнями бутылок и приподняла брови, будто все они находились там, чтобы бросить вызов лично мне. – И даже наделать глупостей, если честно.

– Дай-ка я тебе кое-что скажу о своем брате, – подавшись вперед, сказала Ханна. – Раньше он был легендарным игроком – точно тебе говорю, – добавила она, скорее всего, в ответ на мое удивленное выражение лица. – А потом женился на ведьме, которая разбила ему сердце. На самом деле она разбила все наши сердца.

Я нахмурилась, думая о том, что да, отношения длиной в девять лет касались уже не только самого Дженсена, но и всей его семьи.

– А сейчас он трудоголик, который забыл, что значит быть непредсказуемым и каково это: веселиться просто потому что это весело, – продолжала Ханна. – Так что этот отпуск ему на пользу, – ее брови приподнялись, когда она добавила: – Это может быть здорово.

Я наблюдала, как она вернулась к Уиллу и он бессознательно обнял ее за талию, и за всеми пятерыми, стоящими вместе в ожидании, когда нас проводят за столик.

Как и ожидала, за нашим большим шестиугольным столом в центре обеденного зала я оказалась рядом с Дженсеном. Ресторан был просто великолепен; с потолка свисало большое перевернутое вверх ногами дерево, ветки и листья которого целиком состояли из тысяч крошечных лампочек. Официанты в белоснежных хрустящих рубашках и черных фартуках, повязанных на талии, налили нам в стаканы газированную воду с мелкими пузырьками.

Мой дневной винный дурман рассеялся, поэтому я согласилась распить с Дженсеном бутылку домашнего пино нуар.

Почему нет, черт возьми.

По нему было заметно, что он старался расслабиться. Отчасти мне нравилось, что это не в его природе. Я всегда чувствовала, что сама была слишком расслабленной, и кому-то приходилось быть мне опорой. Я могла бы попробовать сама стать этой опорой, но заранее предвидела, что план обречен с самого начала, когда Дженсен (надо же, какой джентельмен!) стал наливать мне вина больше и чаще, чем себе.

– Ты что, забыл о моем таланте болтать по пьяни всякую фигню? – поинтересовалась я, глядя, как он выливает бутылку вина в мой бокал. Стол был усыпан закусками: хрустящий салат с прошутто, свежей моцареллой и сладкой бальзамической глазурью; крохотные фрикадельки с розмарином и сладкой кукурузой; миска идеально поджаренных перчиков шишито; и – мое любимое – севиче из креветок и кальмаров, от безупречного кислого вкуса которого у меня тут же заслезились глаза.

– Вопреки тому, что я сказал, – он отставил в сторону пустую бутылку, – думаю, мне нравится твоя болтовня. Ты больше не та спятившая барышня из самолета, – он поднес свой бокал к моему и аккуратно чокнулся. – Ты Пиппа.

Ого. А это очень мило.

– А я думаю, что хочу, чтобы сегодня болтал ты, – сказала я, покраснев и придвинувшись чуть ближе.