Правая рука князя Тьмы

– А как же закон о невмешательстве, который так любят поминать твои прихвостни?

– Мои ученики понимают некоторые вещи слишком буквально, но в данном случае они не так уж неправы. Нарушить закон позволительно лишь тому, кто идеально понимает его суть.

– Избавь меня от своих заумных формулировок!

– И тут ты прав. Любая формулировка искажает суть. Именно в этом главная беда законов: они должны быть сформулированы. – Принц поднял руку, предвосхищая гневную отповедь брата. – Не тревожься: я прекрасно понимаю, что сейчас мне лучше отправиться восвояси. Увидимся при случае лет через сто, а может, и через тысячу. Кстати, мне очень польстило твое предложение перейти на темную сторону.

– Убирайся! – проревел князь.

Голос его был грозен, но планов мщения он, кажется, не вынашивал.

Принц беззаботно, по-матариэлевски улыбнулся всем нам, подмигнул лично мне и начал медленно подниматься ввысь, вскоре исчезнув из виду.

– Вот ведь…

Лексический запас князя, несомненно, позволял полноценно отразить обуревавшие его чувства, но Повелитель предпочел неодобрительно покачать головой и промолчать. Я же потихоньку схватилась за голову.

– Что с тобой? – полюбопытствовал князь, выразительно изогнув брови.

– Пытаюсь вспомнить, сколько раз я говорила при нем всякие гадости про Свет, – простонала я.

– И как?

– Лучше бы не пыталась.

Князь хмыкнул, мазнув оценивающим взглядом по той части неба, где исчез из виду его брат.

– Что со мной будет, Повелитель? – Теперь я чувствовала себя лучше, и потому смогла сесть и выпрямить спину. – Я вернулась, чтобы проститься?

– Что значит «проститься»? – подскочил Эйтан.

Он встал между мной и князем, закрывая меня собой.

Признаюсь, я испугалась не на шутку. Что будет с божьей коровкой, если она окажется на пути у льва?

Может, и ничего страшного, если у них обоих есть чувство юмора.

– Спокойнее, смертный, – усмехнулся князь. – Не трать понапрасну силы. Я бы не стал нарушать десяток законов природы, к тому же с привлечением Света в лице моего драгоценного брата, ради нескольких жалких минут. Так что целая человеческая жизнь у вас впереди есть. Тем более что ближайшие восемь земных десятилетий обещают быть спокойными. А дальше посмотрим, что для вас придумать. Мне будет, конечно, непросто без моей правой руки, но, – он улыбнулся, – кое в чем мой брат прав. Она это заслужила.

– Самаэль будет недоволен, – заметила я.

Осознать только что услышанное было слишком сложно. В таких ситуациях удобнее всего ухватиться за мелочь, не самую важную, зато конкретную и понятную.

– Пусть придет ко мне и выскажет свое недовольство, – просиял князь. – Я найду, что ему ответить.

Мне оставалось лишь многозначительно хмыкнуть: вряд ли хоть кто-нибудь из смертных и бессмертных рискнул бы выразить свое неудовольствие Повелителю Тьмы. Не считая мужчины, все еще стоявшего подле меня.

Я тоже потихоньку поднялась на ноги. Состояние улучшалось с каждой минутой, и нехитрые физические действия не составили большого труда. Случайно бросив взгляд на запястье, я обнаружила, что шрам от раны, которую я нанесла самой себе кинжалом Эйтана, полностью затянулся. От недальновидно данной клятвы не осталось и следа.

– Благословите меня, Повелитель.

Я склонила голову перед князем Тьмы.

– Конечно.

Он с улыбкой распростер ладонь над моей макушкой. Внезапно солнечный луч, будто специально направленный умелым осветителем, ласково коснулся центра моего лба.

– Так и думал, что мой брат далеко не ушел, – хмыкнул князь, но я не заметила в его интонациях и тени недавнего гнева. – Ну что ж. Пора прощаться. Будь счастлива в своей земной жизни, девочка. Это твоя новая миссия. А ты, человек, который совершил невозможное, продолжай в том же духе. Иначе ей очень скоро станет с тобой скучно.

Эти слова князь произнес, уже медленно поднимаясь к небу. Стоило отзвучать последним звукам – и он исчез, столь же бесследно, сколь незадолго до этого – принц.

– Это он просто над тобой подтрунивал, – доверительно сказала Эйтану я, все еще глядя в небо, как и мой собеседник. – На самом деле я вовсе не возражаю против восьмидесяти лет спокойствия, разнообразия ради.

– А, по-моему, он знает тебя лучше, чем ты сама, – не согласился Эйтан.

– Похоже, ты прав. – Я досадливо прикусила губу. – Такого продолжительного спокойствия мне не выдержать. А экстремальных событий в ближайшие десятилетия, как на грех, не предвидится. Что будем делать?

– Придется устроить их самим, – весело щурясь солнечным лучам, сделал единственный возможный вывод Эйтан.

– Думаешь, земля это переживет? – спросила я, с удовольствием подходя к нему поближе.

Эйтан обнял меня за плечи и притянул к себе.

– С нашей помощью – непременно.






Эпилог




—Ну, что у нас там с Торнфолком?

Король от души потянулся, разминая затекшие мышцы. Долгое сидение над картами и документами давало о себе знать.

– Пока без изменений, ваше величество, – ответил Ирениус Капитон, его первый советник. – Графство и в особенности его столица находятся под нашим постоянным наблюдением. Войска готовы войти туда по первому приказу.

– Однако до сих пор такой необходимости не возникло, – отметил король.

– Истинно так, ваше величество, – склонил голову Ирениус. – Беспорядки больше не повторялись.

– Странное поведение, странное… – Король подпер руками подбородок и продолжил вглядываться в схематичные изображения на карте. – Они выступили против моего вассала. А, стало быть, против меня. Такой поступок не может остаться без ответа, и все же… Обычно вышедшая из-под контроля толпа не останавливается так легко. Что изменилось на этот раз?

– Точной информацией мы не располагаем, есть только слухи, – скромно опустил глаза советник.

– Ах, брось! – небрежно отмахнулся король. – Все знают, что слухи, добытые твоим ведомством, и есть самая точная информация. Итак?

Польщенный, Ирениус еще ниже склонил голову, а затем продолжил:

– Один из зачинщиков – некий Авив из Йешува, вор, однажды уже приговоренный к смертной казни, но сумевший выпутаться весьма неоднозначным способом. Он лично убил Яира Блейда, очевидцы утверждают, правда, что в честном поединке. Но когда толпа добралась до замковых ворот он произнес речь, убедившую остальных отступить.

– Вот как? И что же он сказал в этой выдающейся, как я понимаю, речи?

– Призывал остановить насилие. Говорил, что Блейды убиты, а население выступало исключительно против них. И что продолжение бунта чревато для бунтарей самыми неприятными последствиями, поскольку ваше величество непременно пришлет на помощь защитникам замка свою армию.

– Умный молодой человек, – протянул король, поигрывая гусиным пером.

Монарх почти не использовал его собственноручно: в этом не было нужды, поблизости всегда находились секретари и писари, да и не пристало августейшей особе марать руки чернилами. Но перо всегда лежало на столе, и король нередко вертел его в пальцах, вот как сейчас: это стимулировало мыслительный процесс.

– Прикажете ввести войско в город? – осторожно спросил советник.

– Зачем? – Монарх поднял глаза и постепенно сфокусировал взгляд на помощнике. – Бунт уже остановлен. Можно сказать, изжил себя сам. Редкое явление в истории. Словно сам принц благоволит нашей династии…

– Да продлится ее правление вечно, – поспешил склонить голову советник.

– Да-да, конечно, – нетерпеливо отмахнулся король. – Итак, порядок восстановлен. Энтони Блейда уже не вернешь, но… все мы смертны. – Он нарочито возвел глаза к потолку, где-то над которым, вне всякого сомнения, синело небо, но почти сразу вернулся к деловому тону. – Его подход к правлению был интересным. Нетривиальным, смелым и, казалось бы, перспективным. Однако, как мы видим, такая политика себя не оправдала. Можно списать это на случайное стечение обстоятельств, а можно интерпретировать как вмешательство свыше. Будем считать, что мы предупреждены. – Он задумчиво постучал кончиком пера по столу. – Н-да, о чем бишь я? Род Блейдов прервался. Законных наследников нет, бастарды наверняка найдутся, но я не люблю иметь дело с бастардами. Так что надо назначить подходящего человека, преданного, опытного и заслужившего свое маленькое графство. Подбери несколько кандидатур. Понадобится правитель, который сумеет удержать власть, но одновременно не перегнет палку с жесткостью. Народ в Торнфолке чересчур взбудоражен.

– Но они заслуживают наказания.

– Запомни: народные настроения надо уметь контролировать. Но игнорировать их станет только глупец. Теперь что касается этого твоего зачинщика, как бишь его…

– Авив из Йешува, – услужливо подсказал советник. – Казнить на площади?

– Зачем же так грубо? – поморщился монарх. – Как-никак он оказал нам услугу.

– Но, ваше величество, даже если он не продолжит бунтарство, все равно вернется к грабежу.

– А чтобы избежать и того, и другого, пусть ему подберут должность получше. Будем использовать себе на пользу его таланты и народную любовь. Кто там еще отличился?

– Так называемые вольные девы, я вам про них рассказывал.

– Помиловать, – отмахнулся король. – Мы не воюем с женщинами. Скажи, что за них вступилась принцесса.

– Следует ли предупредить ее высочество?

– Зачем? Она еще слишком молода, и не интересуется политикой. Не надо забивать ей голову ерундой. Что дальше?

– Некая Арафель, не слишком давно поселившаяся в Раунде. Прежде замечена в Вилле. Крайне подозрительная личность. Была казнена на площади лично Энтони Блейдом. Собственно, с этого все и началось.

– Раз казнена, тут от нас ничего не требуется. Дальше?

– Эйтан из Вилля, дворянин, ее любовник. Ничего определенного у нас на него нет. Служил под началом Блейда, но, похоже, они не сошлись характерами. После казни покинул город и возвратился к себе на родину. Угрозы, по всей видимости, не представляет. Есть один любопытный момент: по дороге в Вилль он будто бы нашел клад. Пожертвовал приличную сумму на нужды монастыря, который располагался по дороге. А теперь собирается перестроить свой замок. Ходят также слухи, что он планирует отправиться в длительное путешествие. Похоже, сам принц послал ему утешение после смерти возлюбленной.

– Да-да, – без особого интереса покивал король, должно быть, не слишком поверивший в историю о кладе. – Ну что ж, осталось найти нового графа, и вопрос с Торнфолком можно считать решенным. В данном случае – без всякого божественного вмешательства.

Он распахнул ставни и подставил лицо ветру, недоуменно гадая, откуда в абсолютно безоблачный день на карнизе могли появиться крупные дождевые капли.