Правая рука князя Тьмы

– Кто хрупкий? Арафель? – Князь расхохотался, запрокинув голову. – Похоже, ты многого о ней не знаешь.

– Нет, похоже, это ты многого о ней не знаешь.

Тишина зазвенела от напряжения, даже мяч перестал стучать о мостовую. Шутка ли: смертный посмел перечить самому князю. Глаза, бездонные, как Тьма, сузились, брови сдвинулись, улыбка окончательно слетела с губ. Ни голубиного курлыканья, ни шелеста листвы, ни свиста ветра, и только полы камзола раскачиваются, как при урагане.

– Что ж, – процедил князь, а затем, чуть склонив голову, улыбнулся. – Быть может, мы оба упустили из виду нечто важное.

И словно изящные пальцы отпустили натянутую струну. Вновь запрыгал у колодца мяч, где-то скрипнула калитка, ворон с криком пролетел над площадью. Князь проводил его задумчивым взглядом.

– Итак, ты призвал меня, надеюсь, не только ради разговоров. Чего ты хочешь, Эйтан из Вилля?

Потомок хранителей с трудом оторвал взгляд от Арафель, которая казалась бы спящей, если бы не многочисленные кровоподтеки, и решительно произнес:

– Я хочу попасть во Тьму.

– Что, прости? – усмехнулся князь. – По-моему, я не расслышал.

– Что я должен сделать, чтобы попасть в чертоги Тьмы после смерти? – с нажимом повторил Эйтан.

– А у тебя не только способ призыва оригинальный, но и пожелание. Что сделать?.. Ну, например, убей вон того ребенка.

Эйтан резко обернулся, впервые по-настоящему обратив внимание на мальчика лет восьми, который сосредоточенно играл с мячом, стараясь поймать его каждый раз, как тот подпрыгивал вверх. Обладатель коротко постриженных светлых волос и по-младенчески голубых глаз был одет в трогательные коротковатые штанишки и рубашку, которая, наоборот, была ему немного великовата. Словно догадавшись, что речь идет именно о нем, ребенок на миг поглядел на беседующих мужчин, а затем вновь сфокусировался на мяче.

– Как я могу его убить? – ошарашенно спросил Эйтан, понизив голос, чтобы, не приведи принц, не испугать мальчика.

– Вижу, что не можешь, – со смешком откликнулся князь. – Вот тебе и ответ на твой вопрос. Во Тьму – равно как и в Свет – нельзя попасть просто потому, что кому-то так захотелось. Либо ты подходишь для Тьмы, либо нет. И решать это не тебе, не мне и даже, – он с издевкой вытянул руки к небу, – не принцу. Твоя душа, как видно, нацелена не в мои чертоги.

Эйтан долго искал ответ и наконец, осознав всю тщетность своих чаяний, опустился на землю подле Арафель. Бережно укрыл ее своим плащом и взял за руку, словно она была еще жива и могла испытывать холод ветра и тепло поддержки. Она оставалась неподвижной, по лицу же Эйтана катились слезы. Неправда, будто мужчины не плачут. Просто им, в отличие от женщин, запрещено показывать свои слезы. Но здесь и сейчас не было никого, кроме покинувшей этот мир Арафели, князя Тьмы, для которого душа Эйтана и без того представляла открытую книгу, и мальчика, не обращавшего никакого внимания на странных людей, задержавшихся на площади.

– Странно, – заметил спустя некоторое время князь. – Ты хочешь снова встретиться с Арафель, и попросил о праве попасть на ее территорию. Это оказалось невозможным. Но почему-то ты не делаешь следующий логический шаг. Не просишь, чтобы я возвратил Арафель в твой мир.

Эйтан вскинул голову и несколько секунд молчал лишь потому, что у него до боли в груди перехватило дыхание.

– Ты хочешь сказать, что это возможно? – медленно проговорил он, не позволяя себе поторопиться и дать волю надежде.

– Это не исключено, – уклончиво ответил князь. – Если удастся соблюсти некоторые условия. Но прежде, чем мы дойдем до этого пункта, меня интересует другое. Допустим, мы воскресили Арафель к жизни. Что ты станешь делать дальше?

Эйтан не знал, ответ какого рода ожидает от него князь, и это заставило его напрячься.

– Я стану о ней заботиться, – сказал он наконец.

– Забота бывает разной, – поморщился Повелитель Тьмы. – Станешь ли ты предъявлять ей претензии? Дескать, втерлась в доверие местных жителей, спровоцировала бунт, который привел к человеческим жертвам… Не добра, как ангел, не кротка, как овечка… Если я и стану помогать в ее воскрешении, хочу быть уверен, что поступлю так ради ее блага. А не ради того, чтобы всю оставшуюся земную жизнь ее пилили за то, кто она есть.

– Я даю слово, что не стану этого делать. Могу поклясться чем угодно. Только верни ее.

– Что ж. Это возможно. Но для этого мне понадобится напарник. Только единение Тьмы и Света может возвратить жизнь.

– «Противостояние, которое лишено сути», – пробормотал Эйтан.

– О, ты ходишь к гадалкам? Похвально. Главное – не слишком увлекаться. Ну же! Долго я буду ждать?

Эйтан сперва подумал, что последние слова обращены к нему, и в недоумении пытался понять, каких именно действий ожидает князь. Но тут он увидел, как светловолосый ребенок, начисто позабыв о мяче, широким шагом двинулся им навстречу. Вот только по дороге он преобразился, приняв облик взрослого статного мужчины с белыми крыльями за спиной.

– Прости, что задержался, – ослепительно улыбнулся князю он. – После того как ты предложил этому милому молодому человеку меня убить… Мне требовалось время, чтобы прийти в себя.

– Чушь! Ты отлично знал, что он тебя не тронет, – поморщился князь.

– Конечно, знал. Но сам факт, сам факт! Думаю, я нескоро сумею это забыть. Ну что ж, как я понимаю, нам предстоит похитить одну заблудшую душу из царства Самаэля?

– Она не заблудшая, – возразил князь. – Она отправилась туда по доброй воле, так что это не в счет.

– По доброй воле? – рискнул вступить в разговор Эйтан. – Я думал, что, закончив свои дела, она сразу отправится к себе домой, то есть во Тьму.

– Именно так и должно было быть, – подтвердил князь. – Но по ходу дела кое-что изменилось. Помнишь, как чуть не погибла ваша общая подруга Йуваль?

– Конечно, – кивнул Эйтан. – Арафель сумела ей помочь.

– Верно, сумела. Но ты догадываешься, какой ценой? Вижу, что нет. Арафель, как тебе известно, не обладает даром целительницы. Поэтому вместо того, чтобы лечить Йуваль, она отправилась к Самаэлю и заключила с ним договор: он отпускает Йуваль на землю, а Арафель отправляется к нему после своей смерти. Каковая, как она хорошо знала, была не за горами. Самаэль, естественно, с радостью согласился на такой обмен.

– Ради Йуваль она согласилась навсегда остаться в царстве Самаэля?

– Не навсегда. Так, на некоторое время. Но по людским меркам это могло быть очень и очень долго. Не ожидал такого поступка от демона, не так ли? Это в продолжение нашей беседы про правду и ложь… Но сейчас есть дело поважнее беседы. Итак, Матариэль, ты действительно готов помочь?

– Конечно. – Ангел ни секунды не колебался. – Настала пора возвратить эту милую девушку на землю.


Князь взглянул на него с интересом.

– Не боишься недовольства своего хозяина и братьев по разуму? Вряд ли им понравится, что ты помогаешь демону, не говоря уже обо мне.

– У ангелов нет хозяев, – возразил Матариэль. – Что же касается недовольства братьев, я к нему привык. Арафель точно стоит того, чтобы еще немного поиспытывать терпение некоторых из них.

– Вот как? Не хочешь случайно перейти на темную сторону? Таким, как ты, у меня всегда найдется место.

– Я очень ценю это предложение. – По интонации Матариэля можно было, однако же, догадаться, что он ответит отказом, и он действительно произнес: – И все-таки я предпочитаю оставаться свободным.

– Мнить, будто они свободны, – стандартная ошибка ангелов, – пренебрежительно скривил губы князь. – Но я никогда не делаю предложение дважды. Итак, приступим к делу?

– Приступим, – согласился Матариэль.

Оба они склонились над телом Арафель. Присев на корточки, князь вытянул руки раскрытыми ладонями вниз непосредственно над ее животом. Матариэль держался чуть дальше и раскрыл ладони чуть выше. Спустя несколько секунд под их пальцами заструился свет, переливавшийся всеми цветами радуги. Свечение достигло распростертого тела девушки, и она слегка приподнялась над землей, будто левитировала, не приходя в сознание. Еще секунда – и свет погас, а Арафель снова лежала на земле.

Эйтан следил за ней, затаив дыхание. Несколько долгих мгновений спустя девушка с видимым трудом приоткрыла глаза.

– За что, Повелитель? – простонала она. – Жить – это ангельски больно!

– Понимаю, – сочувственно и даже где-то виновато кивнул князь. – Но твой земной покровитель уж очень настаивал.

И он повернулся к Эйтану, дескать, теперь отдувайся сам.



Из царства Самаэля меня вырвало так внезапно, словно я резко нырнула в колодец с ледяной водой. Мгновения абсолютной дезориентации, полного непонимания, где я и что происходит. А дальше вернулась боль. Все раны, переломы и гематомы, полученные во время экзекуции, разом дали о себе знать. А ведь этих милых вещей, о которых даже вспоминать не хотелось, хватило для того, чтобы меня убить. Правда, Повелитель быстро принял меры и, вытянув надо мной руки, послал энергетический импульс. А уж тот факт, что он действовал в паре с Матариэлем, притом идеально слаженно, пробудил такое удивление, что все прочие чувства отступили на второй план.

Вскоре дышать стало легче. Боль не ушла, но стала слабее, а процесс регенерации заработал в ускоренном режиме. Через каких-нибудь пару часов буду как новенькая. И тут князь упомянул моего земного покровителя. Покрутив головой, я остановила взгляд на Эйтане.

– Ты просил за меня у самого Повелителя Тьмы? – недоверчиво уточнила я.

– Просил – это еще мягко сказано! – отозвался князь. – Скорее, он отчитал меня, как мальчишку.

– Это точно! Я свидетель, – весело подтвердил Матариэль.

Судорожно сглотнув, я приподняла голову, чтобы лучше видеть Эйтана. Трудно было представить себе более невероятный и более безрассудный поступок.

– Ты призвал самого князя, чтобы вернуть меня, хотя знал, кто я такая и ради чего пришла на землю?

Эйтан опустился на колени, но не в молитвенном рвении, а для того, чтобы оказаться ближе ко мне.

– Ради тебя я готов отправиться в ад, – сказал он. Просто, честно, без малейшего пафоса.

Мои обескровленные губы тронула улыбка.

– Ради тебя я готова отправиться в рай.

Не без труда приподнявшись, я обвила руками его шею и, упоенная поцелуем, едва услышала, как Матариэль насмешливо фыркнул:

– Невероятная жертвенность!

Наверное, я бы и вовсе забыла про присутствие ангела, если бы не ледяной, будто окатывающий студеной водой голос князя:

– Меня терзают смутные сомнения. – Он смотрел на Матариэля столь пронзительно и гневно, что ни один смертный, должно быть, не выдержал бы этого взгляда. – Сила, которую ты применил для воскрешения, кажется невероятно знакомой. Я бы даже сказал – узнаваемой. Ничего не желаешь мне объяснить, «ангел дождя»?

Матариэль выпрямился, вздохнул и развел руками:

– Я опасался, что ты догадаешься. Но стоило рискнуть. Как ни крути, твоя помощница заслужила право на возвращение, брат.

– «Брат»? – одними губами прошептал Эйтан, но я, пораженная, застыла, почти не дыша, не в силах ответить на невысказанный вопрос.

Зато князь не утратил способности говорить:

– Как ты посмел вмешаться в мои дела? Предстать перед моими глазами, прикрываясь нелепой личиной?!

Над площадью прогремел гром, пахнуло озоном, ветер закружил в неистовом танце опавшие листья.

– Я знал, что ты откажешься принять мою помощь, – вздохнул тот, кого мы до сих пор считали Матариэлем. – Пришлось пойти на небольшую хитрость.

– Решил, что я не справлюсь без твоего участия? – гневно нахмурил брови князь.

– Решил, что помощь может оказаться нелишней, – уклончиво ответил принц.