Повелитель войн

– Это и есть щит, – твердо возразил я. – К тому же ты обмолвился, что Константин подчинился Этельстану. Зачем бояться скоттов, раз они покорились?

– Потому что они лгут, – пояснил Ода. – Константин шлет Этельстану заверения в мирных намерениях, а в Камбрию отправляет людей и деньги. Он хочет, если дело дойдет до войны, чтобы камбрийские норманны оказались на его стороне.

До меня уже доходили вести, что Константин соблазняет норманнов Камбрии посулами земель и богатства.

– А Этельстан, если дойдет до войны, – процедил я, – захочет иметь на своей стороне меня.

– Он желает получить Беббанбург, – огрызнулся Ода.

– А может, Беббанбург желают получить Ингильмундр и Элдред?

Ода помедлил, потом пожал плечами:

– Я советовал королю поверить тебе и убеждал его обуздать Элдреда.

– Видимо, я должен быть тебе благодарен?

– И король согласился, – сказал епископ, не ответив на мой вопрос. – Он повторяет сделанное тебе предложение: позволь гарнизону разместиться в Беббанбурге и прими Вилтунскир как свой дом.

– А если я откажусь?

– До сих пор король был милостив. Он не направил мощь своего войска на эту крепость. Но если ты бросишь ему вызов, государь приведет под ее стены свою армию и флот и докажет, что он воистину есть Monarchus Totius Brittaniae.

– Но Утред – его друг! – запротестовала Бенедетта.

– У короля нет друзей, милостивая госпожа. Только подданные. Лорд Утред обязан покориться. – Он посмотрел на меня. – И изъявить покорность следует до праздника святого Освальда.

На удар сердца я впился в него взглядом. Мне хотелось много чего сказать: напомнить, как я растил Этельстана, как защищал его от коварных врагов и направлял к трону. Или поинтересоваться, неужели Этельстан настолько восприимчив к наветам Ингильмундра и Элдреда, что готов убить меня. Вместо этого я, почти сам себе не веря, переспросил у Оды:

– Ты хочешь сказать, что король объявит мне войну?

– Он лишь возьмет то, что принадлежит ему по праву, и тем самым обезопасит северные рубежи своего государства от вероломных скоттов. А ты, лорд, если покоришься до праздника святого Освальда, станешь олдерменом Вилтунскира. В твоем распоряжении все лето на раздумья. – Ода помедлил, отпил глоток вина и улыбнулся. – Хорошее вино! Можем мы найти здесь приют на ночь?

Епископа и его людей разместили на ночлег. Перед сном мы с Одой вышли прогуляться по беббанбургским стенам – только я и он – и полюбоваться залитым лунным светом морем.

– Этельстан прислушивается к Ингильмундру и Элдреду, – признался Ода. – Меня это печалит. Но смею заявить, он прислушивается и ко мне. Вероятно, поэтому король не горит желанием силой склонить тебя к подчинению.

– Тогда почему… – начал было я.

– Потому что он – король, – решительно перебил меня Ода. – А великий христианский государь не может находиться в долгу перед языческим лордом.

– Альфред мог, – мрачно заметил я.

– Альфред никогда не испытывал недостатка в уверенности, – сказал епископ. – Этельстан провозглашает себя помазанником Божьим, но постоянно ищет подтверждений этому. Есть еще такие, кто говорит о незаконности его происхождения, что он внебрачный сын от обычной шлюхи. И король стремится доказать, что он воистину избранник Господа. Одним из таких доказательств стали клятвы, полученные в Бургеме. Но в народе перешептываются, что государь терпим к язычеству. – Ода посмотрел на меня. – Как может он быть зависим от язычника? Этельстану важно показать всей Британии, что он способен повелевать тобой, принизить тебя. И он верит, как и я, что ты примешь его предложение. Ну разве оно не щедрое?

Ода помолчал и коснулся моей руки.

– Так что мне ему передать?

– Вот это и передай.

– Что именно?

– Что его предложение очень щедрое.

– Это все?

– Над остальным я подумаю, – процедил я, и это был честный ответ, хотя я и твердо знал, что не приму предложение.

Больше сказать мне было нечего, и наутро, помолившись в беббанбургской часовне, Ода отправился в обратный путь. А на следующий день Финан во главе сорока трех воинов – все христиане – миновал Ворота Черепов и ушел в горы.

Отряд скакал на юг. В Чертову долину.





* * *


– Значит, Этельстан придет в августе? – спросила Бенедетта.

Я покачал головой:


– Слишком близко к сбору урожая. Он захочет, чтобы его армия кормилась с нашей земли, поэтому выждет, когда наши житницы наполнятся, а потом придет. Только этого не случится.

– Правда?

– Этельстан хочет войны? Я ему ее устрою.

Набеги Элдреда прекратились, и между Эофервиком и Беббанбургом установился непрочный мир. Я съездил в Дунхолм, чтобы поговорить с Ситриком, ходил на «Сперхафоке» вдоль побережья. Чертова долина лежала в западной части моих земель, поэтому я старался держаться на востоке. Наконец через три недели после отъезда Финана я отдал Гербрухту, здоровяку-фризу, свою кольчугу, шлем с волком на гребне и приметный белый плащ. Гербрухт согласился даже снять крест и надеть молот, но только после того, как отец Кутберт заверил фриза, что опасность угодить за это в адское пламя ему не грозит.

Гербрухт плавал вдоль берега на «Сперхафоке», намеренно скупая рыбу с шаланд из земель Гутфрита, а я тем временем с двадцатью воинами, двумя лошадьми и кучей золота скакал в горы. Я надел старенькие плащ и кольчугу, взял простой шлем, но оставил при себе Вздох Змея. Ехали мы быстро и к исходу четвертого дня добрались до горной долины.

На ведущем в долину уступе Финан возвел частокол. Он представлял собой неровную стену из грубо отесанных сосновых бревен, под защитой которых располагались сооруженные из ветвей и дерна лачуги его людей. Ирландец прокопал рвы, как если бы собирался возвести еще три стены палисада, завершив строительство форта над долиной Тесы.

– Тебя заметили? – спросил я, кивнув в сторону близлежащей деревни.

– Еще как заметили! – Голос у Финана был довольный. – И Гутфрит, как понимаю, тоже.

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

– Хватило недели, всего одной недели. Потом появились всадники, трое, все даны. Прискакали сюда и поинтересовались, что мы делаем. Держались дружелюбно.

– И что ты им сказал?

– Что мы возводим форт для лорда Утреда, разумеется. – Финан ухмыльнулся. – Я спросил, живут ли они на твоей земле, и в ответ услышал смех.

– Дал им оглядеться?

– Они осмотрели могилы, похохотали над стеной, но мечей наших не видели. Зато видели людей, копающих рвы и обтесывающих бревна. А потом поехали в ту сторону. – Он кивнул на восток, где дорога спускалась в речную долину. Дальше она вела к Эофервику.

Гутфрит знал, я в этом не сомневался. Трудно что-либо утаить в сельской местности, а Финан позаботился, чтобы кое-кто из его людей выпил лишнего в деревенской таверне. Я подозревал, что те три дана в самом деле были от Гутфрита, но даже если нет, то они точно растрезвонили повсюду, что я строю форт в горах над Тесой. Гутфрит наверняка повеселился. Он прекратил набеги, но понимал, что новый форт в Чертовой долине мало чем мне поможет, если нападения возобновятся. И уж тем более если придет Этельстан с войском.

– Скоро тебе понадобится смола, – сказал я Финану.

– Сосен тут хватает. А зачем она мне?

Я не ответил.

– Если кто спросит, говори, что будешь смолить стену.

Мне позарез требовалось спрятать подготовленный капкан. Я послал гонца к Эгилу с приказом быть готовым отрядить воинов и предупредил Ситрика, что мне понадобится половина его гарнизона. Я велел им скакать сначала на север, как бы направляясь к шотландской границе, потом свернуть на запад, в горы, и, наконец, на юг, к долине Тесы. Сам я поведу своих людей из Беббанбурга. Все эти отряды во время перехода через горы непременно будут обнаружены. Им предстоит собраться в неглубокой впадине к западу от Чертовой долины. Такое скопление вооруженных людей не может долго оставаться незамеченным. Однако если приманка вскружит Гутфриту и Элдреду головы и они перейдут к действиям настолько быстро, насколько сильна их жадность, то шанс есть.

Поэтому на следующее утро мы с Финаном разложили приманку, раскопав северный курган и проковыряв твердую землю острыми лопатами. Много лет назад мы уже вгрызлись в эти холмы, но нашли только кости, оленьи рога, кремневые наконечники для стрел да единственный золотой кубок. Но тем утром, когда половинка месяца побледнела в безоблачном небе, мы вывалили в получившуюся дыру сокровища Беббанбурга и кое-как присыпали их. Потом вырыли другую дыру по соседству, отбрасывая землю на зарытый клад.

– Скажи людям, что новая яма нужна нам для изготовления смолы, – предложил я. – Затем выжди два дня, прежде чем найти золото.

– И дня через три-четыре об этом узнает Гутфрит?

– Это будет здорово, – сказал я, надеясь, что так и случится.

– Лорд сам копает дыру? – удивился Осви, который находился в карауле и подошел к нам с ухмылкой на лице. – Господин, в следующий раз, может, стряпней займешься?

– Это дыра для тебя, – обрадовал я его.

– Для меня, господин?!

– Нам нужна смола.

Он поморщился при мысли о грязной работе, потом кивком указал на шрам в насыпи:

– Тут ты тоже копал, господин?

– Много лет назад, – подтвердил я. – Мы в этом кургане золотой кубок нашли.

– Тревожить могильники – это не к добру. Так поговаривают в деревне.

Я сплюнул и коснулся молота:

– В прошлый раз нам повезло.

– А в этот? – Когда я покачал головой, он рассмеялся. – Тебе известно, что деревенские зовут теперь это место Чертов форт?

– Тогда будем уповать, что черт нам поможет.

Финан коснулся креста, но Осви, религиозности в котором было как в цыпленке, только снова расхохотался.

Я уехал до полудня, отправив двух гонцов в Дунхолм с приказами для Ситрика. В течение трех дней ему предстояло выслать своих шестьдесят воинов, позаботившись о том, чтобы они двигались на север, прежде чем прибыть в Чертов форт. Добравшись до Беббанбурга, послал Видарра Лейфсона к Эгилу с сообщением, чтобы его люди были в Чертовой долине через пять дней. Видарр сопровождал меня в форт, так что без труда мог провести норманнов Эгила в горную долину.