Потому что ты мой

– Я буду рядом и помогу тебе это понять, идет?

Мейсон кивает.

– Ты бы не могла оставить меня одного?

– Разумеется. – Грейс встает. – Если захочешь поговорить или что-то понадобится, мы с Ноа на кухне. Рядом.

Она затворяет дверь и возвращается к Ноа. Тот уже налил им обоим еще по кружке кофе.

В гостиной раздается какое-то жужжание, и они оборачиваются: факс. Грейс всегда подшучивала над Ли: дескать, какая же ты деловая, у тебя даже факс есть! Но факс – часть многофункционального устройства, которое подруга из-за недостатка средств не могла заменить более новой моделью.

– Интересно, от кого это? – спрашивает Ноа.

Грейс вспоминает, что дала номер Ли полицейским, обещавшим прислать токсикологический отчет.

– Копы.

Поразительно, как быстро они прекратили расследование. С другой стороны, что там было расследовать?

Ей тяжело думать о той ночи, представлять, как Ли падала. Миг назад она была цела – и вдруг нет. Сердце билось и вдруг замолкло. Грейс отчаянно стискивает кулаки, пытаясь остановить поток образов. Ну, что там прислали, нетерпеливо думает она. А вот и доказательства.

Факс выплевывает два листка бумаги и затихает. Подобрав оба с кровати, Грейс принимается читать.





39

Грейс




Увы, вместо токсикологического отчета пришел счет за кремацию и урну. Грейс вздыхает и пробегает по нему взглядом.

– Это не токсикология.

Она складывает факс и засовывает в задний карман. Ей отчаянно нужен отчет… отчаянно нужна правда. Вскрытие покажет, была ли подруга пьяна в ту ночь.

Дверь Мейсона отворяется, и он, шаркая, проходит в комнату. На обеих руках краснеют неглубокие царапины.

– У тебя все хорошо? – Грейс и так знает, что вопрос глупый, но Мейсон дает ей это понять:

– Моя мама умерла. Какое тут хорошо? Ничего у меня хорошего в жизни больше не будет.

– Присядем на секунду, – предлагает Ноа и ведет их всех к столу. Сердито глядя под ноги, Мейсон раздувает щеки при каждом вдохе.

– Я знаю, каково тебе, – начинает Грейс. – Мы дадим тебе время погоревать и ответим на любые твои вопросы, но сейчас нам с Ноа очень нужно обсудить следующие шаги, ясно?

– Например? – Мейсон пинает стул, и тот падает на пол. – Извините.

Грейс жестом просит Ноа не вмешиваться.

– К несчастью, Мейсон, этот дом не принадлежал твоей маме, а значит, тебе придется его покинуть. Ты будешь жить со мной и Лукой и получишь собственную комнату.

– Когда?

– По всей видимости, скоро, – отвечает Ноа. – А теперь нас ждут дела.

– Я не хочу переезжать.

Грейс видит, как в его голове крутятся шестеренки: он не может не понимать, что его повседневная жизнь кардинально изменится. Придется привыкать к новым звукам, новой комнате, новым правилам.

– Я ни за что в жизни не покину свою комнату, и вы меня не заставите! – Мейсон сжимает и разжимает руки на столе, снова и снова. Наконец он впивается пальцами в дерево столешницы, и его лицо наливается кровью.

– Мейсон, прекрати. Не задерживай дыхание. – Голос Ноа спокоен, но в нем проскальзывает тень страха.

Лицо Мейсона из красного становится багровым, и Грейс жестом просит Ноа что-нибудь сделать.

– Мейсон, выслушай. Я быстро. Как насчет того, чтобы я побыл здесь с тобой, пока Грейс подготавливает новое место? А затем мы перевезем тебя и твои вещи к ней? Что скажешь? Как тебе этот план, приятель? Ты бы не мог сделать одолжение и выдохнуть?

Грейс уже уверена, что Мейсон сейчас потеряет сознание, и тут он шумно выдыхает, кровь начинает отливать от его лица.


– Да, я хочу остаться здесь, – снова и снова кивает он. – Хочу остаться у себя в комнате.

Грейс его ответ не по душе. Конечно, Ноа предложил такой вариант лишь затем, чтобы заставить мальчика дышать, но все же…

– Понимаешь, Мейсон, ты не сможешь остаться здесь надолго. Только на то время, пока мы готовим тебе комнату, лады?

– Нет, я хочу остаться здесь. Хочу остаться у себя в комнате. Ноа только что это пообещал.

– Вообще-то я сказал другое, – вмешивается Ноа. – Ты поживешь здесь временно, пока Грейс готовит тебе комнату. Твоей матери дом не принадлежал, и с нового месяца ты уже не имеешь права тут находиться. Его сдадут другим людям.

Руки Мейсона скрещены на груди, взгляд прикован к столу. Грейс его не винит. Конечно, это нечестно.

– Ладно, – заключает Ноа. – Пожалуй, стоит тебе дать время свыкнуться с этой мыслью. Поговорим о твоей комнате позже.

Грейс обращает внимание на время. Чэд вот-вот привезет Луку домой. Она до смерти соскучилась по сыну. Столько дней прошло. Собственнические чувства мешают уехать, но не ради мальчика ли здесь Ноа? Не для того ли, чтобы помогать?

– Мне пора. Нужно забрать Луку. – Обогнув стол, она подходит к Мейсону и чмокает его в макушку. – Я скоро вернусь.

Он отстраняется.

Обычно Грейс тщательно следит за тем, чтобы не вторгаться в личное пространство Мейсона – все прикосновения только по его инициативе, – а сейчас поцеловала, словно Луку. Нужно будет помнить о разнице и, не давая воли естественным порывам, найти правильный подход к сыну покойной подруги в тяжелые для него времена.

Ноа ждет у задней двери.

– Слушай, у меня идея. Возможно, безумная.

– Какая? – спрашивает Грейс, забирая сумочку и ключи.

Он гладит ее по рукам, будто желая согреть.

– Только ты не кипятись, ладно?

– С какой стати мне кипятиться? – Грейс приготовилась сохранять спокойствие.

– Что, если я продам свою квартиру и переселюсь сюда? Стану следующим арендатором? Мейсон сможет приезжать и заниматься со мной там, где привык.

Грейс опускает ключи.

– Что? Откажешься от своего жилья ради… вот этого? Безумие.

Ноа, пожав плечами, отвечает непринужденной улыбкой.

– Возможно. Однако я думаю, что ему это принесло бы много пользы, особенно в краткосрочной перспективе.

– Каким образом? – Пальцы Грейс стискивают ключи. – Мейсон ни за что не захочет переехать, если сможет выбирать между мной и этим домом. Сам знаешь. Твое предложение сбивает с толку даже меня.

– Понимаю, но… – Он оборачивается. Мейсон тихо смотрит на стол. – Я подумал, мы могли бы разделить ответственность за него, чтобы ты поначалу не перенапрягалась. Не знаю. Разобрались бы как-нибудь.

– Разделить ответственность? – Ее сердце пропускает удар. Она пытается понять, что Ноа имел в виду, и, не сумев, пытливо заглядывает ему в глаза: – Ты хочешь разделить со мной опеку?

– Эй, не заводись, – Ноа тянется к руке Грейс, но она отступает. – Это же просто идея.

Грейс смягчается. Он думает лишь об интересах мальчика. Нужно разобраться, как лучше для Мейсона, а не себя.

– Извини. Просто столько всего навалилось. – Грейс поигрывает ключами. – Давай вернемся к этому разговору позже? Мы с Лукой подъедем через несколько часов. Могу привезти поесть или…

– Да, конечно. Замечательная идея. Я тебе эсэмэсить буду.

Грейс сохраняет в памяти худенькие, вздымающиеся плечи Мейсона, его взъерошенные волосы и ошеломленные глаза. Уходить не хочется. Может, позвонить Луке и попросить не приезжать? Нет, ей нужно встретиться с сыном и объяснить, что и его жизнь вот-вот изменится – и очень сильно. А Мейсон… все его существование перевернулось. Когда теряешь близкого человека, жизнь уже не бывает прежней. Ей ли не знать.

Перед уходом Грейс достает из сумки деревянный самолетик и ставит его на стол.

– Твоя мама тебе купила.

Это ложь, но нужно хоть как-то утешить Мейсона, пусть даже такой ерундой, как игрушечный самолетик.

Он жадно прижимает подарок к груди, и Грейс уходит довольная.

Спускаясь по каменным ступеням, она задумывается о предложении Ноа. Конечно, такая готовность помочь похвальна, но Ли оставила мальчика именно ей. Надо поступать правильно, а не искать легких путей. Раз уж Мейсон не может быть с матерью, нужно дать ему свою любовь и сделать счастливым.

Она заводит машину. В уме всплывают образы: гора, утрата, труп, воспоминания о вечеринке. Мир Мейсона разлетелся вдребезги из-за одной-единственной фразы. Грейс переживает из-за Луки, из-за своего дома, переезда, объяснений. Лишь время покажет, что из всего этого получится.

Она включает музыку, опускает окно и сильней нажимает педаль газа, спеша домой к сыну.